***
Следующей ночью всё повторилось. Заметив, как сосед усердно выбирает наряд и бросает косые взгляды в его сторону, Карамацу закусил язык и решил спуститься. Он вдруг почувствовал, что должен влезть не в своё дело и наставить соседа на путь истинный, будто бы всё, в чём тот нуждался, это душевный разговор и подобие исповеди. Парень захотел помочь Осомацу выбраться из нездоровых отношений (даже о наличии которых он мог только предполагать) и разобраться со всей надоедливой ложью, в которой тот живёт. Надо ли тому это? Карамацу решил, что да. Стоит хотя бы попробовать пристыдить Осомацу и сказать ему правду. Дождавшись парня за углом соседского дома, Карамацу схватил его за руку и прижал к стенке. — Ого! — воскликнул Осомацу от неожиданности. — Ты сегодня твёрдо настроен. — Куда пошёл? — Тебе-то что? — Тебе же просто доставляет сбегать по ночам и одновременно выглядеть, как примерный мальчик. — Может быть, — ухмыльнулся Осомацу, изогнув бровь. Он снова оценивающе осмотрел соседа и остановился на растерянных глазах. — Отпустишь? — Вот моё желание, — вдруг начал Карамацу, ослабив хватку, — расстанься со своим парнем и не ходи к нему по ночам. Тогда я не расскажу твоим родителям. — И что же, хочешь заменить его мне? Карамацу промолчал. Осомацу осторожно освободился из рук соседа и отряхнулся. — Извини, я люблю решительных и при деньгах. Пока. Карамацу недолго оставался на своём месте, прежде чем проглотил обиду и стыд за своё бесполезное вмешательство и решился подняться обратно. Где-то он явно ошибся. А тем временем Осомацу стоял за забором, где его не было видно из соседских окон, и крутил в руке телефон, что-то с усилием обдумывая.***
К несчастью для Карамацу, вскоре у соседей случился отпуск, и они, оставив сына присматривать за домом, укатили на Окинаву. В первый же день свободный от опеки Осомацу, как всегда, среди ночи раскрыл свои двери для какого-то парня, и в его комнате загорелся свет. Как специально — а потом Карамацу понял, что специально, — шторы закрывать тот не собирался, и два силуэта за окном не могли отпустить его внимания. Снова засидевшись за компьютером, он не спал и теперь был вынужден лицезреть воочию назревающую близость соседа с его гостем, как бы ему ни хотелось вернуться к игре. Но любопытство не утихало, и когда парни стали раздеваться, когда бессовестно увлеклись страстным поцелуем, когда Осомацу сел на своего партнёра и даже когда он стал извиваться в практически притворном экстазе, Карамацу не отводил взгляд. Только направленные на него бесстыдные глаза, сопровождаемые блаженной улыбкой, смогли напугать его. Карамацу отлетел от окна, как ошпаренный, снёс стул и едва смог закрыть шторки. Больше всего на свете теперь ему было стыдно. «Он хотел, чтобы я смотрел, и я делал это», — корил себя Карамацу, пытаясь успокоиться. Уши его пылали алым, сердце готово было взорваться, ведь происходящее за окном всё ещё стояло перед глазами. Зачем только ему понадобилось смотреть? И Осомацу хорош — специально выискивал его взгляд, как будто именно это и только это доставило ему главное удовольствие от случившегося. Когда Карамацу немного успокоился, он стал злиться. Что этот парень себе позволяет? Как он посмел поступить так высокомерно? И почему Карамацу вообще должно быть не наплевать на соседа? Следующей ночью, только заметив пришествие гостя к соседу, он тут же задёрнул шторы и демонстративно — для кого? — уткнулся в игру. Так прошло три дня, а лучше сказать — три ночи. На четвёртую Осомацу порадовал соседей своим визитом, взяв за предлог необходимость поговорить с Карамацу о чём-то крайне важном. Но семья Мацуно