Аллегория бессмертия

За медленно открывающеюся массивной дверью появился тот, с кем рядом хотел идти каждый. Учиха-младший выскользнул из дверей университета и жизнь на улице будто замерла, как и всегда, где бы он не появлялся. - Хороший день, чтобы умереть, - прошипел парень и медленно зашагал вперед. Идти туда, в общем-то, смысла не было. Как и куда-то сворачивать. Любое стечение обстоятельств вело к одному исходу - смерть в 23:57 вечера 13 сентября 2019 года. Смена направления, режима дня и даже самого себя не приносила никаких плодов. Он умер. И он уже устал от этого. Всё в виде Саске выдавало глубочайшее нескрываемое уныние. Он еле шёл, хоть многочисленные смерти не наносили никакого ущерба здоровью. Убивать несчастную девушку не было никакого смысла - в этот раз на смерть он нарвался сам. Из-за необдуманного гнева. Как в прошлые разы из-за гордыни по отношению к окружающим, жадности, разрушившей жизнь Нара, и зависти Дейдары. Учиха остановился и задумался: каждый раз он умирал из-за одного из смертных грехов. Случай с Дейдарой показал, что грех не обязательно исходит от него. В голове сформировалось несколько тезисов: Он мог исключить грех из своей жизни, но контролировать эмоции желающих его смерти окружающих невозможно. Значит, в этом плане от Саске не зависело практически ничего. Смертных грехов 7. Он умер уже четыре раза. Вполне вероятно, что седьмой станет последним. А значит - пора прекратить попытки спасти свою шкуру и начать анализировать происходящее. В этом дне должны быть подсказки. Каждая деталь что-то определённо значила. И сегодня ему предстояло зацепиться хотя бы за что-то. Напротив, как всегда, неслась Сакура. С этого и нужно было начать. Первый и последний человек. Позавчера он видел её по телевизору и помнил, что она - автор какой-то теории. Маловероятно, но могло помочь что-то выяснить. - О, привет! - произнесла она и остановилась прямо на траектории движения Учихи. - Слушай, я только перевелась, мне бы библиотеку найти. Парень невольно вспомнил её окровавленное лицо, животный испуг и отчаянная попытка выжить. Эта худая хрупкая девушка сумела убить его. Забавно. - Привет, - брюнет выдавил из себя подобие улыбки и услышал громкий массовый шёпот вокруг - публика никуда не делась. - Библиотека в той стороне. Девушка, хмуро осматривающая студентов, широко улыбнулась и, поблагодарив, направилась по указанному пути. - Видел тебя вчера по телевизору. - сказал ей вслед Саске. Она обернулась и как-то странно на него посмотрела. - Первый репортаж будет только сегодня, - тихо произнесла розоволосая и недоверчивой улыбкой на устах. Учиха мысленно выругал свой прокол и засмеялся. - Ладно, я гуглил, - вздохнул парень отчаянно надеясь, что она купится. Не купилась, но возражать не стала. - Интересуешься философией и социологией? - Сакура сделала несколько шагов навстречу. - Со вчерашнего дня, - ответил брюнет. - Пока ещё ничего в этом не смыслю. Просветлишь? Внезапно книги девушки с грохотом упали. Опять. Саске присел и начал помогать ей их собирать. Взгляд скользил по каждой обложке: «Я — это вы: метафизические основы для глобальной этики», "Упанишады", "Введение в физику сознания" и ещё какая-то книга Спинозы. Из последней вылетел небольшой лист с изображением картины эпохи ренессанса. Учиха поднял её и начал рассматривать: облака, море, древнегреческие боги, какой-то мужик в лодке. Типичная картина этого периода, но весь этот набор был настолько необычен и актуален, что Саске боялся пропустить даже самую мелкую деталь. Заметив заинтересованность собеседника, девушка произнесла: - Это работа одного из самых значительных учеников Рафаэля - Джулио Романо. Называется "Аллегория бессмертия". Пять минут спустя они вместе сидели в библиотеке. Можно было подумать, что Саске таким образом просто подкатывает к Сакуре, но он сразу же принялся за чтение "Введения в физику сознания", попутно поглядывая на лежащую рядом репродукцию. Мозг поспешно хватал информацию и не менее быстро её перерабатывал. Сидящая напротив Сакура обеспокоенно поглядывала на нового друга, но не решалась нарушить молчание - лучше просто оставить его в покое. Она достала из рюкзака свой ноутбук