Дом

Не то чтобы я помнила, как оказалась здесь. Но происходящее вокруг не вызвало у меня паники, наверное, меня уже ничем не удивишь. В длинном коридоре с желтоватым освещением (жутко смахивающем на детскую поликлинику советского образца) было довольно много народу, они все сидели на стульях вдоль стены, но никто не издавал ни звука, на минуту мне даже показалось, что я оглохла, но потом, когда попыталась сделать шаг, под ногами заскрипел пол. Не глухая, уже хорошо. – Извините, – обратилась я к милой молодой женщине, сидящей рядом, она не отреагировала. – Извините! – повторяю громче, – Вы знаете, что это за место? Женщина не шелохнулась. – Эй, здесь кто-нибудь вообще знает, что происходит? – кажется, я начала паниковать, ой не к добру это. – Они не слышат тебя, – раздался вдруг голос сзади. Я обернулась и увидела молодую девушку в деловом, немного старомодном, костюме. – И не видят, – она подошла ближе, – и, если честно, ты тоже не должна их видеть. Наверное, небольшой сбой в настройках. Девушка резко положила руку мне на шею и надавила двумя пальцами где-то под подбородком. В глазах немного потемнело, а когда я оглянулась, все люди вокруг, кроме девушки, исчезли, хотя, после всего происходящего, я уже начала сомневаться, человек ли она вообще. – Так-то лучше, – произнесла девушка и, схватив мою правую руку, поднесла к ней какой-то небольшой прибор. – Вы что делаете?!– я попыталась, вырваться, но хватка у девушки была железной. – Потерпи. Буквально через секунду на моем запястье появились какие-то цифры. – Эээ...– единственное, что я смогла из себя выдавить. – Вот видишь, ничего страшного, это– твой номер, садись на этот стул и жди, пока из вон той двери не выйдет человек и не позовет тебя. Усекла? – А... ага. – Чудно, – девушка улыбнулась, – кстати, когда я сказала "сидеть", то имела в виду "сидеть на месте и никуда не ходить", поняла? – А в туалет можно? – Вряд ли это тебе понадобится, – девушка развернулась на каблуках и зашагала в другую сторону коридора, шелестя какими-то бумагами в руках, вдруг она обернулась, – не вставай с места, я предупредила! – Да поняла я, поняла. Мне все же пришлось сесть. Естественно, первым делом, я начала рассматривать свой "номер". На татуировку не похоже, на наклейку или браслет, тем более. Просто цифры, которые тесно расположились на моем тонком запястье так, как будто были там всегда: "09-02-16-19-01-06-19". Глупо гадать, что значит этот номер, сродни поиску нормального резюме среди кучи выпускников филологического. Я закрыла глаза и попыталась ни о чем не думать. Естественно, у меня ничего не получилось. Не может же это место быть чем-то вроде концлагеря? Или может мы все-таки живем в матрице? Черт, что за идиотизм. Вдруг, указанная девушкой дверь отворилась и из-за нее выглянула пожилая женщина, она начала оглядываться по сторонам пока не увидела меня. – Номер «09-02-16-19-01-06-19»? – Она самая, – улыбнулась я, удивительно, что у меня еще были силы на иронию. – Проходите, – сказала старушка и жестом пригласила меня за дверь. Кабинет, представший моему взору, не имел ничего необычного от слова «совсем», дырявый линолеум, деревянная мебель, «бабушкин» ремонт. За рабочим столом на другом конце кабинета сидел мужчина абсолютно непримечательной внешности и что-то усердно набирал на старом компьютере, почесывая затылок. – Номер «09-02-16… – начал он, не отводя взгляда от монитора. – Да-да, это я! Мужчина все же оторвался от работы и с выражением полнейшего удивления посмотрел на меня. Эх, видимо, не привык, что его перебивают. – Просто номер слишком длинный, – попыталась оправдаться я, – а судя по всему у вас не так много времени, так что… – Времени? – теперь уже он перебил меня и недоуменно переглянулся с пожилой женщиной, – А! Ах да, с моей-то работой совсем забываешь о таком понятии. Что-ж, в таком случае подойдите ближе, мне нужно зарегистрировать вас. – Я так поняла, объяснений не будет? – несмотря на то, что я смирилась со своим пребыванием в этом месте, мне все же было интересно, где именно я нахожусь. – Каких объяснений? – удивился мужчина, поднося к моему правому запястью прибор, похожий на