New Year's eve

На новогоднюю вечеринку все почему-то приходили парами, но отчего-то никто не удивился, когда Рейстлин пришёл с Даламаром, и это смущало первого, но абсолютно устраивало последнего. Рейстлина раздражало то, что все по какой-то причине решили, будто между ними есть нечто большее, чем дружба. Да, они были соседями по комнате в университете, да, Даламар был единственным человеком, кроме Карамона, кто искренне ему улыбался, но это ничего, чёрт возьми, не значило кроме того, что у Рейстлина наконец появился друг. Можно считать, первый за всю его жизнь. Рейстлин никогда бы в этом не признался, но он очень боялся, что эти глупые слухи что-то испортят. Видят боги, Рейстлин сомневался, что сможет так ещё с кем-то. Точнее, что кто-то ещё сможет его принять — с вечным недовольством по поводу и без, неловким неумением говорить о своих чувствах и занудством, порой доходящим до крайней степени. Даламар принялся одаривать всех подарками, которые они выбирали совместно, не забывая об этом упомянуть — чем, конечно, только подогревал убеждённость окружающих в том, что они встречаются. В каком-то смысле, Рейстлин был ему благодарен за то, что он был избавлен от утомляющих его формальных бесед. Вероятно, если бы не Даламар, его круг общения был бы куда меньше. Рейстлин наблюдал за ним, стоя у стола с закусками с бокалом шампанского в руке, и сдержался, чтобы не закатить глаза, когда только что одаренный Тассельхоф, скорее друг Карамона, чем его, явно направился к нему. — Рейстлин, это какая-то магия! Как ты понял, что я хочу эту штуку? — Это было несложно, — пожал плечом Рейстлин, польщённый, но не желающий выдавать этого. — Нет, правда, я давно её хотел! Иногда я думаю, что ты умеешь читать мысли… — Слава богам, что нет, — Рейстлину правда не хотелось бы знать, что творится в голове у Тассельхофа. Вероятно, что-то похожее на содержимое калейдоскопов, которые он коллекционировал. — У меня для тебя тоже кое-что есть, — гордо начал Тас, но немного сник, когда Рейстлин приподнял бровь. — Нет, я купил. Про его периодические приступы клептомании Рейстлин хорошо знал, хотя и не имел этого в виду. Он просто не умел принимать подарки. В его руках оказался блестящий, украшенный бантами свёрток, и на привязанной карточке было написано «Моему другу Рейстлину» золотыми чернилами. У него запершило в горле, и он отпил шампанского. От того, что у него защипало в глазах, почему-то не помогло. Ему хотелось бы открыть подарок у себя в комнате, когда никто не видит, но Тас воззрился на него с таким ожиданием, что Рейстлин не смог позволить себе ещё одной оплошности в его адрес этим вечером. Это оказалась книга. Не просто книга, которую можно купить в любом магазине, а редкое букинистическое издание, которое пахло старой бумагой и библиотечной пылью. Монография одного учёного по фамилии Фистандантилус, чьи книги были запрещены в тот период, когда их страной правил религиозный фанатик, а потому почти все были уничтожены, ведь взгляд на мир, изложенный в них, резко противоречил всему, во что верили последователи Паладайна. Рейстлин и не надеялся найти хотя бы одну. Кажется, ему нужна была целая бутылка игристого, а не один бокал, потому что в груди от благодарности стало тяжело, и ему на несколько долгих секунд стало нечем дышать. — Чёрт, я так и знал, что надо было подарить тебе сертификат, и ты бы сам купил то, что хочешь, — поняв всё по-своему, расстроенно проговорил Тассельхоф и утащил у Рейстлина с тарелки канапе. Рейстлин моргнул и перевёл взгляд с обложки, на которой теперь едва можно было прочесть название, на него. — Нет, это… спасибо, Тас, — Рейстлин честно постарался вложить в эти слова всё, что он чувствовал. Он запрётся на остаток каникул в комнате, и ничто не оторвёт его от чтения. Тас расцвёл, что не помешало ему своровать с тарелки Рейстлина ещё пару оливок, и махнул рукой, как будто это ему ничего не стоило. — Я нашёл её на какой-то барахолке, ну, ты знаешь, я всё время по ним хожу, увидел обложку и сразу вспомнил, как ты говорил про этого Фрист… Фуст… — Фистандантилуса, — на автомате поправил Рейстлин, всё ещё пребывая в состоянии, похожем на шок. — Да, точно, так вот… Дальше Рейстлин не слушал, да и не надо было: Тассельхоф быстро заприметил кого-то, кто только пришёл, и оставил его в растерянности гладить переплёт. — Что тебе подарили, дорогой? Голос Даламара мог звучать отвратительно слащаво, и это, пожалуй, могло бы послужить причиной их разрыва, если бы они действительно встречались. — Что за цирк, — фыркнул Рейстлин. Его благоговейное оцепенение прошло, сменившись привычным раздражением, чему он был даже рад — наверное, он смотрелся глупо. — Ты мне правда дорог, — сказал Даламар уже серьёзно, своим обычным голосом, каким он говорил, когда был спокоен и не пытался казаться каким-то: милым, остроумным или соблазнительным. Нет, это просто невыносимо. Ему нужно подышать. Рейстлин взял своё пальто из прихожей, заодно бережно спрятав книгу в свою сумку, и вышел на балкон. Он опёрся на широкие перила, заваленные снегом, и шумно выдохнул. — Поругались с парнем? Рейстлин движением головы откинул волосы с лица и увидел слева от себя девушку. Судя по снегу в её иссиня-чёрных волосах, была она здесь уже порядочное количество времени. Он оглянулся на высокие панорамные окна, нашёл взглядом Даламара и хмыкнул, представив, как могло смотреться их взаимодействие со стороны. — Нет. Мы не встречаемся. Девушка рассмеялась, как будто хорошей шутке — так искренне, что Рейстлин и сам улыбнулся. — Ох, простите. Я правда подумала, что… — Бросьте, все почему-то так думают, а мой друг не спешит развеивать чужие заблуждения. Какое-то время они помолчали, глядя, как крупные снежинки осыпают город внизу. К своему удивлению, Рейстлин первым открыл рот: — А вы почему здесь? — На вечеринку меня позвала подруга, а здесь я потому, что, честно говоря, не люблю вечеринки, особенно те, на которых я никого не знаю. — Рейстлин. — Что, простите? — Меня зовут Рейстлин. Теперь хотя бы одного человека вы знаете. — Крисания. Они улыбнулись друг другу и снова замолкли. Рейстлину давно не было так комфортно с кем-то молчать, разве что с Карамоном, но это было что-то другое. Он снова оглянулся на комнату, в которой проходила вечеринка — кажется, все собирались танцевать. Рейстлин ненавидел танцы, но спросил, заранее непривычно уверенный в положительном ответе: — Раз уж мы выяснили, что у меня нет парня… Потанцуете со мной? — А как же ваш друг? — О, поверьте, уж он себе кого-нибудь найдёт. Уже утром, идя по сонному, тихому после новогодней ночи городу с номером телефона Крисании в кармане и обещанием встретиться завтра же, Рейстлин точно был уверен в одном — если уж у него получилось, то Даламар тем более не останется один. К тому же, вся комната в его распоряжении, ведь последнее, что он теперь собирался делать на этих каникулах — это читать.