не спешила отпускать гостя без обеда. — Да, мне немного одиноко в пустом доме, — жаловался Осомацу за едой, — особенно по ночам. Правда, когда я вижу свет в комнате Карамацу, становится спокойнее. Парень снова использовал всё своё обаяние в общении и легко переводил разговор на нужные ему темы, заставляя хозяев почувствовать себя в гостях. Это хорошо понимал Карамацу, пожалевший теперь, что не отказался от обеда и остался выслушивать его двуличные рассуждения. — Ты, наверное, много готовишься к поступлению сейчас, — предположил отец Мацуно. — Да, приходится, — улыбнулся гость, — как-никак, последний год учёбы. — А Карамацу ничего не надо! — нахмурилась женщина. — Долго ещё будешь по ночам сидеть? — У меня каникулы, — отмахнулся тот, уткнувшись в тарелку. — У тебя всегда каникулы! Посмотри на человека: готовится уже, учится, а не задницу свою просиживает, как некоторые. «Задницу-то он по другому назначению использует», — подумал Карамацу, начиная злиться. — Я уверен, он ещё успеет подготовиться — это не так уж и сложно, — вступился Осомацу. — В любом случае, я обязательно помогу ему, если возникнут трудности. — Спасибо тебе большое, Осомацу, — затараторила впечатлённая мать, дотронувшись до руки парня. Все снова приступили к еде, и Карамацу почувствовал, что кто-то трогает его ногу. Подняв глаза, он заметил едва скрываемую ухмылку Осомацу, и ему хватило одного хитрого взгляда, чтобы подскочить. — Спасибо, я наелся, — бросил он и рванул к лестнице. — Карамацу! — воскликнула его мать. — Ты чего? — Может, обиделся? — участливо предположил Осомацу. — Если позволите, я пройду к нему и спрошу, в чём дело. — Даже… даже не знаю, что на него нашло, — растерялась она. — Думаю, ничего серьёзного, — заторопился Осомацу, вставая, — я спрошу, хорошо? Родители ничего не успели ответить, прежде чем гость так же скрылся на лестнице, как и их сын. В комнате Осомацу был во второй раз, но уже чувствовал себя как дома, поэтому первым, что он посчитал нужным сделать, было разлечься на кровати, закинув ногу на ногу. Раздражённый Карамацу одиноко сидел за столом, поддерживая обеими руками голову. — Чего окно завесил? — развязно, совсем не как за столом, спросил Осомацу, разглядывая свои ногти. — Тебе же нравится смотреть. Я для тебя стараюсь. — Будь добр, трахайся с парнями без моего участия. — Опять не нравится, — вздохнул Осомацу, — я же сделал всё, как ты сказал: расстался с тем парнем, перестал к нему ходить и больше не убегаю по ночам. Но ты всё ещё недоволен. — Тебе настолько важно не быть раскрытым? — Тебе настолько важно сделать из меня правильного парня? — съязвил Осомацу, кольнув соседа. — Я и так обещал, что никому не расскажу. Зачем ты опять пришёл? — Хочешь, я никого не буду больше водить домой? — неожиданно предложил Осомацу. Карамацу и бровью не повёл. — Мне без разницы. Случилась пауза. Гость лёг на бок, положив руку под голову. До Карамацу наконец дошло, что Осомацу просто хотел, чтобы он запретил ему, решил всё за него и тем самым взял на себя всю ответственность. Но это совершенно не входило в его планы — Карамацу уже решил, что тайной соседа пора перестать пользоваться и просто оставить его, что и стоило сделать изначально. Имеет ли смысл водиться с ним? Разве они не слишком разные? Однако оставить всё, как есть, Карамацу почему-то не позволяла совесть. — Тогда я пошёл, — предупредил Осомацу. С его лица вдруг пропала ухмылка, он поднялся с кровати, развёл шторы и задержался, разглядывая своё окно. — Раз ты так просто от них отказываешься, значит, они тебе не так уж и нужны. — Может быть, — усмехнулся гость и вышел.***