и принялась за работу. Саске не сразу поднял на неё глаза. Эти книги наверняка содержали полезную информацию. Но эта девушка казалась куда важнее опровергнутой писанины прошлых веков. - А над чем ты работаешь? - внезапно спросил брюнет, прожигая девушку взглядом. Она немного опустила крышку ноутбука, чтобы было видно всё её лицо. - Теория открытого индивидуализма. - с улыбкой произнесла розоволосая. Она очевидно гордилась своей работой и, заметив тень сомнения на лице собеседника, продолжила. - Я думаю, что существует только один самотождественный субъект, который является всеми и которому принадлежат все тела людей и все независимые потоки сознания. - Бога придумали уже давно. Почему о тебе снимают репортаж? - Нет, - девушка засмеялась. - Ты меня неправильно понял. Нет верховного жреца, которому мы принадлежим и чьей частью мы являемся. Мы не части кого-то, каждый из нас и есть этот кто-то. Каждый из нас - тот же субъект, который под влиянием внешних раздражителей проявляется по-разному. - Хочешь сказать, что ты - это я? - ухмыльнулся брюнет. - Да. - ответ был весьма короткий и твёрдый. Саске ещё с минуту пронзал собеседницу взглядом. Упрямая Сакура отвечала тем же. - А я - это библиотекарь. И насильник-убийца из Америки. А ещё я - Гитлер, и я же - Ганди. А значит и ты - это они. Размышления были прерваны телефонным звонком. Конечно, Итачи. Учиха приподнялся, коротко кивнул на прощание и оставил девушку в одиночестве. - Привет тебе от меня и от папы. - послышалось на другой стороне. - Привет, брат. - сопровождаемый любопытными взглядами брюнет направлялся к выходу на главную алею. - Если тебя волнует собрание, то оно... - Я в вас не сомневаюсь. - перебил парень. - Итачи, зачем люди перечитывают одни и те же книги? На той стороне восцарило молчание. Саске, посчитавший беседу с Харуно непродуктивной, снова принялся размышлять о специфике времени. - Ищут подводные камни. Ошибки в восприятии и интерпретации, - наконец-то ответил Итачи. - Странно, я не знал, что тебя волнует литература. - Меня волнует повторяющееся действие. Разные вариации одного и того же сценария, ведущие к одному и тому же сценарию. Парень замедлился, а затем вообще остановился. Он развернулся и бросил взгляд на библиотеку. Разговор с Харуно был вполне продуктивен. - Итачи, ты можешь поинтересоваться, где сейчас выставляют картину "Аллегория бессмертия". Художник, кажется Джулио Романо. - А... Я сейчас узнаю. Что случилось, Саске? Смятение брата его сейчас волновало меньше всего - завтра тот всё забудет. А вот эта картина безусловно имела какое-то отношение к делу. Он услышал, как Итачи, не дождавшись ответа, сказал что-то кому-то из своих подчинённых. Спустя пять минут ожидания он наконец услышал: - У нас, в Токио. В Опере, мы там в детстве были. - Спасибо. Саске отключился и улыбнулся. Милейшее стечение обстоятельств красноречиво заявляло о том, что он на правильном пути. На пути к осознанию происходящего и смерти. Он знал, кто его там ждёт. - Здравствуйте, у вас есть минутка поговорить о Боге? - к Учихе подошли те самые верующие: мужчина и женщина. Он секунд с десять молча смотрел на них - но ничего примечательного не заметил. - Какой конкретно бог будет обсуждаться? - приподнял брови Саске. Женщина добродушно вздохнула, очевидно готовая к такому повороту диалога. - Начнём с того, в какого Бога вы, молодой человек, верите. - В таком случае мы ничего не начнём, поскольку я атеист. И я, к сожалению, тороплюсь. - Конечно, - вежливо ответила незнакомка, но добавила, - Бог в каждом из нас, юноша. Вы его обязательно найдёте. Через два часа Учиха стоял в Tokyo Opera City Art Gallery перед интересующей его работой и пытался уловить хоть какую-то подсказку. Живопись и другие виды искусства парень никогда не жаловал - пустая трата времени. Он был воспитан в традициях сухого капитализма и скрытый смысл ни в чём не искал. Ну, облака. Много облаков. Ну, море снизу - черное - значит, там всё не очень. Ну, мужик с какой-то бабой в лодке пытаются отбиться от гигантских рыб. А вот и нагой Дионис блюёт из Олимпа в выше упомянутое море, козёл. Сверху дела тоже не ахти - боги однозначно мочат друг друга ради какой-то