твои зубы, мой язык

хёнджину всегда нравились брекеты чонина. несмотря на то, что самого чонина они бесили. они придавали младшему какую-то изюминку, делали еще обаятельнее, хотя казалось бы куда уж больше. нет, хван, конечно, не хотел, чтобы тот ходил с ними вечно. он понимал, насколько это неудобно и временами больно, и знал, как младший хочет избавиться от них поскорее. когда-нибудь он всё-таки снимет эти орудия пыток, да и бог с ними. в конце концов, не за брекеты же он чонина любит. но пока несчастные желёзки всё ещё ярко сверкали на зубах яна, хёнджин собирался использовать их по полной со всеми привилегиями. ему доставляло какое-то извращенное удовольствие аккуратно проводить по ним языком во время небрежного поцелуя, вызывая у чонина миллиарды мурашек по всему телу. казалось, не существовало ни миллиметра прохладного железа, который бы не был испробован и облюбован проворным хваном. он знал каждое крепление наизусть, но при этом останавливать свои исследования не собирался. когда ровные зубы старшего сталкивались со скобами яна, у обоих внутри фейерверки взрывались. чонин все смущённо твердил, что хван извращенец какой-то, но никаких активный действий против не принимал. потому что не хотел на самом деле, чтобы тот прекращал. а потом хёнджин проколол язык, и макнэ тоже понемногу повело. он обожал эту идиотскую серебряную сережку старшего, которая так отлично контрастировала по температуре с его горячим дыханием. и у яна будто сдвиг по фазе случился, и все мысли подросткового мозга были заполнены только одним - целовать хёнджина, почаще да подольше. извините, но если вы хоть раз видели хван хёнджина, то вы должны его понимать. они тайно встречались уже полгода, зажимая друг друга в пустынных уголках общежития и залах для практик. и никому ещё не попались, что очень удивляло хёнджина. они столько раз проебывались, что это правда было сравни чуду. а ян просил его заткнуться нахрен, потому что "не дай бог накаркаешь, идиот", получая в ответ "я что, на ворону по-твоему похож?" ну, какой бы там не-вороной хван не был, он таки умудрился накаркать, причём конкретно так. в очередной раз поглощенный своим любимым занятием (а им было целовать чонина), хван пожалуй слишком увлекся. он ловко проводит языком по зубам младшего в скобах, но немножечко забывает о том, что и сам теперь с "украшением" во рту. характерный звук столкновения железа повисает в воздухе, неприятно режа слух. хёнджин удивлённо распахивает глаза и пытается отстраниться, но только вот есть проблема - не выходит. он недовольно вскрикивает, когда язык резко натягивается, не желая покидать рот младшего. чонин морщится от боли и смыкает зубы и прикусывает язык хвана прямехонько по серединочке. тот опять издает вопль раненого кита, только на этот раз громче, из-за чего ян сразу же свою челюсть разжимает обратно. хёнджин хмурится и выдаёт что-то отдаленно напоминающее "что за хуйня?" и тут же чувствует, что это за хуйня и в какой они, на самом деле, жопе. он встречается глазами с испуганным взглядом яна и мямлит одинокое и непонятное "блять". серебряная сережка пирсинга прочно засела где-то внутри конструкции брекетов чонина и без посторонней помощи они её смогут вытащить примерно никогда. хёнджин конечно хотел рассказать остальным о своих отношениях с макнэ, но не таким, простите блять, образом. преодолев панику, любовнички первым делом пытаются договориться о том, что им делать дальше. это оказывается довольно сложно, так как дикция, что у хёнджина с натянутым языком, что у чонина с невозможностью закрыть рот, ну так себе. -ты лошара, чонин-и. -вообще-то это ты лошара. -знаешь, если ты встречаешься с лошарой, то это автоматически делает и тебя лошарой тоже. -заткнись, а то язык откушу. спустя минут 10 неразборчивых агрессивных споров и пары попыток освободиться самостоятельно, оба приходят к выводу, что их незапланированный каминг-аут похоже приближается с каждой секундой, ведь существовать в таком состоянии просто невозможно. -идём к чану-хёну? -идём к чану-хёну. только вот они немного не рассчитали то, что в гостиной, куда они благополучно вваливаются в обнимку, собрав все косяки общежития, сидит не только чан-хён. чтож, их лидер всегда умел вовремя собрать всех мемберов в одном месте. так они и застывают в дверях полной комнаты. руки хёнджина сжимают чонина в охапку, не отпуская от себя в соображениях собственной безопасности. ян крепко цепляется за шею старшего, стараясь не сжимать челюсть. а язык хвана все так же благополучно находится у макнэ во рту, как бы он не пытался отстраниться подальше. они испуганно косят глаза в сторону одногруппников и застывают словно статуи. джисон громко взвизгивает и дергается, заезжая минхо в щеку локтем. челюсть феликса заводит знакомство с паркетом, на который падает