Потанцуем?

- Может быть, потанцуем? – безумец нагнулся низко-низко, едва касаясь губами щеки Медузы, - Милая, вам нечего терять. Один невинный танец. Только Вы и я. Блеснув стеклом неизменных очков, Штейн отдернул край халата, расшитого хирургическим швом, и притянул к себе ведьму. Положив руку к ней на талию, прижимая к себе крепко, не давая шанса на вздох, он, не дожидаясь ответа, повел девушку в медленном узоре танца. Сложив руки на широкие плечи маньяка, она повиновалась его решению, слегка склоняя голову на бок, прикрыв лицо короткими волосами. - Ты совсем не изменился, за столько-то лет, - прошипела она ему на ухо, чуть приподнимая голову. - Если бы я стал иным, тебе было бы скучно, - парировал Штейн, вглядываясь в ее макушку, прижимая к себе хрупкое тело все сильнее, пока не затрещали кости под его руками. Тихий, томный, немного недовольный стон раздался из глубины грудной клетки. Когтями она впилась в его спину, царапая грубую ткань, пытаясь содрать ее, закусив губы от нарастающей боли. - Что-то не так? – ехидно улыбнулся Штейн, пристально изучая лицо ведьмы. Огонек научного интереса зажегся в его зеленых глазах. « Как изнутри выглядит ведьма? Сколько потребуется швов, чтобы сшить ее, после того, как я ее разрежу и изучу? А стоит ли сшивать?» - Все восхитительно, - задержав дыхание, ответила Медуза, лицо ее некогда такое румяное, стало белоснежным, - может, только танцуем мы чуточку быстро. Профессор ослабил хватку, не давая в то же время жертве вырваться, закрывая все ходы к отступлению, он приблизил свое лицо к ней. Гипнотизируя, очаровывая, он вглядывался, ища ответ на свои бесчисленные вопросы. Легкая ухмылка на лице ведьмы, несколько ехидная, несколько злая, мелькнула на пару секунд, и скрылась под губами профессора. Он вторгался в ее пространство, не спрашивая разрешения, дразня кончиком языка, больно покусывая, настойчиво требуя ответа. Медуза сдавалась, трепеща в его объятиях, постанывая от боли, которую нес поцелуй безумца. Приоткрыв глаза, она увидела беспредельно близко стекло его очков, а за ними глаза, неотрывно следящие за ней. Оторвавшись, он перевел дыхание и выпустил ее из объятий. Не успев прийти в себя, она качнулась на высоком каблуке, с трудом удерживая равновесие. - Ты все еще думаешь, что я не изменился? – самоуверенная улыбка играла на его губах. - Совсем, - ответила Медуза, расплываясь в улыбке. Змея, обвившая сердце, уже начала мешать его пульсации…   Платье упало к их ногам. Легкое, полупрозрачное, невесомое оно соскользнуло с ее стройного тела. Штейн провел ладонью по обнаженной спине ведьмы. - У тебя ледяные пальцы, - еле заметно вздрагивая, прошипела Медуза, - Мог бы их согреть, прежде чем прикасаться ко мне. - Мне не до этого, - ухмыляясь, ответил безумец, - я очень занят. Он притянул девушку к себе, впиваясь в губы, покусывая, будоража воображение. Стон ведьмы заставил его стиснуть ее, сдавливая хрупкое тело в своих объятиях, лаская рукой голую спину, Штейн терял остатки рассудка. В глазах у обоих мутнело, окружающий мир кружился, уплывая все дальше. Профессор резко отпрянул, держа Медузу на расстоянии, впиваясь своими глазами в линии ее тела. Ведьма начала кусать губы. - Хватит, ты меня смущаешь! - И что? Я хочу запомнить тебя такой, чтобы в любой момент иметь возможность вызвать образ в памяти, - не меняя позы и выражения лица, невозмутимо ответил безумец, - вечно юная и красивая, желанная, а то мало ли… Вдруг ты умрешь скоро. - Ты умрешь быстрее, - открывая ровный ряд белых зубов, улыбнулась медуза, дотрагиваясь кончиками пальцев до его груди ровно там, где было сердце. Он взял ее руку, целуя в ладонь. И выше. Горячим дыханием, обдавая тонкую, нежную кожу. Все выше и выше. Оставляя за собой пылающую от поцелуев дорожку, вызывая стоны и судорожное дыхание ведьмы. Он подхватил ее на руки, голую, теплую, живую, положил на кровать. Нависая, Штейн всматривался пристально из-под круглых очков в лицо ведьмы. Красные, припухшие от поцелуев губы, приоткрытые недовольные глаза, растрепанные волосы – будили в нем желание дикое, необузданное, переходящее все границы. Он впился в ее шею, больно