Про попаданцев и людей или авторские муки

             Автор вдохновенно поднял руки и опустил их на клавиатуру. Пальцы забегали по кнопкам, выбивая барабанную дробь, и на девственно-чистом листе появились первые буквы.       «Мария была глубоко несчастной в этой жизни: никаких развлечений, кроме склок на работе и перепихов со случайными любовниками. А хотелось простого женского счастья!»       Автор осмотрел написанное и довольно улыбнулся — хорошо получилось, ёмко!       Сделаем небольшое отступление и набросаем портрет вышеупомянутого автора. Это была особа неопределённого возраста и сомнительного пола. Сомнения вызывали мешковатый свитер под которым могли скрываться слегка обвисшие груди, а мог и прятаться внушительный пивной животик: всё на ваше усмотрение. «Воронье гнездо» на голове время от времени тщательно рыхлили тонкие пальцы с обгрызенными ногтями. Выделялось серебряное кольцо с черепом на одном из них, зловеще поблескивая красными камушками в глазах. Ноги автора время от времени поджимались, и тогда были видны носки с дырками на пятках и тренировочные штаны.       Зато глаза автора блестели вдохновением и каким-то маниакальным упорством. Автор мечтал создать нетленку, но понимал, что в сфере любовно-фэнтезийных романов такое сделать невозможно — не всем дано написать «Унесённых ветром», да и этот роман сначала долго пиарили, а потом уже выпустили на суд публики.       И всё же… каждый автор мечтает о Пулитцеровской премии, даже тот, кто пишет для сайта самиздат. Вернёмся же к произведению, создаваемому в этот самый момент.       «Вечер не задался с самого утра, когда кофе сбежал и залил плиту, а проезжающая машина окатила не новое кашемировое пальто потоками грязи».       — Или у меня зима? — задумчиво вопросил пространство автор. — Фигу, осень. Мерзкая осенняя погода — самое то! Так… что там будет дальше?       «Очередная склока с бухгалтерами, так и не выписавшими премию…»       — А чего, это у нас бухи выписывают? — снова спросил автор у пространства.       Пространство намекнуло на «гугл-в-помощь» и заткнулось.       — А фиг с ними… — решил автор и застрочил дальше.       «Машина… монстр… громада… «Камаз»…»       — Тьфу…       «Автомобильный монстр неотвратимо надвигался на оцепеневшую от страха Марию, вызывая у неё ступор и желание скрыться от неминуемой гибели. Фары слепили, лишая возможности бежать в неведомые дали, и в момент удара Мария просто закрыла глаза, полагаясь на судьбу и смиренно принимая уготованное ею... ей... планидой»       — Ах, хорошо-то как!       — Мя?       Автор обрёл, наконец, благодарного слушателя, разложившего лапы на костлявых коленях.        — Ах, котик! Этот ро-о-ома-а-а-ан соберет кучу лайков, вот увидишь!       «Мария плыла в светящемся туннеле, а вокруг метались сияющие вихри и щупальца…»       — Так… это банально, все уплывают на свет. Хиииии, как мошки. И упс, уголёк под лампой. Сгорела маленькая, но гордая птичка… то есть мышка… тьфу, мошка. Эх… птичку жалко… котик, а тебе жалко птичку?       Котик не пошевелил даже ухом, по опыту зная, что отвечать не нужно.       «Мария открыла глаза и увидела перед собой потолок, усыпанный блёстками.       — Ваше Императорское Величество! Слава Богам, вы очнулись! — торжественно провозгласил кто-то рядом.       Мария посмотрела на него и увидела седовласого мужчину с длинной бородой, в мантии и колпаке. Типичный маг, решила женщина и улыбнулась. Эта жизнь ей определённо нравилась».       — Здорово!       «— Ах, мы так волновались о вашем здоровье! — восклицал мужчина. — Особенно ваш царственный супруг. Он уже готовился принять бремя власти после вашей смерти, но вы осчастливили всех нас! Яд не подействовал, Боги берегут Ваше Величество!       Маг восславлял милосердие императрицы, особенно упирая на то, что при её правлении казней стало меньше, а налогов больше».       — Что-то я не туда пошла, — пробормотал автор, но вдохновение уже несло по волнам, и пальцы строчили без остановки.       «Двери открылись, и в комнату вошёл самый красивый мужчина, которого когда-либо видела Мария. Синие, как море, глаза, стройная фигура в роскошном камзоле, усыпанном драгоценными камнями, на каштановых кудрях сверкает корона. Ах! Это император! Так решила Мария, жадно рассматривая супруга. Какой же у неё красивый муж! Она облизывала глазами стройную фигуру…»       — Стройная же была вроде? Ай, да пусть будет «статная».       «… статную фигуру, мечтая о том моменте, когда они сольются с мужем в любовном экстазе. Император приблизился к ложу, не сводя взгляда… пронзительного взгляда с супруги. Мария чуть слышно застонала, уже представляя, как эти синие глаза затуманятся от страсти, а губы вопьются в поцелуе».       — Куда вопьются? Он комар, что ли?       «Подарят головокружительный поцелуй».       — Так лучше.       «Император склонился к супруге, всмотрелся в её лицо и произнёс:       — Действительно, живая. И яд тебя не берёт, змеюку. Ну, ничего…       Он взял в руки подушку, положил на лицо жены и придавил посильнее.       — Не дёргайся…       Мария задыхалась, пытаясь ухватить хоть каплю воздуха, пока в глазах не потемнело окончательно, нога... ноги... ещё дёрнулись пару раз, и душа не отлетела в небытие».       — Чего? — возмутился автор. — Как это «душа отлетела»? А где неземная страсть и мужчины у ног? Безобразие!       