Несмотря на то, что до приезда родителей оставалось ещё несколько дней, к Осомацу больше никто не приходил, и Карамацу не приходилось закрывать шторы. Вместо своего привычного времяпрепровождения сосед либо маячил по комнате битый час, либо надолго пропадал из видимости; либо долго курил, свесившись из окна, либо, выключив свет, пялился в монитор компьютера, подражая наблюдателю, который спешил потратить последние деньки каникул на марафон любимых шутеров, боковым зрением наблюдая происходящее за окном. Впрочем, как и обычно. Но один день Осомацу не дотерпел. Примерно в час ночи Карамацу сквозь наушники услышал звонок в дверь. Свет за соседским окном давно не горел, что сначала не вызвало у него никаких мыслей, а потом показалось странным и подозрительным. Он быстро сбежал на первый этаж, боясь, что его опередят родители, и заглянул в глазок. — Хрен ли ты названиваешь?! — шёпотом рявкнул он на Осомацу, раскрыв дверь. Тот только блаженно улыбался, через раз забывая открывать глаза после моргания. — Прости-и, — протянул тот пьяным голосом, — я подумал, что ты сказал не ходить только к нему и что если я пойду в бар, то это не будет ничего значить. — Ты что… пил? — удивился Карамацу, насмешив гостя. — А что, по-твоему, ещё делать в баре? — Идиот, — тихо выругался парень и взял едва стоявшего на ногах Осомацу под руку. Как можно аккуратнее Карамацу завёл его в комнату и бросил на кровать. В дверях показалась заспанная мама. — Это Осомацу, он переночует у меня, — быстро объяснил парень, — ложись, всё нормально. Женщина не успела и слова сказать, как перед её носом закрылась дверь. Тем временем Осомацу уже стремительно стягивал с себя одежду, явно намереваясь отправиться на боковую. При этом он бубнил несусветные вещи и тихо хихикал себе под нос, раздражая Карамацу ещё больше. На мониторе горело сообщение о проигрыше, так как это была онлайн-игра и парень не мог поставить на паузу, и из-за этого злился сильнее. Когда Карамацу принёс футон, вещи наглого гостя были разбросаны по полу. Это выводило его из себя. — Пижамная вечеринка, секретики, — выкрикнул Осомацу, заливаясь хохотом. — Заткнись ради всего святого, — шипел Карамацу. — Хочешь секрет? — заговорщически предложил сосед, приложив палец к губам. — Мне достаточно. — Расскажу за поцелуй. — Отказываюсь. — Карамацу, — Осомацу заговорил крайне обиженным тоном, — я всем отказал из-за тебя, а ты даже не хочешь меня поцеловать. — Смутно верится. — Это правда! — снова выкрикнул гость. Терпение Карамацу лопнуло, он подлетел к Осомацу и прошипел, больно схватив его щёки: — Если ты сейчас не заткнёшься, будь уверен, я тебе в жизни слова не скажу. На лице Осомацу показались пьяные слёзы, Карамацу закатил глаза. — Не кричи на меня! — уже шёпотом протестовал он. — Я не нанимался с тобой нянчиться. Либо ты ложишься спать, либо уходишь. И Осомацу выбрал наиболее оптимальный вариант — остаться. Он ещё немного побубнил, но скоро заснул сном младенца. Карамацу же не мог похвастаться тем же. Злость на соседа и на ситуацию в целом не давала ему успокоиться, его режим не позволял просто заснуть, а отвратительная вонь перегара делала его нервным — что, если утром в комнату зайдёт мама и тут же всё это почует? Как он будет отмазываться? И что ещё хуже — как будет оправдываться Осомацу? «Напился он, а думать должен я, — размышлял Карамацу, ворочаясь. — Кто ему вообще продал алкоголь?» Но утром всё стало намного радостней: запах выветрился через приоткрытое окно и никто к ним не заходил. — Э-эй, — страдальчески позвал Осомацу, — Мацуно. — Теперь я, значит, Мацуно, — причитал себе под нос Карамацу, увлечённый