кусая, сдавливая, легонько при этом поглаживая языком кожу. Ведьма закашлялась, заставляя этим Штейна отпустить узурпированный кусок ее тела. Он провел языком вниз облюбованного местечка. Языком, прокладывая себе путь, он быстро добрался до небольшой груди ведьмы. Захватив губами слегка возбужденный сосок Медузы, профессор начал играться с ним, слегка покусывая, тихонько задевая языком, пока тот не начал реагировать. Доведя его до предела, Штейн укусил, заставляя Медузы вскрикнуть от боли. - Садист, извращенец, - прорычала ведьма, приходя в себя от внезапной боли, - я точно тебя убью. Штейн, не обращая внимания на возмущения Медузы, спускался все ниже. Приподнявшись на локтях, он посмотрел на ведьму. Резко раздвинув ей ноги одной рукой, второй он разрезал тонкую ткань белья неизвестно откуда взявшимся скальпелем. От прикосновения холодного метала к коже, девушку передернуло. «Штейн безумен, когда он в таком состоянии, можно ждать чего угодно», - мелькнула мысль в голове Медузы, но тот час пропала, ибо профессор, не теряя времени, впился губами в нежную плоть ведьмы. Чуть дотрагиваясь, проводя кончиком языка по внутренней стороне бедер, он прислушивался к сдавленным стонам Медузы, которая вцепилась в подушку, пытаясь не кричать слишком громко. Она знала, что крики только больше возбудят его. Штейн ухмыльнулся. Подняв голову и положив ее на руку, согнутую в локте, он следил за реакцией ведьмы, тем временем как другая рука изучала ее тело. Пальцы проникали в горячее влагалище, один, два, по очереди, играясь периодически с клитором, сдавливая его, балуясь. Штейн довольно щурился, наблюдая, как ведьма извивается, как волны боли и наслаждения сменяют друг друга на пылающем лице. Он вытащил из измученной ведьмы пальцы, поднес к лицу и с наслаждением облизал, глядя ей в глаза. - Ненавижу, когда ты так делаешь, - прикрывая ладонью лицо, прошептала Медуза, - как же ты меня этим раздражаешь. - Ну что поделать, если мне это так нравится, - продолжая довольно облизывать пальцы, промурлыкал Штейн Он пристроился у девушки между ног, резко входя в нее, не давая организму привыкнуть, упираясь до конца. Ведьма попыталась вырваться, шипя от боли, царапая спину безумца острыми ногтями, оставляя на ней тонкие полосы, из которых незамедлительно начала сочиться кровь. Немного выждав, пока девушка успокоится, он начал двигаться. Резкими размеренными толчками он начал соединяться с Медузой. Проникая с каждым разом все глубже, заставляя ее кричать, извиваться под ним, шипеть о своей ненависти, получая между тем безумное наслаждение. Вцепившись в подушку, пытаясь найти применение болтавшимся в пространстве рукам, ведьма случайно разорвала ее, заваливая всю кровать белыми легкими перьям, которые липли к горячему, потному телу Штейна. Медуза закричала от ярости, когда резкие толчки стали медленнее, когда движения безумца стали медленнее. Он явно издевался над горевшей от желания девушкой. Медленно входя, медленно выходя, не проникая вглубь, он растягивал удовольствие, пытаясь продлить его как можно дольше. Ведьма, царапая его спину, качая бедрами, пыталась насадиться сильнее, чтобы он проник так глубоко, насколько хватит длины. Внемля ее движениям и приглушенным отчаянным стонам, он увеличил скорость, проникая с каждым разом все глубже. Запрокинув голову, Медуза начала терять остатки разума, когда ее тело сжалось, превратившись в один тугой, пылающий комок, который вот-вот должен был разорваться. Перед глазами обоих вспыхивали и меркли яркие круги, все расплывалось, теряя свои очертания. Медуза почувствовала, как что-то горячее затопило все внутри, сразу за этим волна накрыла ее. Мир вокруг них взорвался. Тяжело дыша, не нарушая единства, они лежали, приходя в себя. - Знаешь, я планирую убить тебя, когда получу все по максимуму, - отдышавшись, проговорила ведьма. - А я тебя, - ответил Штейн чуть охрипшим голосом, - что ж… я думаю, будет весело. Змея, нарисованная на плече у Медузы, задвигала своей квадратной головой, намериваясь сползти на грудь профессора. - Потанцуем? – приставляя к вытатуированной рептилии скальпель, прошептал на ухо ведьме безумец.