чашка из рук чана, успешно разлетаясь на осколки, а сынмин слишком часто моргает, видимо уверенный в том, что ему просто привиделось. в гостиной повисает оглушительная тишина, пока мемберы пытаются обработать только что увиденное, но выходит у них похоже плохо. наконец, чанбин прерывает молчание ещё более хриплым, чем обычно голосом: -у вас есть этому гетеросексуальное объяснение? и не дожидаясь ответа на, по факту риторический, вопрос, продолжает: -потому что у меня нет. чонин в панике пялится на своего теперь-уже-не-такого-и-тайного парня, а хван сам находясь чуть ли не в большем стрессе, не подумав, звонко мямлит: -сюрприз! минхо издаёт нервный смешок и щипает находящегося на грани обморока хана за предплечье. чан, вроде уже пришедший в здравый ум, прокашливается и истерично-высоким голосом произносит: -ну что, ребята, крепкая мужская дружба и никакого гомосексуализма? хёнджин обречённо улыбается и шепчет яну в губы: -нам пиздец. после (всего лишь) получасовой массовой истерики, все дружно приходят к выводу, что тут нужна помощь профессионала, предварительно ещё раз так 20 подергав парней в разные стороны, вызывая у них визги, достойные самых породистых поросят. наконец, бан чан, в недоумении почесав затылок, говорит все ещё потерянному сынмину: -звони менеджеру. надо этих двоих к стоматологу тащить, ну или, по-крайней мере, в травмпункт. когда менеджер прибывает, они, выдержав ещё одну истерику, направляются в круглосуточный травмпункт сеульской больницы. да не просто так, а на скорой помощи, набившись девятером в небольшой фургон. дежурный врач, находящийся в машине, ничего в течение дороги сделать не может. то ли потому, что это и правда не его специализация, то ли потому, что слишком старается не заржать в голос. чонин все больше начинает напоминать раненого олененка со своими большими напуганными глазами и пальцами, крепко вцепившимися хвану в рубашку. хёнджин успокаивающе гладит его по голове и аккуратно чмокает в чуть обветренные губы, и так находящиеся в опасной близости, вызывая у джисона очередное непонятное повизгивание и знакомство челюсти феликса уже с полом скорой помощи, а не общежития. минхо аккуратно прокашливается и спрашивает: -так... и давно это все у вас? чонин краснеет до насыщенно-помидорного оттенка и умоляюще пялится в глаза хвану. тот, в свою очередь, посылает младшему взгляд, обещающий многочисленные страдания после того, как вся эта вакханалия закончился, но все таки неуверенно отвечает: -п-полгода? из груди чана вырывается громкий всхлип. -но это если официально. а так может чуть больше года. всхлип перерастает в обреченное завывание, сливающееся с сиреной. чанбин сочувствующе хлопает лидера по плечу, пялясь в никуда. -вот это у диспатча контент будет, конечно. выпаливает джисон, и вой чана усиливается, создавая ощущение, что он сейчас обратится волка и всех тут сожрет. к счастью, до больницы они добираются без травм (не считая психологические). медбрат за стойкой в холле похоже узнает айдолов, потому что по лицу его можно прочесть то, что он в полном ауте. -ээ... подождите немножко, сейчас дежурный стоматолог подойдёт. дергано бормочет он и утыкается в тетрадь с записями о поступивших больных, изображая активную умственную активность. то, что тетрадь эта вверх кармашками, его похоже не волнует. за те, 10 минут, что они ждут врача, хёнджин на нервах успевает об больничный пол ногами отстучать половину барабанных партий из песен дэй6. чану за это время услужливая медсестра подносит глицинчика, и тот более-менее успокаивается. наконец, стоматолог появляется в поле зрения парней, вызывая выдох облегчения у чана. только вот чонин подозрительно быстро бледнеет до уровня белоснежки и, кажется, готов сквозь землю провалиться. -он мне брекеты ставил. безжизненно мямлит он остальным, вызывая у феликса приступ неконтролируемого смеха: -ну ты, братишка, удачливее некуда. может билетик лотерейный купить стоит? но похоже взгляд макнэ, предельно точно сообщающий о том, что австралиец получит в нос, как только парочку разъединят, немного остужает его пыл. врач наконец подходит к виновникам сего торжества и, когда видит, кто перед ним, бледнеет похуже самого яна, споря по белизне со снегом на улице. -чонин-а? произносит он так, будто его сейчас приложили чем-то достаточно тяжёлым по голове. чонин думает, что хуже стать уже не может, и с энтузиазмом кивает. правда все-таки немного перебарщивает с амплитудой, так как хёнджин вскрикивает от боли в сантиметре от его лица. врачу требуется всего пара минут на осознание ситуации, когда он внезапно вспоминает про свой хваленый профессионализм. он нервно теребит край халата, а после самым сожалеющим тоном, на который способен в данный момент, произносит: -ты же помнишь, что несовершеннолетним для приёма