***
Яркий, солнечный день на Бригадуне. Небо было таким чистым, таким голубым, что даже самые прекрасные краски не кажутся такими натуральными. Тепло шло, казалось, из всех щелей. Все вокруг с замиранием сердца ждали, когда вернутся герои сегодняшнего дня. Ритуал Паскха, который должен был остановить разрушения от столкновения двух миров, был проведен в последние минуты. Мелан Блю, Асаги Марин и Крейс Мариин вернулись прямо из центра Бригадуна. Живы и восстановлены, только одежда девчонок и броня стрелка-мечника были ободраны. Жители ликовали. Вслед за первой троицей вернулись и остальные — Эрин, Пайон и прочие; выжившие директора Ассамблеи устроили салют. Всё было как нельзя лучше. Все были спасены. Миры были восстановлены. Леле, один из главных директоров, вдруг заявил, что сам Бригадун — это лишь будущее Земли. И он не промахнулся. Марин и Мариин — близнецы, и первая была предком второй. Это вводило в заблуждение. Но вовсе не ликующих людей и мономакий…***
Чуть высунувшись из-за края стены, старик печальными глазами лихорадочно искал кого-то. Он сам был мономакией, относительно высок, поверху на плечах развивался плащ. Из-под капюшона сияла пара алых глаз. Когда старик смотрел на великое торжество, его взгляд болезненно дрожал. Ему было ужасно больно смотреть на всех тех, что встречали героев. Невыносимо. Всё это он переживал из-за того, что много, много сотен лет назад он уже видел это. На третьей тысяче прошедших с тех пор лет он сбился. Всё это тогда показалось ему просто кульминацией, но уже через год он жалел, что не запомнил ровным счётом ничего. Лишь образы счастья. А как он себя корил! Последней зацепкой за чёртову жизнь стали не счастливые лица, а слёзы той, кто стал ему дороже всего на свете. Последний полёт, когда он чувствовал себя по-настоящему счастливым, и… Всё. Прожив столетие, он вдруг осознал, что при более спокойном Коллапсе увидел на земле старуху, чем-то напоминавшую Её. С тех пор последующие века ему словно вспарывали раны, как ножи. Он ведь знал, что она умерла. Человек не живёт более ста двадцати лет. А вот такой мономакии, как он, хоть три, хоть четыре тысячи лет — и всё равно… Но уже спустя семьсот лет он вдруг понял, вернее, вспомнил, что когда-то Земля станет тем самым Бригадуном. И всё повторится. Он поселился на Земле, когда подал в отставку спустя тысячелетие. И всё ради чёртовой встречи, всё из-за боли и вины. Одна и та же дата, и каждый раз менялось абсолютно всё. Люди менялись, менялась история, технологии и животные. И действительно, три тысячелетия спустя Земля стала более похожа на его родину. Но этого было мало. Даже слишком, чтобы целая планета полностью изменилась. И, наконец, вот оно — полное соответствие. Тот Бригадун, на котором он родился, был уничтожен, а на его смену пришёл этот мир. Зародилась новая Земля, на которую он снова перебрался. Цикл начал повторяться, а его собственные часы пробили половину жизни. И всё, абсолютно всё повторилось на его глазах. Год за годом, день за днём оживала цевилизация, и вот, солнечный день, когда родилась Марин. Его драгоценная Марин, которую бросили родители и нашла бабушка Мото Асаги. К тому времени он совсем перестал походить на себя самого, и от прошлого облика остались только выразительные глаза и длинные крылья.***
И вот, сегодня. Старик не ожидал, что будет бежать сюда так быстро — его жизнь секунда за секундой подходила к концу. Буквально последние моменты. А он искал — тревожно, боязно, с болью. И нашёл. Раз… Она смеялась. Марин, та самая земная девочка из Нагайя, улыбалась в его же руках! Ещё живая, уже не думающая о боли и страхе. Два… Она соскакивает с его рук и крепко обнимает Крейс. Девочки похожи, как две капли воды. И она рада даже тому, что пусть и небольшим влиянием спасла весь мир. Она снова оборачивается к нему. Молодому, сильному стрелку-мечнику — такому, каким он вошёл в легенды. Гордый, сильный воин! Он внушал уважение. Многие после этого учились у него. «Машина для убийства» — так однажды он представил себя Марин, и получил оплеуху. Девушка научила его чувствовать, говорить от души, и категорически отвергала всё, что он считал в себе плохим. Она считала, что всё в любом существе есть хорошее, ведь идеала не бывает… Даже сейчас она сказала эту же фразу так чисто. Её глаза сверкают. Каштановые волосы чуть развились на ветру. Время будто замирало только для него. Три… Марин вдруг оборачивается, смотря прямо ему в глаза. Нет, ни тому, с кем жила в одно время, — на него. Дряхлого старика, вздохнувшего в последнюю секунду жизни. Она дёрнулась, будто что-то вспомнила, но её спросил Лоло о том, что она заметила. Широко улыбнувшись, она скажет «ничего», посмотрит на небо, и громко-громко выкрикнет его имя, не зная, зачем, счастливейшим голосом. Он тоже улыбнётся. Девочка снова оборачивается в ту точку, вдруг сорвётся, но за скалой найдёт лишь серый рваный плащ и кучку пыли. Непонимающим взглядом окинет элемент одежды, бросит и вернётся к друзьям, но… Он этого уже не увидит…Конец