прибор девушки из коридора, после этого номер с руки исчез. – Ну, например, что это за место и какого черта я вообще здесь делаю? – Как много вопросов ты задаешь… – мужчина снова начал вводить что-то в компьютер. – Знаете ли, для человека, оказавшегося непонятно где, непонятно зачем, я задаю чертовски мало вопросов! – Тише, тише, ничего страшного не происходит, можешь мне поверить, – незнакомец посмотрел на меня, слегка прищурив глаза, – что последнее ты делала, прежде чем попала сюда? Я задумалась, воспоминания почему-то с трудом приходили в мою голову. – Я проснулась, пошла на занятия, жуткий выдался денек, потом пошла к подруге, мы немного выпили… ну, относительно немного, я же говорю, денек был жуткий. Приехала домой и… свалилась спать! Черт, так вот в чем дело… – я вздохнула с облегчением и рассмеялась, – Ну и приснится же такое с бодуна! А вы, ребят, ничего такие, здорово меня напугали, точнее… это я сама себе напугала, вы же типа плоды моего подсознания, а я-то думаю, чего у тебя лицо такое знакомое, кстати, ты симпатичный, может, раз это сон, немного этого… развлечемся? Мужчина глубоко вздохнул, провел руками по лицу и немного помассировал виски. – Нет, я, конечно, знал, что вы бываете немного… несообразительными, но чтоб настолько… – устало произнес он. – Э-э-э, ты чего это хамишь? И кто это «мы»? – что-ж, раз это сон, то и бояться, действительно, нечего, события развиваются довольно интересно, не стоит щипать себя раньше времени. – Тебе известно такое понятие, как «тахикардия»? – спросил мужчина. – Ну да, фигня вопрос на самом деле, там что-то вроде сердце неравномерно бьется, у меня самой бывало… – после этих слов, я заметила, что незнакомец одобрительно смотрит на меня, приподняв брови, – неплохая шутка! – я тут же залепила себе пощечину, этот сон зашел слишком далеко. – Бесполезно, – с ноткой сожаления сказал незнакомец. Я тут же, что есть силы, надавила на свою шею сбоку двумя пальцами. – Не может быть… – Еще как может. Я продолжала давить на шею, сопротивления не последовало. – Я что… правда…? – Да, – мужчина грустно улыбнулся, – прими мои соболезнования. – Не смешно вообще-то, – все еще не веря в происходящее огрызнулась я. – Кому как, – на этот раз мужчина улыбнулся уже веселее. – И значит все те люди в коридоре тоже… – как же сложно было произнести это слово, особенно сейчас, – мертвы? – Ты видела людей? Ах да, в последнее время случаются помехи, но, надеюсь, их исправили, здесь никто не может видеть, слышать и чувствовать тех, с кем не имел особой эмоциональной связи при жизни. Это облегчает задачу, согласись. – Эмоциональная связь? И что, хотите сказать, это работает? – Естественно, безотказно, почти. Итак, последние штрихи и... есть! Теперь ты официально мертва. – Даже не поздравите? – усмехнулась я. – И не подумаю, – мужчине, видимо, нравился мой условный оптимизм. Тут сзади послышался скрип, в дверях стояла та самая девушка, которая дала мне номер. – Ну что, закончили? – немного раздраженно сказала она, – Идем, со мной, я проведу тебя куда нужно. Противится не было смысла, в любом случае, здесь даже немного уютно, возможно, мне здесь понравится. – До свидания, – обернувшись у двери, сказала я мужчине. – Это вряд ли. Дверь захлопнулась сама. * * * Девушка резво шла по коридору, периодически кивая в знак приветствия идущим навстречу людям (а людям ли?) в таких же старомодных костюмах, я же еле успевала за ней, пристроившись за правым плечом. Дойдя до конца длинного коридора, мы наткнулись на лифт, самый обыкновенный, такой же ветхий, как и все вокруг, моя проводница нажала на кнопку вызова, как ни странно, лифт приехал через несколько секунд, страшно скрипя. Внутри он выглядел не менее безобразно, чем снаружи. И вот что интересно: все в этом месте было таким старым, облезлым и… обычным, что я не чувствовала никакой опасности, исходящей извне (а ведь при жизни я была тем еще параноиком), все было так привычно для меня, наверное, на это здесь и рассчитывали. – Эй, ты что заснула? – окликнула меня девушка, – Мы приехали. Я вздрогнула и быстро вышла из лифта, огляделась, на стене напротив была нарисована кривая цифра «7». Мы снова пошли по коридору, но этот раз он был один в один похож на подъезд какой-нибудь «хрущевки», квартиры с номерами и «мягкими» снаружи дверями, полуживая лампочка, одна, остальные, видимо, выкрутили. Девушка остановилась перед одной из дверей: – Ну, вперед. – Мне нужно туда войти? – Ну не мне же. – Я здесь буду… черт, «жить» теперь не совсем подходящее слово… – Да, что-то в этом роде, – девушке, видимо, не очень нравилась моя компания, – удачи. Проводница развернулась и ушла по направлению к лифту. Стук ее каблуков отдавал эхом. Я посмотрела на дверь, в которую мне предстояло войти. Она ничем не отличалась от остальных, сверху блестел номер «144». Странно, что девушка не дала мне ключи, хотя, возможно, здесь они не нужны, так как мир мертвых представляет собой вселенную победившего коммунизма, где все уже общее, а такой вариант, судя по обстановке, отбрасывать нельзя. Я открыла дверь и сразу поняла, что не одна в этой квартире, даже без света было видно, что здесь стоит несколько пар мужской и женской обуви. Квартира показалась мне знакомой, «чешка», классическая планировка средины 90-х: коридор буквой «г», с короткой стороны туалет, ванная и кухня, с другой жилые комнаты, одна из них – прямо напротив меня, из второй (дальше по коридору) доносились оживленные голоса, дверь в нее была чуть-чуть приоткрыта, следуя за тонкой полоской света, я подошла к комнате и осторожно заглянула в щель. Клянусь, если бы мое сердце все еще билось, оно остановилось бы снова. За небольшим столом сидели четыре человека, две женщины, двое мужчин, возле небольшого дивана мирно посапывал большой лохматый пес. – Ну-с, а я ему, значит, и говорю: «уважаемый,– произнес пожилой мужчина, отправляя в рот мятную карамельку, – судя по вашему снимку, вы… беременный!», а он мне: «как это?», – на этом моменте мужчина скорчил на столько потрясающую гримасу, что остальные не смогли сдержать смеха, – в итоге оказалось, что он перепутал свой снимок со снимком жены. – Ох, сколько раз ты рассказываешь эту историю, а все равно не надоедает, – вытирая слезы смеха сказала пожилая женщина. – Вам бы не врачом надо было быть, а актером. – улыбнулась женщина помоложе. – Да куда мне там, – отмахнулся старик, – вот патологоанатом наш, ох байки травил! Всем отделением на полу валялись! – Ну, байки-байками, – обозвался второй мужчина, выуживая из-за дивана старенькую гитару, – а песня по расписанию. Тут же комната наполнилась веселыми звуками музыки. Молодой мужчина начал петь, остальные подхватили следом, даже спокойно спящий пес не остался в стороне (ну, он-то петь не начал, и это радовало). Радостные голоса окончательно добили меня, я жадно вглядывалась в забытые лица, а по щекам потекли слезы, сама не заметила, как начала громко всхлипывать. Вдруг послышался короткий звонкий лай, пение прекратилось. – Что такое Генри? – спросила молодая женщина, вопросительно смотря на пса, который стоял, повернувшись в сторону двери, тщательно что-то вынюхивая. – Он, наверное, что-то вкусненькое с кухни почуял, вот же проказник! – улыбнулась пожилая женщина. Тем временем пес решительно двинулся к выходу. – Генри, да что с тобой такое? – молодая в несколько шагов пересекла комнату и распахнула дверь. Клянусь, если бы мое сердце все еще билось, оно бы выпрыгнуло из груди. – Мама… – дрожащим голосом произнесла я. Женщина смотрела прямо мне в лицо, а она совсем не изменилась с тех пор… – Вот видишь, Генри, никого здесь нет, – спокойно сказала женщина продолжая смотреть сквозь меня. – Да, Генри, не пугай нас больше так, – молодой мужчина подошел к жене сзади, обняв ее за талию. – Папа… – я все еще не могла поверить. – Кстати, пора подавать десерт! – пожилая женщина выпорхнула из комнаты, достаточно резво для своих лет, и направилась на кухню. – Давай я помогу тебе, милая. Генри, идем, я тебе косточек дам, м-м-м, объедение! – пожилой мужчина подошел к псу и потрепал его по лохматой морде, тот недоверчиво, с некой не присущей животному осознанностью, посмотрел в мою сторону, а затем вприпрыжку побежал за мужчиной на кухню. Клянусь, если бы у меня все еще было сердце, я бы вырвала его из груди.