нужно сопровождение родителя или опекуна? кажется, чонин сейчас расплачется. что ж, если проебался, то, как говорится, по полной. он громко всхлипывает от безысходности и косит глаза в сторону менеджера: -наверно, следует позвонить моей маме. теперь наступает очередь хёнджина бледнеть. внезапный каминг-аут перед друзьями это ещё цветочки, но вот знакомство с родителями своего парня он точно представлял немножко по-другому. интересно, что подумает мать младшего о парне, которого она видит вживую впервые, но язык которого почему-то во рту её сына. парни обречённо смотрят друг другу в глаза и мысленно готовятся к своим двойным похоронам в гробе твикс. родители чонина оказываются в дверях больницы всего через 15 минут. на удивление, истерику не закатывают. миссис ян вообще выглядит так, будто в магазин за хлебом вышла, и ничего особенного не происходит. -ах, это, наверно, тот самый хёнджин, про которого ты мне написываешь с того момента, как на прослушивании увидел. глаза чонина округляются до невозможных размеров, а лицо принимает такое постное выражение, что даже жалко немного мальчика становится. хёнджин удивлённо приподнимает брови и ехидно лыбится, насколько ему это позволяет ситуация. ян отчаянно краснеет, и, очевидно, надеется, что все сейчас забудут про то, что он оказывается словил краш в хвана годика эдак ещё три-четыре назад. ага, ещё чего, размечтался. отец чонина же настроен так, будто хёнджин его старинный друг, который по непонятным причинам на его сыне уже женился и прожил с ним пару лет. -и вот как ты его терпишь? вздыхая произносит он, вызывая оторопелые взгляды всех в помещении. -вот родился же у нас такой горе-ребенок. ни шагу ступить не может, чтобы не накосячить. макнэ в шоке пялится на своего отца, чувствуя себя преданным, а хёнджин лишь деловито кивает, мол "да сам иногда думаю, почему ещё терплю этого несчастного". чонин возмущенно мычит и намеренно сжимает зубы, кусая парня за язык и вызывая у него вскрик боли. -так, давайте я вас расцеплю уже что ли? сил больше нет смотреть. внезапно вмешивается врач, и чонин согласно бормочет что-то себе под нос. и, наконец, они приступают к освобождению языка хвана из железных скоб младшего. спустя несколько минут, немного криков боли и пары капель крови, брекеты и пирсинг в конце концов расстаются, давая своим хозяевам возможность отстраниться друг от друга. хёнджин аккуратно щупает свой припухший и покрасневший язык, причитая о порче произведений искусства. ян со всей силы даёт ему локтем под ребра, неверяще трогая свои целые и невредимые зубки. чан наконец-то выдыхает и со спокойной душой готовится дать всем пизды по возвращении в общежитие. перед тем, как они успевают покинуть здание травмпункта, стоматолог останавливает их и, несмотря на дергающийся глаз, с улыбкой произносит: -чонин-а, я тут подумал, что у тебя все во рту уже достаточно ровное для мирной жизни. приходи через недельки две, снимем твои брекеты. ян хмурится: -но я ведь из прописанных пяти лет проносил их только три. доктор небрежно машет рукой: -ничего страшного, и так все выровнялось. снимаем их с тебя. и как можно скорее. на лице чонина расплывается счастливая широкая улыбка. и как ни странно, у хвана тоже. -господи, слава богу, спасибо иисус, боже мой. макнэ печально хмурится: -подожди, я думал, тебе нравились мои брекеты. хёнджин вздрагивает и нервно лыбится: -знаешь, как говорят: хорошая песня - это хорошая песня, но только не 5 часов подряд на репите. я твоими брекетами так сегодня насладился, что хватит и на следующие две жизни. младший склоняет голову, видимо находя в этом задатки логики, и смущённо бормочет, краснея: -только пирсинг свой не смей снимать. он мне нравится круглосуточно, без перерывов и навсегда, и никакие казусы это не испортят, понял? -понял, принял, осознал. тихо хохочет хёнджин и тянется к яну за поцелуем, забивая на всех и вся. где-то на фоне снова начинает орать джисон. хван весь дергается от этого ультразвука, а его проколотый язык внутри рта чонина от неожиданности ударяется о зубы младшего, издавая характерный звук. ян резко распахивает глаза, встречая такой же испуганный взгляд напротив. хёнджин снова чувствует, как его язык натягивается, и даже не пытается отстраниться, потому что знает, что нихера не получится. потому что гребанная сережка снова зацепилась за идиотские скобы. сроднились видимо уже. чонин кривит лицо и обречённо мямлит, стараясь не откусить своему парню язык: -лошизм не лечится и передаётся половым путём. в метре от них чан пробивает ладонью своё лицо и издает вопль страданий, а врач, все ещё стоящий в дверях, подмечает, что по меньшей мере у шести человек в этой комнате сейчас случится нервный срыв, и громко объявляет: -к черту две недели, снимаем с него эти проклятые брекеты прямо сейчас!