игрой. — Блин, вчера… — Вчера ты припёрся ко мне среди ночи и нагло занял мою кровать. — Давай будем ссориться потом, лучше принеси мне воды. — Сначала ты ведёшь себя, как говно, а потом хочешь, чтобы я бегал по твоим поручениям? — Карамацу повысил голос, но не отворачивался от экрана. — Да я понял, — со вздохом сдался Осомацу. — Прости меня. Мне было скучно, и я перебрал. Давай так: одно желание. — Мне того хватило. — Мне правда жаль! Карамацу притих ненадолго и согласился. — Завтра нам в школу, даже не думай напиваться. — Ни в коем разе! — насколько мог радостно воскликнул Осомацу и добавил чуть тише: — Но лучше ты проконтролируй меня. Я умираю со скуки целыми днями, а ты всё равно ничем важным не занимаешься. Пойдём сходим куда-нибудь, я обещал твоей матери. — Разве у тебя не болит голова? — снова начинал злиться Карамацу. Он не любил, когда его отвлекают от игр или называют их бесполезными. — Вылечусь ради тебя. — Если ты не получишь удовольствия от прогулки, то она бессмысленна, ведь я срать на неё хотел. Осомацу посчитал это заботой и успокоился. — То есть ты собираешься просто играть целый день? — Именно. — Ты там с кем-то общаешься? — Бывает, в чате. Осомацу недолго понаблюдал за быстрыми перемещениями в игре, пока у него не заболели глаза. — Твоя мама была права, — заключил он, — это ужасно. — Не нравится — тебя никто не держит. Осомацу медленно поднялся с кровати и обнаружил себя практически голым — на нём красовались трусы и один носок. Проблемой, конечно, это не стало (он только избавился от носка), и парень приблизился к Карамацу. — Одежда на спинке, — тут же объяснил тот, кивнув в сторону кровати. — Ого! — удивился Осомацу, проигнорировав его. — Как ты это сделал? Карамацу выстрелил вдаль и убил одного из противников. На весь экран высветилась соответствующая надпись. — Это что? Ты попал?! Так далеко! Научи меня! Осомацу схватил руку, занятую мышкой, чтобы бесцеремонно приземлиться на колени её владельца. Спиной он загородил весь обзор и тем самым вызвал негодование Карамацу. — Какого хрена? Уйди! — кричал он, пытаясь снова влиться в игру. Он больше волновался за своего персонажа, чем за свои колени, поэтому плюнул на надоедливого гостя и попытался спрятаться. — Вон там! — крикнул Осомацу за секунду до выстрела. — Да какого чёрта! — выругался Карамацу, ударив по столу. — Это из-за тебя! Нахрен ты сюда полез, разве у тебя не болит голова?! — Это не так работает, — спокойно объяснял Осомацу. — Если не перебарщивать и не понижать градус, то не будешь страдать. — То есть ты притворялся? — Я только воды попросил. Пить-то хочется. Ну, научишь? На свой страх и риск Карамацу начал новую игру, едва удостоверившись, что Осомацу всё понял. — Давай я стрелять буду, а ты бегай, — предложил игрок, всерьёз волнуясь за свой инвентарь. Сначала всё шло более-менее сносно, но когда появились враги, игровой инстинкт Карамацу взял верх, и он рывком нажал на пальцы Осомацу, успешно маневрируя под выстрелами. — Смотри, куда бежишь! — Я не заметил! — обиделся новичок. — Дай я постреляю. — Нет уж, меня опять убьют! — крикнул Карамацу. — Конец света не случится! — Иди отсюда! Не буду я тебя учить! — Мальчики? — послышалось за дверью. Карамацу жёстко толкнул друга с колен и повернулся на стуле. Когда женщина зашла в комнату, Осомацу уже пригладил волосы и неспешно одевался, будто бы начал до её появления. — Вижу, вы проснулись. Здравствуй, Осомацу. — Парень приветственно кивнул. — Я сделала обед, спускайтесь, как будете готовы. Карамацу, тебя убили. Парень взглянул на экран — и правда. Осомацу ехидно захихикал. — Чего ржёшь? — расстроенно спросил Карамацу. — Позавтракаем, и научишь, ладно? — Уже обед. — Ну, пообедаем. Научишь? — Не буду я тебя учить. — Потом решим.***
