Прощание...

      — Асока… Постой… Асока… Нам надо поговорить!.. Зачем ты это делаешь?       — Совет не доверяет мне! Как я могу верить в себя?       — А как же я? Я верил в тебя… Я был рядом!       — Я знаю, что ты веришь в меня, Энакин. И я благодарна тебе за это. Но дело не в тебе! Я не могу оставаться здесь!.. Не сейчас…       — Орден джедаев – это твоя жизнь! Её нельзя отбросить вот так!.. Асока, ты делаешь ошибку!..       — Возможно… Но я должна разобраться сама! Без совета! И без тебя…       — Я понимаю… Гораздо лучше, чем кажется… Мне близко желание уйти подальше от Ордена…       – Я знаю…       Эти слова живым эхом всё ещё звучали в его ушах, они будоражили разум и слух Энакина Скайуокера, который сейчас прощальным взглядом провожал свою ученицу, навсегда уходящую из Ордена джедаев в оранжевый закат Корусанта, в неизвестность… Навсегда уходящую из его жизни и судьбы по собственной воле. И в данный момент Энакин терял не просто товарища или ученицу, он терял друга, пожалуй, самого близкого ему друга в Галактике. И ничего не мог с этим поделать, ведь то было её желание, её выбор, она сама отказалась от него!       Скайуокер лишь безмолвно смотрел вслед ученице, чувствуя, как к его глазам подступали слёзы, а душа рвалась на части. Да, Асока была ему не безразлична! Она была его самым лучшим, самым преданным другом, самым близким и понимающим существом на свете. А теперь он терял её, терял безвозвратно, и ничего не мог с этим поделать. Она уходила, она уходила из его жизни навсегда! Хоть Энакин и упрашивал, умолял её остаться, побыть рядом, хоть совсем чуть-чуть, хоть немного… Ради этого он готов был перевернуть всю вселенную, ради этого он готов был сделать что угодно, ради этого он спас сегодня её жизнь, оправдав перед глазами суда, Совета, целого мира… Ради этого он готов был ползать на коленях и умолять её остаться с ним ещё хоть на час, на минуту, на секунду, не покидать… Что Скайуокер собственно и делал. Буквально унижаясь перед Тано, лишь бы не потерять её дружбу. Но разве Энакин считал свои заслуги перед ней? Разве он мог их считать? Разве считают люди то добро, что они делают абсолютно искренне для дорогого человека? А ведь сделал он немало, немало и сделала она для него, наверное, именно потому они стали столь близки. Но зачем же судьба именно так повернулась для них обоих? Зачем, почему, отчего, Сила пожелала устроить всё именно таким образом?       Внезапно перед глазами всплыли все те моменты их былой дружбы… Взаимопомощь, доверие, радость, веселье и шутки… Энакину и Асоке всегда было хорошо вместе. Как могло быть хорошо самым настоящим, самым преданным, истинным друзьям. Друг! Да, Тано стала для Скайуокера настоящим другом, за то недолгое время, что они успели пообщаться… Только ей он мог полностью доверять, только с ней ему было на самом деле спокойно и хорошо, только она могла пойти для него на всё, чтобы помочь, защитить, чтобы поддержать… Так почему же теперь она не могла сделать такую малость для него, просто остаться рядом, побыть чуть подольше, просто не бросать, не покидать?.. Ведь Энакину ничего не нужно было от Асоки, ни одного корыстного мотива не было в его помыслах, ему не нужно было, чтобы она что-то делала для него, чтобы она чем-то жертвовала для него, ему нужна была только она… И простая возможность общаться с ней как можно больше. Так почему же подруга, настоящая и самая лучшая в мире для него подруга, не могла подарить ему такую мелочь? Ведь взамен, Скайуокер был готов на что угодно ради неё! Только для неё, только, чтобы быть с ней! На глаза стали наворачиваться слёзы, и Энакин моргнул, едва заметно моргнул, чтобы не позволить истинным чувствам проявиться, проступить наружу солоновато-горькими каплями «крови» разорванной души… А душа от потери друга, настоящего друга, рвалась не менее сильно, чем от потери матери…       Так почему же Асока уходила? Почему выбирала оставить его, бросить его, предать? Почему столь чёрство, столь бездушно игнорировала его мольбы остаться, быть рядом с ним? Энакин так старался её удержать, так унижался, так умолял… И всё равно Тано вела себя, словно ей было безразлично. Она просто игнорировала его дружеский порыв быть рядом, просто, как будто это ничего не значило для неё. Как будто Скайуокер никогда и ничего не значил для неё. А значил ли он что-то для Асоки на самом деле, если она так легко пропускала мимо ушей его просьбы, его неистовое желание быть рядом, дружить?       