Некоторое время автор пытался исправить финал, но бедную императрицу травили ядом, сбрасывали в пропасть, с лестницы или коня, короче говоря, умерщвляли разными способами. В конце концов, автору надоело, и пальцы решительно нажали «удалить».       Некоторое время автор бродил по комнате, пиная тапки и кота, пока не решил попробовать вновь. Вдохновение вновь снизошло, и на листе начали появляться первые буквы.       «Жан удобнее перехватил лопату и бросил следующую партию навоза. Куча медленно уменьшалась, опускаясь всё ниже и ниже, пока на пятачке не осталось несколько кучек. Жан вытер пот со лба и выпрямился.       — Шевелись, бездельник! У тебя ещё три конюшни не чищено!       Жан пошёл работать дальше, мечтая о том, что мог бы родиться в королевской семье, пить и есть на золоте, а спать на пуховых перинах. Вместо этого ложем ему служила охапка гнилой соломы, а ударить... обидеть сироту мог каждый».       Автор всхлипнул и вытер скупую слезу.       — Бедняга…       «Юный уборщик… скотник… слуга… покорно поплёлся выполнять приказ, а из голубых глаз потекли слёзы — ведь бедняга не ел с самого утра…»       — Нет, пусть будет «три дня».       «Стройная фигура, нежное личико, тонкие запястья — всё выдавало в нём благород… отпрыска благородного семейства. Но никто не знал, откуда у ворот… у дверей… на крыльце королевского дворца двадцать лет назад появился новорожденный младенец. Королева хотела взять его воспитанником, но король славился своей жестокостью и запретил жене. Дитя лежало в шёлковых пеленках с вышитым вензелем и не знало, какая судьба уготована ему».       — Плак-плак…       «Беднягу пинали все, кому не лень, а кушать давали только раз в день, да и то не каждый. Но Жан не отчаивался, выполняя работу весело и с песнями».       — Да, вот так хорошо!       «За второй конюшней навоз был сложен в огромную гору, что нависала над прохожими, буде те захотят прогуляться мимо ароматной кучи. Жан приблизился к ней и решительно вогнал лопату. Навоз накренился и медленно пополз вниз. Жан не успел отпрыгнуть…»       — Увы ему…       «… и куча навоза накрыла беднягу с головой. Тело погибшего слуги откапали... откОпали только через неделю. Но душа Жана не исчезла — она перенеслась в тело эльфийского принца».       — Да!       «Маги, что лечили Эмандиеля после падения с дерева… с лошади, были удивлены, когда принц, очнувшись…»       — Хм…       «… очнувшись…»       — Э…       «…очнувшись… оказался не похож сам на себя. Поведение принца стало отличаться от прежнего, он забыл речь, разучился писать и читать, и не узнавал ни Светлого короля, ни королеву. Принц что-то выкрикивал на неизвестном языке, порывался куда-то бежать, пока однажды не выпал из окна Сияющего замка и не разбился насмерть».       — Что? Как это «разбился насмерть»? — возмутился автор и решительно закрыл программу, не дрогнувшей рукой нажав «не сохранять».       Автор бегал по комнате, опять пиная тапочки и мебель. Кот увернулся, забрался на шкаф и поблёскивал оттуда зелёными глазами. Наглое животное считало себя центром Вселенной, а смешного двуногого чем-то вроде кормушки и чесалки. Время от времени внутри человечка что-то ломалось, и тогда он начинал бегать и рычать, а кормить и чесать котика забывал. Заканчивалось это печально — вонючей жидкостью из бутылки, которую человечек употреблял в промышленных масштабах.       — Так… — автор открыл новый документ и поднял глаза к потолку, ловя Музу за крылья.       Муза нагло хихикала и уворачивалась, намекая на премию за вредность. Наконец, наглое пернатое было поймано, призвано к порядку, и автор возложил персты на клавиатуру.       — О! — осенило его вдохновением, и пальцы запорхали, набирая слова.       «В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны селения Чмуровка, в Эльфогорад вошел молодой человек лет двадцати восьми. За ним бежал бродяжка.       — Человек! — весело кричал он. — Дай десять серебрянников!»       — Нет, — загрустил автор, — это уже было до меня.       И он решительно стёр запись.       И снова Муза резво порхала, осеняя автора крылами, пока тот опять не открыл чистый лист.       «Она стояла, обнимая швабру, и смотрела на наглеца, коий… коей... который… попрал грязными ботинками свежевымытый пол.       — Шли бы вы отсюда, Ваша Милость, а то я так и не уберусь вовсе.       Принц осмотрел служанку, отметил её чудные зелёные… изумрудные… глаза… очи… цвета изумруда, пышные локоны… косы… напоминающие о полях золотой пшеницы… золотых слитках… пшеницы… алые… коралловые губы, сквозь которые… через щель… ага, половую... тьфу... приоткрытые коралловые губы, за которыми виднелись жемчуга зубов, гибкий стан, едва прикрытый лохмотьями, и восхитился обликом столь нежным, что заставлял забыть обо всём… всех женщинах, которых он…»       — …постиг… поимел… знал… узрел… тьфу… познал!       «… познал ранее. Эта… это воздушное создание ворвалось в его сердце подобно урагану, и той минуты ни одна женщина… более ни одна женщина не волновала его сердце».       — Вроде сердце уже было…       «… не волновала его душу. Ах, как она смела! Как сияют её изумрудные... очи цвета изумруда, как кривятся её коралловые губки, когда она произносит эти резкие слова».       — Точка…       Автор удовлетворённо вздохнул и нажал «сохранить».       Уже давно за окнами наступила ночь, уже звёзды зажглись на небе, а голодный котик устал орать и уснул в углу дивана, а автор всё строчил и строчил, ваяя очередной шедевр в области любовной фэнтези.