Первый день Карамацу в школе прошёл относительно обычно. Осомацу распределили в параллельный класс, и он постоянно находился в компании с кем-то, поэтому парень просто не решился подойти к соседу. Но это не так уж и было нужно — одноклассники приняли его тепло и сразу же вписали в одну из компаний. После уроков парень хотел было пойти домой с остальными, но на выходе его поймал Осомацу, сбежав среди разговора с какими-то девушками. — Эй, Карамацу, подождёшь меня? — попросил он бодро. — Мне надо ещё в класс забежать. — Ладно, — кивнул тот. Парни дождались, пока Осомацу убежит, и сузили круг. — Ты откуда его знаешь? — нахмурившись, спросил один. — Мы соседи, вот и подружились. А что? — Да не в жизнь! С ним… — удивился другой, мотая головой. — По-моему, он нормальный парень, — настаивал Карамацу непонимающе. — Даже не думай! Он… — парень понизил тон, оглянувшись, — он же с мужиками спит. — Ты думаешь, почему его имя возглавляет список? У нас же почти все учителя — мужчины. — Не может же быть, чтобы со всеми, — усмехнулся Карамацу. — Ещё как может! — уверенно продолжал парень. — Некоторых он просто терроризирует своими родителями, а с другими… и похуже! — Ты с ним поаккуратнее. Не заразись случайно. Парни засмеялись. — Ну так что? Ты с нами? — Нет, я уже пообещал ему, — будто бы расстроенно отказал Карамацу. — В следующий раз. — Какой правильный, ты погляди! — посмеялись новые друзья и решили оставить его. Скоро пришёл Осомацу, и Карамацу решил всё ему рассказать. Тот лишь отмахнулся: — Да забей, они думают, я педик отбитый. Типа, сплю со всеми и всё такое. Конечно, было дело, но я завязал давно. Имена родителей куда действеннее. Тем более, как я могу быть таким педиком, если у меня даже парня нет? — У меня же нет девушки, — серьёзно заявил Карамацу. — А она была? Парень замялся. — Ты не можешь знать, кто ты, если не пробовал. — Осомацу остановился посреди дороги и энергично схватил друга за запястья. — Давай, попробуй на мне. — Чего? — Целуй, говорю. — Не буду, — не сразу ответил Карамацу, припоминая вчерашнюю ночь. — Я должен был попытаться, — пожал плечами Осомацу. — Что это, по-твоему, должно значить? — Ничего. Сегодня потренируемся? — Нет уж, иди к себе домой, — покачал головой Карамацу, нахмурившись. Но Осомацу всё равно увязался за ним, и, когда его заметила мама Мацуно, выпроводить не осталось и шанса. За очередным мило приготовленным для ребят обедом гость снова разговорился, легко отмазавшись от вопросов насчёт того, не хочет ли он повидаться с родителями после долгой разлуки. Карамацу едва выносил беседу, потому что ужасно хотел остаться наедине и отдохнуть от назойливого соседа, но тот и не собирался уходить. Когда он попытался намекнуть, чтобы гость уходил, тот вдруг упомянул, что обещал сегодня позаниматься с ним японским, поэтому женщина просто не могла отпустить его. — Ты идиот, — тихо ругался Карамацу, сидя у себя в комнате под насмешливым взглядом друга. — Придурок. Урод. — Хватит тебе, давай поиграем! — отмахивался Осомацу, теребя свои волосы. — Или, может, хочешь поболтать? — Я хочу, чтобы ты ушёл домой. Я больше не пойду с тобой после школы, понял? — Подожду тебя здесь тогда, — пожал плечами гость, — ты не представляешь, как мне скучно. — У тебя что, нет друзей? — смягчился Карамацу. — Ты постоянно с кем-то разговаривал в школе. — Ты не заметил, что там были одни девушки? — удивился Осомацу, заглядывая другу в глаза. — Я для них тот самый друг-гей, с которым можно обсуждать парней и ходить по