Внезапно Энакин задумался над этим, всё ещё смеряя опечаленным, полным боли и страдания взглядом медленно и плавно удаляющуюся, растворяющуюся в облаках оранжевой дали фигуру Асоки. Если бы он значил для неё столько, сколько значила она для него, если бы он был ей другом настолько, насколько она была для него, разве смогла бы Тано вот так просто и непринуждённо разорвать эту связь? Ради чего или ради кого? Ради каких-то нелепых жизненных принципов? Ради других дел, других интересов? Возможно, других людей… Да, в жизни Асоки, наверняка были другие люди, более важные, более значимые для Тано, нежели он, Энакин. Например, Лакс. Разве мог сравниться какой-то жалкий дурацкий друг, которого Асока готова была бросить в любую секунду из-за некой ерунды, с любовью, с мужчиной всей жизни его подруги? Нет, конечно нет. Наверняка с Лаксом Асока старалась общаться как можно больше, как можно чаще, с ним она не поступала так как с Энакином, и никогда не поступила бы. Ровно так же как с Падме, Райо, да даже с Баррисс, которая предала и подставила Асоку. Времени и внимания Тано хватало для всех, но только не для него, не для Энакина, который столь сильно стремился быть с ней. Так сильно желал просто быть рядом. Но она отказалась от него, бросила, предала, и это было только её решение, не его… Его в этой ситуации были лишь боль и пустота.       Энакин терял друга, единственного и неповторимого, самого близкого, самого родного, того, кого больнее всех было потерять. Он молча наблюдал, как почти призрачный образ, последняя призрачная надежда на то, чтобы вернуть былое, растворяется в медленно опускавшейся на мир тьме. И это было больно, это было невыносимо больно. Скайуокер дорожил этой дружбой больше всего на свете, он готов был ради этой дружбы унижаться, переступать через себя и прощать те маленькие и большие провинности Асоки перед ним, лишь бы это дружба вообще была, лишь бы Тано была рядом, лишь бы была с ним навечно и не уходила никогда. Всё что угодно Энакин готов был терпеть ради этой дружбы, потому что она была как никакая другая связь ценна для него, потому что с Асокой как ни с кем другим ему было хорошо. Но она уходила, она бросала его, так просто, как будто невзначай, рвала эту связь, разрушала дружбу не из-за чего, лишь по собственной прихоти, по собственному желанию, по собственному безразличию, потому, что Энакин ничего на самом деле не значил для неё никогда. Как выяснилось на деле, не значил. И не был нужен ей как воздух, как нужна была ему она, ему, буквально зависимому от неё и общения с ней, как от наркотика. Сладостные мгновения дружбы навсегда прекращались по её инициативе, Скайуокер этого не хотел, Скайуокер этого не желал, Скайуокер не понимал, как он будет жить без сией связи дальше. Ему было тяжело, больно, страшно, абсолютно не по себе. Но Асоке было всё равно.       Она безразлично растворялась в оранжевом закате Корусанта, она неизбежно и бесчувственно отдалялась от Энакина, она безжалостно и бессердечно уходила от него, разрушая их общую, так сильно, словно корни дерева, вросшую в сердце Скайуокера дружбу. А может быть эта связь существовала и что-то значила лишь для него? В любом случая Асока уходила, думая лишь о себе и совершенно не беспокоясь об Энакине, навсегда руша дружбу, навсегда разрывая связь, навсегда бросая, покидая, оставляя так любившего её как друга, так нуждавшегося в ней, буквально погибающего без неё человека. Это было прощание. Такое некрасивое, холодное и безразличное прощание. Лучшая подруга без вины Энакина и без видимых и веских на то причин уходила от него. И этого Скайуокер никак не мог понять, и никак не мог простить. Он мог лишь принять единственное верное решение, которое в данной ситуации было возможно. Тоже, но правда против своей воли, отказаться от этой дружбы, тоже не вспоминать, тоже забыть! Асока делала ему невыносимо мерзко и больно, Асока уходила вопреки желанию Энакина, рвала их, а возможно, только с его стороны, дружбу на куски, бросала его, предавала! И этого просто нельзя так оставить. Это можно было принять, но этого нельзя было понять и простить. И этого, как твёрдо решил Энакин, когда последняя частица растворяющегося в небытие образа «лучшей подруги» исчезла из поля его зрения в бескрайнем просторе заката навсегда, он не простит ей никогда!