больно вспоминать

***

      На стол с глухим звоном опустился стакан. Холодная ладонь, только что крепко сжимавшая прозрачное стекло, безвольно упала рядом, сгибаясь в локте, а её обладать уронил следом переполненную тяжёлыми мыслями голову. Закинутая в рот таблетка уже даже не горчила. Арсений так много их проглотил за последний месяц, что просто перестал чувствовать вкус. Всё стало абсолютно пресным. Горячий кофе, сладкий пирог, любимые конфеты Попова — всё будто проходило мимо, не оставляя никаких следов. Словно фантомные боли: по привычке чувствуешь то, что раньше вызывало острые ощущения. А ведь когда-то эти ощущения сводили с ума, сбивали дыхание, заставляли кусать в кровь губы. Это было действительно остро, миллионами тонких иголок оно впивалось в лёгкие, не давая возможности сделать вдох. От этих ощущений крутило живот и подкашивались ноги. А теперь эти ощущения лишь мечутся глухими воспоминаниями внутри черепной коробки, ударяя в виски стреляющей болью. Иногда они замедляли свой убойный танец и давали Арсению сделать глоток воздуха, но через мгновение снова накрывали с головой, топя в бесконечном океане боли и отчаяния.  — Ты мне понравился сразу. — Это вырвалось так внезапно, фраза слетела с губ Попова совершенно неосознанно, а руки, совершенно забыв, что обычно их контролирует мозг, потянулись к рубашке стоящего напротив парня. Пальцы схватились за мягкую ткань, как за спасительный кислород, сжимая и отпуская, снова и снова. В глазах Арсения заплескался страх, его оглушило непонимание собственных действий, он просто беспомощно уставился в зеленые глаза напротив, пытаясь отыскать ответы. Но сердце пропустило пару ударов, когда растерянный и испугавшийся Арсений наткнулся лишь на презрение и бесконечный холод в этих невероятно зеленых глазах напротив. Боль. Немой крик. Одно движение рукой и стакан летит на холодный пол, с глухим звоном разлетаясь на мелкие осколки, которых никогда не собрать Арсению. Он будет ходить по плитке босыми ногами, вгоняя острые стекла под кожу, крича от боли, будет пускать осколки по венам снова и снова, и ему никогда не собрать эти осколки, никогда не вынуть их из себя. — Ангел, я пошутил. — Арсений снизу вверх заглянул в глаза Антона, и тепло улыбнулся, входя в образ. Но ему не ответили с такой же мягкостью и пониманием. Зелёные глаза насмехались над Поповым. Губы Шастуна на мгновение скривились, и он тихо хмыкнул. Всего на мгновение, но Арсению этого было достаточно. Он увидел настоящие эмоции Антона, увидел всё. Заходя на перерыве в гримерку сразу после Шастуна, Попов встал в дверном проходе и громко произнес, упираясь взглядом в чужую спину. — Тебе так не понравилось быть «ангелочком»? — Низкий хриплый голос заставил Шастуна остановиться и замереть. — Или к чему такая желчь в мою сторону? — Усмехнулся Попов, поджимая губы. Первую пару секунд тишину нарушало лишь негромкое дыхание Арса и приглушенный звон серебряного браслета. Но тут Шастун резко дернулся и, развернувшись, в момент оказался возле удивленного Арсения. — Не смей назвать меня так. — Антон выделил последнее слово и буквально выплюнул эти слова в лицо Арсению, который от неожиданности попятился к стене. — И вообще, не переступай границы. — Губы Шастуна сжались в тонкую белую линию, и окинув Арсения холодным взглядом, он быстро удалился вглубь коридора. Мир для Попова просто перестал существовать. Вокруг была пустота и давящая своей безразличностью серость. Что он сделал не так? Почему даже не успев подобраться к приглянувшемуся ему человеку, он сразу получил точный удар ножом, прямо в сердце? Арсений буквально сполз со стула на пол и, нашарив замёрзшими пальцами помятую пачку сигарет в кармане джинсов, растянулся на ковре, прикрывая опухшие тяжёлые веки. Пара неудачных попыток щелкнуть зажигалкой, но вот едкий дым уже наполняет лёгкие мужчины, покрывая изнутри липким осадком. За это Арсений ненавидел сигареты. Как и воспоминания, они прожигают внутренности насквозь, никогда не уходят бесследно, всегда оставляют липкий противный осадок. — Ребят, можно минутку вашего внимания? — Антон повел бровью, пытаясь скрыть волнение, и окинул присутствующих взглядом. Парни совсем недавно сели за стол и сейчас весело обсуждали какой-то предстоящий футбольный матч. Услышав друга, Позов толкнул локтем Серёжу, призывая замолчать. А Арсений и так почти не открывал своего рта, кивая на всё высказывания импровизаторов, он просто молча гипнотизировал брокколи на своей тарелке. — В общем, как бы смешно не прозвучало, сегодня мы сидим тут не просто так. Стал бы я звать вас к себе без повода в такой прекрасный вечер воскресенья, сечёте, да? —Шастун хмыкнул и, облизав губы, продолжил, чуть изменившись в лице. — Я многое обсуждал с Оксаной, узнал многие детали и, в общем, —парень крутил в пальцах тонкое изящное кольцо, снятое с левой руки. Он выглядел напряжённо и в то же время как-то необычайно тоскливо, будто то, что он собирается произнести, заставляет его грустить каждый божий день. Арсений, сидящий дальше всех от Антона, облизал губы и потянулся за стаканом воды. Напряжение передавалось воздушно-капельным путём и, как не странно, Попов подхватил его первым из присутствующих. — Я собираюсь сделать Ире предложение. — На выдохе произнес Антон, пряча взгляд куда-то за пределы этого помещения. Сперва воцарилась глубокая тишина, даже часы стали тикать насколько приглушенно, что их почти не было слышно. А потом всеобщее молчание прервал Арсений, который от шока подавился водой, и теперь громко кашлял, скрывая лицо в сгибе локтя. — Попов больше всех за меня радуется, видимо. — Едко бросил Антон, прежде чем призрительно отвернуться к окну. Эти слова, произнесенные с такой злобой, насмешкой и ярко скрываемой обидой, непонятно на что, стали последним, что запомнилось Арсению. Весь оставшийся вечер в его памяти остался лишь большим мутным пятном: ребята что-то бурно обсуждали, звенели посудой, смеялись, кто-то вставал, куда-то ходил, а Арсения в этот момент не было с ними, он был очень далеко, бился в истерике, изнывал от непонимания, от бесконечной жалости к себе. Именно в тот момент Попов понял, что такое боль, настоящая, самая реальная боль, та, которая прознает ножом сердце, и остаётся в нём. Острое лезвие со временем начинает гнить, причиняя ещё больше боли и страданий. Именно почувствовал в тот день Попов и чувства не уходят до сих пор. «Приглашаем тебя на нашу свадьбу, празднование которой будет проходить в 12:00 23 апреля 2018 года. Будет весело, ждём с нетерпением. Антон и Ира.» Смятое приглашение полетело в сторону мусорного ведра, а затуманенный болью взгляд Арсения опустится на разбитый экран телефона. 12:07. 23.04.18. Вдох. Телефон летит в ближнюю стену. Выдох. Громкий треск сдавшегося аппарата. А к чему он теперь Попову? Зачем ему теперь эта жизнь, если поводов жить не осталось?