магазинам. На самом деле не то чтобы я любил женскую одежду или рассказы обо всяких идиотах, не имеющих представления об уважении, поэтому мне уже на второй год надоело. У меня и своих проблем достаточно. А в школе со мной никто больше не говорит, и ты уже понял, почему. Хотя на самом деле всё иначе. — Да? — усмехнулся Карамацу, вспоминая ночные побеги. — И что же? — Если ты будешь думать, что все слухи — правда, то непременно решишь, что я урод последний, — заявил Осомацу, запнувшись. — Конечно, не без этого… но я хотя бы не такой урод, как все думают. Например, я не спал с учителями за оценки. Такое было только в первом классе и то — он сам предложил. На оценки, конечно, это не особо повлияло, так что не считается! Да, я угрожал (и не раз) своими родителями, но никто от этого не пострадал. Да, иногда я не могу удержаться от подкатов в сторону мальчиков, но я не настаиваю после отказа! Да я самый настоящий ангел! — Ничего не скажешь! — засмеялся Карамацу, переставая злиться. Осомацу было засмотрелся на его — как-никак, впервые увидел его не раздражённым, — но быстро опомнился. — Давай, признавайся, что ты там ещё обо мне надумал! — Вообще-то, есть кое-что… — картинно задумался парень, войдя в кураж. — Сколько человек к тебе приходило тогда? — Когда? — нахмурился Осомацу, вспоминая. — А! Один только! За кого ты меня принимал всё это время? — Извини, — каялся Карамацу, — просто ты выглядишь, как те парни из фильмов, которые по ночам в женскую одежду наряжаются и сбегают кутить. — Ну спасибо! — в шутку обиделся гость. — Так всё-таки нет? — С тем парнем, которого я бросил, мы встречались около двух месяцев. Но я не мог приходить к нему днём, поэтому он злился. Мы бы в любом случае расстались. А тот, которого я сюда водил, просто подкатывал ко мне какое-то время, и я ему ответил. Ничего криминального. Он, кстати, может, и был бы неплохим вариантом, если бы не нёс всякую чушь, ну знаешь, во время… — Я понял, — перебил Карамацу, — понял. Так ты экспериментируешь или ищешь любовь всей жизни? Кстати, где ты её ищешь? В баре? — Ничего я не ищу! Просто провожу время, как я уже говорил, пытаясь избавиться от скуки. Неплохо же при себе иметь кого-то сильного, готового всё решить за тебя. — То есть… папочку? — осторожно предположил парень, смущаясь. Осомацу усмехнулся. — Именно. — Ужас, — заключил Карамацу, прикрыв губы рукой. — Как скажешь, — согласился гость. — Давай включай компьютер, я хочу пострелять.***
По случаю начала учёбы Карамацу решил долго не засиживаться и лечь раньше. Отсутствие света в комнате соседа смутило бы его, если бы он не получил инструкции на эту тему: Осомацу изображает спящего для родителей. Уже несколько дней после школы он засиживался в доме Мацуно, якобы занимаясь совместной подготовкой к почти мифическим экзаменам, о которых никто и не собирался думать в первые дни третьего года обучения. Возвращаясь к себе, Осомацу прилежно ложился в кроватку и непонятным образом засыпал в одиночестве почти в течение целой недели. «Как это может быть?» — размышлял Карамацу. В тот день всё было точно так же, как и в предыдущие. Но так показалось на первый взгляд. Примерно в десять часов вечера послышался звонок в дверь. Света у соседей не было. Карамацу попытался разглядеть что-нибудь за их окнами, но ничего не заметил. Пришлось спускаться. По пути он встретил свою мать и неубедительно пытался отправить её обратно в кровать. Заглянув в глазок, Карамацу запротестовал решительнее. — Это… опять Осомацу? — угадала она. Парень неуверенно кивнул. — Почему он приходит так поздно? Я не против, если он тут переночует, но в следующий раз