Свидание

Элдрич Палмер знал толк в заседаниях и официальных встречах, но понятия не имел, как вести себя на свидании; с женщинами ему тоже было тяжело находить общий язык, если они не были секретарями, ассистентами или деловыми партнерами. Общаясь по рабочим вопросам, Элдрич чувствовал себя свободно и уверенно, говорил легко, сыпал шутками, но в более приватной обстановке рядом с красивой девушкой Палмер начинал теряться и нервничать, будто зеленый юнец. Всю дорогу от Стоунхарт до дома Коко он приглаживал волосы, промакивал шелковым платком вспотевший лоб, поправлял часы: строгий платиновый Rolex с бриллиантовой крошкой на циферблате, — золотой, как сказала Коко, выглядел слишком вызывающе. Перламутровые запонки, кашемировый костюм, брюки с жесткими стрелками, древесный аромат от Валентино; Элдрич не готовился ни к одному деловому ужину, как к встрече с Коко. Постукивая пальцами по колену, он сквозь тонированное окно лимузина смотрел, как мимо пробегали фонари, красные пожарные гидранты, растущие из асфальта, грустные многоквартирные дома с тусклыми окнами и поваленные мусорные баки. Глядя на пожилую даму в потрепанном драповом пальто и шляпке, из-под которой выбивались седые волосы, катящую тележку из супермаркета, подпрыгивающую на каждой кочке, Палмер испытал легкую грусть, немного отвлекшую его от волнения перед свиданием. Город был болен еще до того, как в него пришла эпидемия: нищета, преступность, проституция зрели в Нью-Йорке, как опухоли в теле онкобольного. Проезжая мимо дома, из которого вооруженные люди в вороненых бронежилетах вытаскивали бледные тела и сваливали из кучу грубо, словно мусор, Элдрич откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. В висках дробно застучало, заныла переносица, и он спешно глотнул холодной минеральной воды. Предвкушение свидания с Коко еще вчера заставляло его чувствовать себя моложе и здоровее, но стоило лимузину вывернуть на улицу, где уютно расположился ее дом, как сердце Палмера заколотилось прямо в горле, там, где у стригоев обычно пряталось жало. Элдрич глотнул еще воды, чтобы прогнать острую горечь желчи, разлившуюся на языке, и гулко выдохнул, когда автомобиль мягко снизил скорость, останавливаясь у бордюра. — Спасибо, Реджи, — сухо произнес Палмер, когда Фитцуильям открыл перед ним дверь лимузина. Элдрич медленно, нарочито растягивая время, поставил на тротуар ногу в туфле, сделанной на заказ специально по его стопе. Он вышел из машины, по привычке опираясь на руку Реджи; прямоугольник окна, горящий тускло-золотистым сквозь кружевную занавеску, притягивал взгляд, во рту стало сухо, а горло сдавило, будто бы он в самом деле начал обращаться, и растущее жало распирало изнутри, требуя места. Но Элдрич был еще человеком, черви не ползали у него под кожей и голос Хозяина не звучал в голове. Зато была мисс Маршан, чей силуэт, дразня, мерещился ему в окне, тянул подняться наверх и одновременно спрятаться в салоне лимузина будто в раковине. Билеты, пара цветных бумажек, жгла ему бедро через карман; вспотевшая ладонь сжимала круглую бархатную коробочку, похожую на маленький персик. Он поднялся на этаж Коко почти не запыхавшись; даже в его молодые годы лестницы с их ступеньками и пролетами были тем еще испытанием, а теперь Элдрич даже не нуждался в трости. Реджи почтительно держался чуть позади, двое вооруженных охранников остались внизу, еще один ждал у машины: в такое неспокойное время без мер предосторожности никуда. Элдрич не хотел, чтобы что-то испортило их свидание с Коко. Дверь гостеприимно распахнулась прежде, чем он успел постучать. Палмер услышал аромат сладкий цветочных духов: будто бы фрезию и розу окунули в карамель. Встретившись глазами с лучистым взглядом Коко, Элдрич ощутил стеснение в груди. В маленьком черном платье и ниткой белого жемчуга на стройной шее она казалась настоящей француженкой, маленькой и утонченной. — Отлично выглядишь, — с придыханием заметила Коко, окидывая Элдрича довольным взглядом. Палмер благодарно склонил голову; не каждый день ему делали комплименты красивые девушки, особенно теперь. — Спасибо. Ты тоже отменно выглядишь. Впрочем, ничего удивительного — ты всегда выглядишь великолепно. От его слов Коко польщенно порозовела; Элдрич смело шагнул через порог, чувствуя, как немеют у него колени и пальцы на ногах. Он хотел достать из кармана бархатный футляр, но вместо это смазано вытащил билеты, помяв уголки. — Мне удалось достать нам лучшие места, — заявил он с легким оттенком самодовольства, — концерт хоть и благотворительный, но билеты разошлись быстрее, чем за несколько часов. — Да, я слышала, — Коко взяла маленькую блестящую сумочку в тон платью и замерла у зеркала, поправляя волосы, уложенные мягкими волнами, — все