Жизнь в розовом цвете

Джиён не помнит, смотрел ли он вообще по сторонам, когда вчера вечером входил в квартиру Сынхёна. Ему стоит быть честным: он даже под ноги не смотрел, потому что Сынхён обнимал его, целовал в шею и за ухом и нашептывал своим умопомрачительным голосом что-то про свою детку, по которой он очень соскучился. Джиён, единственная и неповторимая Сынхёнова детка, млел и дурел в его руках, спотыкался на каждом шагу, нёс какую-то бессвязную чушь и боялся даже подумать, как хорошо ему будет в самое ближайшее время. Джиён с осторожностью перебирает воспоминания, на всякий случай пряча лицо в подушке. Ему делается жарко и немного неловко оттого, что сразу же приходит в голову. Вот Сынхён раздевает его, медленно и болезненно нежно, вот заводит его руки за спину и начинает целовать в шею, грудь, спускается к животу, дразня, и снова поднимается губами вверх. Джиён вздыхает, жмурится, кусает губы… Джиён стонет, мнет в руках наволочку и думает, где черти носят Сынхёна, когда он так нужен. Кое-как справившись с собой, Джиён поднимает голову, смотрит по сторонам и думает, что успел за ночь сойти с ума. С пятой попытки Джиён отмечает еще белый, кремовый, бежевый, немного красного и кое-какие другие оттенки, кроме розового. Но розовый… Джиён понимает, что он везде. Шторы, ковер, постельное белье, обои, картины состоят из бесконечного розового цвета в разных вариациях и сочетаниях. - Сынхёна! – зовет Джиён и удивляется, почему его голос так подозрительно дрожит. - Доброе утро. Ты рано, - Сынхён уверенно проходит через комнату, наклоняется, целует Джиёна сначала в затылок, потом ниже, прихватывает ртом, как кошка котенка, и Джиён тут же перестает соображать. - Что… что это такое? – он кое-как собирается с мыслями, когда Сынхён вытягивается рядом, в своем плотном тяжелом халате, а Джиён устраивает подбородок у него на груди. - Что именно? – Сынхён смотрит в потолок, загадочно улыбается и предоставляет Джиёну самому разбираться с формулировками. - Чёрт! – Джиён нервничает, едва сдерживается, чтобы не укусить Сынхена за подрагивающие в неудачной попытке сдержать смех губы. – Почему все розовое? – наконец спрашивает Джиён, снова осматривается по сторонам и снова удивляется: ну как такое вообще может быть? - А мне нравится, - Сынхён все-таки улыбается, обнимает Джиёна за шею и наблюдает, как он пытается вывернуться. - Ну невозможно же так! – Джиён оставляет свои попытки, снова укладывается Сынхёну на грудь и делает широкий жест, словно хочет обвести рукой все, что видит. - Ты привыкнешь, - Сынхён целует Джиёна в макушку и легко спихивает в себя, заворачивает в такое же розовое, как и все вокруг, одеяло и поднимается. – Приходи на кухню. Я сейчас сварю кофе. Джиён смотрит ему в спину, вздыхает и понимает, что опасается. Он уже догадывается, что выедающий ему мозг розовый цвет везде, в том числе и на кухне, но ему не хочется проверять. - Non, rien de rien… Non, je ne regrette rien, - хриплый низкий голос заполняет квартиру, вливается в уши Джиёна и пробирается в мозг. Сынхён сказал, что Джиён привыкнет. К чему он должен привыкнуть? - Сынхёна! – Джиён резким движением отбрасывает одеяло, спускает босые ноги на пол и отстраненно отмечает, что Сынхён мог бы выбрать и другой цвет: кислотно-жёлтый или оранжевый. Наверное, стоит сказать спасибо, что Сынхён не любит леопардовый принт. – Что ты имел в виду? – Джиён старается не думать, как выглядит в розовом тонком одеяле, но он однозначно вписывается в интерьер кухни. - Только то, что ты привыкнешь. Если захочешь, конечно, - Сынхён достает чашки и Джиён стонет в голос: угадайте с одной попытки, какого они цвета. Джиён подтягивает сползающее одеяло, слишком резко для спокойного и уравновешенного человека отдергивает клетчатую, тоже розовую, занавеску и открывает форточку. На подоконнике Marlboro в красной пачке и зажигалка, от вида которой Джиён истерически смеется. - Кажется, я сойду с ума раньше. - Ничего, - Сынхён забирает у него тлеющую сигарету, затягивается сам и снова притягивает Джиёна к себе. Джиён тыкается носом в вырез халата, вдыхает запах Сынхёна, смешанный с привкусом табака, вслушивается в красивые французские слова и шепотом обещает: - Тогда я попробую.