птицы. Жрущая свой хвост змея - очевидно, символ парадоксальной цикличности. Саске вздохнул, переваривая увиденное. Боги бессмертны, но они убивали друг друга ради того, чтобы стать во главе Олимпа. Вечная война за странную золотую птицу, где ты умираешь, а затем - возрождаешься. Аналогию парень понял. Он, как и они, на вершине горы и дела плавающих в море людей его мало интересуют. Вечная борьба за мировое господство с себе подобными. И вот уже много раз эта борьба привела его к гибели. Исправить всё это можно было лишь прекратив жрать собственный хвост. Но в проекции на реальность все выглядело глупо. Он не мог отказаться от наследства, от работы для которой его растили. Да, Саске вполне мог измениться внутри, избавиться от убивающих его грехов, здесь смысл притчи вполне прозрачен. Но разве эти метаморфозы остановят катащееся с горы колесо? Парень довольно долго оставался в галерее. Его даже не выгнали оттуда после закрытия - лицо Учихи было хорошо знакомо всему Токио. Он просто стоял напротив полотна и думал, но ничего не мог решить. Какое конкретное действие приведёт к завершению этого кошмара? Понять мораль истории - это ведь ещё не всё. И Саске устало улыбался, пытаясь представить, каким образом он умрёт сегодня. Звук медленно цокающих каблучков на полу раздался внезапно. На часах - 23:45. Это, наверное, похоть идёт, чтобы его убить. Ещё двенадцать минут можно было спокойно посидеть - смерть, как правило, была быстрой, хоть и весьма болезненной. Не смотря на неизбежность, сердце Саске начало предательски отплясывать чечётку. Но он не оборачивался. Справа от него остановился хорошо знакомый человек. - Сай. - кивнул Учиха. - Саске. - ответил тот. Отправляясь в галерею, Саске приблизительно представлял специфику своей сегодняшней гибели. Следующей на очереди стояла похоть. Этот порок не занимал большое пространство в жизни парня. Он придавался ему изредка, лишь чтобы избавиться от напряжения, как изредка делает большинство людей. Однако Саске - бисексуален, а наиболее продолжительными отношениями, в которых он состоял, были отношения с владельцем данного заведения, и по совместительству художником, который здесь часто выставлялся. На вид ему было около тридцати лет. Кожа казалась ещё более бледной, чем у Саске, почти как у мертвеца. Коротко стриженные черные волосы, невысокий рост и пустые темные глаза. Именно пустые. Они наполнялись эмоциями лишь в моменты близости с Учихой или во время работы над новыми картинами. Сай любил его искренне, хоть и понимал, что для его возлюбленного эти отношения - способ отдохнуть, не более. Однако простить разрыв не мог себе позволить. После того, как Саске заявил, что пора прекращать, он больше не мог заставить себя взять кисточку в руки. - Всё ещё считаешь это пустой тратой времени? - осведомился брюнет, рассматривая картину. Саске кивнул и шумно выдохнул. Если верить опыту, смысла брыкаться нет никакого - конец один. Сегодняшний день, однако, был весьма полезен. И, не смотря на неминуемую смерть, было страшно. Учиха помнил каждую гибель и знал - хуже нет ничего на свете. Сердце бешено билось, а ладони вспотели. Только в любом случае удача помогла бы победить Учиху даже маленькому ребёнку с пластмассовой лопаткой. Бороться смысла нет. Только страшно. Очень страшно. - Ты меня никогда не простишь, верно? - спросил парень и вытащил из кармана телефон. Приближалось самое ужасающее время. Он ввёл в поиске имя Сакуры, с улыбкой решив традициям не изменять. Тем более, это было достаточно хорошее лицо, чтобы быть последним увиденным. Парень всем телом повернулся к неподвижному брюнету. - Хотел бы, Учиха, - вздохнул тот. По его щеке скатилась слеза. - Очень хотел бы. Он положил одну ладонь на плечо Саске и, приблизившись, прижался губами к его губам. Сай отстранился и в тот момент Учиха заметил, что слёз стало ещё больше. Намного больше. Он опустил взгляд на свой телефон. С экрана ему улыбалась Харуно. Фотография была сделана явно ночью. На таких знакомых часах, висящих на шее, цифра - 23:57. - Хотел бы, Учиха. - повторил Сай. - Но я больше не могу рисовать. Он вынул нож из внутреннего кармана пиджака и всадил его прямо в сердце Саске.