собранные средства пойдут на гуманитарную помощь. — Да, довольно… великодушный жест, особенно, если учесть стоимость билетов, — заметил Элдрич, смахивая с рукава невидимую пылинку. — Впрочем, деньги сейчас не имеют значения. Важно обеспечить людей средствами первой необходимости. Ты знаешь это не хуже меня. — Знаю, — девушка покружилась перед зеркалом, любуясь отражением и предлагая Палмеру полюбоваться собой, что он с удовольствием и сделал. — Поэтому я рада пойти туда с тобой. Тебе действительно не все равно. — Разумеется, не все равно. Нью-Йорк мой дом. Как я могу оставить его граждан? — изображать филантропа и мецената перед мисс Маршан было почти так же сладко, как перед объективами камер. Элдрич скармливал журналистам ложь большими ложками, а они радостно хватали и просили еще. Ему не хотелось врать Коко, пожалуй, она была единственной, кому Пармер действительно хотел открыться, однако он понимал, что еще не время. Эпидемия виделась ей чем-то ужасным, ее чувствительный ум писателя не позволял относиться к ситуации расчетливо, по-философски. В том была своя прелесть, но это обещало определенные сложности, особенно, когда Хозяин выполнит свою часть сделки. Но это, судя по всему, будет еще не скоро; у них с Коко было еще время, чтобы насладиться жизнью на пороге больших перемен. Лодыжки Коко, которые тесно обвивали черные ремешки, казались такими тонкими, что их можно было обхватить двумя пальцами; она отставила ногу изящно, словно балерина, и искоса взглянула на Элдрича, играя озорной искоркой во взгляде. Накинув на плечи палантин, мерцающий серебряной вышивкой на черном, девушка с улыбкой повернулась к Палмеру. — Я готова, — Коко шагнула к нему, прелестная, словно фея с винтажной открытки. Элдрич взял ее за руку, в намерении поцеловать тыльную сторону ладони, но вместо этого переплел ее пальцы со своими, мягко сжимая. Палмер казался самому себе школьником, держащим за руку королеву бала, вспыхнул, думая, как смешно и нелепо он выглядит со стороны, но на лице мисс Маршанн не было ни тени насмешки. Она смотрела на Элдрича вопросительно и выжидающе, но улыбка была ласковой, и девушка не спешила отнимать руку. Натура творческая и довольно увлекающаяся, Коко видела в Палмере рыцаря, короля Артура, спешащего на помощь захваченному упырями Камелоту. Знала бы она, кто стоит за началом эпидемии наравне с Хозяином, смотрела бы мисс Маршан на него так же, позволяя держать себя за руку? Кончики пальцев начало покалывать, и Элдрич крепче сжал теплую ладонь Коко. Да, со стороны это могло показаться ужасным, но мисс Маршан, — не Гвиневер, а, скорее, Вивиан, Владычица Озера, околдовавшая его, — умная девушка и, несомненно, поймет всю широту открывшихся перспектив. Бессмертие, искоренение голода и нищеты, не станет расовых предрассудков и гомофобии, вирус равняет всех и возвысит Палмера над остальными: не может же Хозяин позабыть о том, кто всеми силами помогал в исполнении его плана. Правда, Эйнхорст, ушлый скользкий змей, еще пользовался Его чрезмерным расположением, но Элдрич не сомневался, что он куда полезнее Хозяину, нежели этот кровосос. Палмер не для того пробивался на самый верх, чтобы его отпихнул в сторону какой-то пронырливый немец. — Мы не опоздаем? — мелодичный голос Коко выдернул Элдрича из задумчивости; он оторопело заморгал, позабыв, где он находится, но, встретившись взглядом с девушкой, сцепил зубы, ощутив, как сердцебиение сбилось с ровного ритма, и пульс заскакал как бешеный. Волна жара поднялась от коленей груди, Палмер вспотел под пиджаком. Ему хотелось толкнуть Коко к стене, сорвать с ее плеч палантин и поцеловать, прижимая ее руки за запястья, но они действительно могли опоздать, а Элдрич обещал мисс Маршан, что они поедут в оперу. Выполнять обещания, данные Коко, было приятно; поэтому Палмер привлек девушку к себе, обнимая за талию. — Хотел бы я сказать, что без нас не начнут, но, увы, действительно придется поспешить. Коко звонко рассмеялась над его неудачной шуткой и прижалась к плечу Палмера, тесно, словно нежный побег плюща к каменной стене. Большую часть жизни бывший немощным и больным, Элдрич держал ладонь на точеной талии Коко и видел себя сильным и мужественным, каким не был ни в двадцать, ни тридцать лет. Переходя через порог, они замешкались, не пролезая в проем, слишком узкий для них двоих, смущенно засмеялись, Коко очаровательно спрятала лицо в ладони, искоса поглядывая на Элдрича, и Палмер не устоял. Наклонив голову, он поцеловал мисс Маршан, и она с готовностью подалась к нему, приоткрыв губы. Элдрич млел от того, какой у нее теплый податливый рот, в котором остался привкус мятной жвачки и апельсинового сока, и совершенно позабыл и о билетах, и о маленьком футляре, таящемся в кармане пиджака.