договаривайтесь раньше. — Да-да, мам, как скажешь, — торопился Карамацу, боясь открывать дверь. Когда женщина скрылась на лестнице, он решился. — Здравствуйте, мистер Мацуно, — хихикал опиравшийся на косяк Осомацу. Парень вздохнул. — Какого хрена? — шептал он, хватая друга под руку и заводя в дом. — Шёл бы к себе и там отсыпался. Я не хочу опять спать на футоне. — Тогда я посплю! — Помолчи лучше. Карамацу вдруг почувствовал ужасно резкий запах одеколона, исходивший от гостя, и сморщился. — Блин, ну и вонь… — Я боялся, что от меня будет разить чем похуже, поэтому надушился, — во все тридцать два улыбнулся Осомацу, повиснув на друге. — Ты, видимо, совсем один прожить не можешь, — вздыхал Карамацу, укладывая футон. — Извини-и, — тихо протянул Осомацу. Сегодня он вёл себя довольно смирно и слушался Карамацу, что не осталось незамеченным. Они быстро улеглись, словно так и нужно было. — Спокойной ночи, мистер Мацуно, — пожелал Осомацу, выглядывая из-под одеяла. «Тоже мне, взялся», — недовольно думал Карамацу, но всё же ответил ему тем же. Утром Осомацу сбежал раньше, чем парень успел заметить. Эта необычная резвость показалась ему странной, но он смог найти оправдание: наверняка не сказал родителям, когда сбегал, и хотел вернуться до их подъёма. Карамацу ещё быстрее забыл о нём, обнаружив в школьной сумке красивое любовное письмо. «Почему я не увидел его вчера?» — удивился он, внимательно изучая свёрток с сердечком посередине. Внутри находилось самое настоящее признание в любви, написанное приятным почерком. Никаких наводок на автора Карамацу не нашёл, что посчитал странным. Неужели она не хочет даже назначить встречу, чтобы услышать его ответ? Зачем нужно это признание, если оно не предполагает продолжения? Весь день в школе Карамацу проходил, размышляя о письме и его содержимом, но ни с кем его не обсуждал. Иногда он бессмысленно доставал его из сумки, разглядывал и убирал обратно. Запаха особого от него тоже не исходило, никаких инициалов или подсказок. Когда она вообще успела подбросить его? Между уроками Осомацу неожиданно поймал его и вручил записку, странно улыбаясь, а затем смылся как ни в чём не бывало. Содержание её было таким: «Ты говорил, что твои друзья косо на тебя смотрят из-за меня, поэтому буду шифроваться. Отмажься как-нибудь, пойдём домой вместе сегодня? Буду ждать у выхода через полчаса после последнего урока» — и хитрый смайлик. По сути, его просто поставили перед фактом. Ну и ладно. Карамацу и правда дождался соседа и увидел его крайне жизнерадостным. Об этом он говорить наотрез отказался и настаивал, чтобы друг сам рассказал о его дне. — Опозорился перед всем классом на английском, когда не смог прочитать… что-то, — признался Карамацу. Осомацу вяло хихикнул. — Это обычное дело! Что-нибудь ещё? — Ничего, — нерешительно отнекивался парень. — Ты весь день какой-то загадочный ходишь, я ставлю все свои деньги на то, что у тебя что-то случилось. — И где ты меня видел? — нахмурился Карамацу. — Я же из класса почти не выходил. — Зато я прогуливался. Осомацу так и не удалось из него ничего вытянуть ни по дороге домой, ни дома, когда Карамацу слишком увлёкся игрой, что забыл о госте и напугался от его присутствия. К этому времени энтузиазм Осомацу заметно поубавился, и он предпочёл отправиться к себе, чем и дальше бессмысленно отлёживаться на чужой кровати. Но его ненадолго хватило. Прежде чем Карамацу начала мучить совесть за холодное отношение к другу, тот напомнил о себе, привлекая внимание соседа с помощью выключателя. «Я сейчас приду», — написал Осомацу на листе, приложенном к окну. На улице уже стемнело, и скоро нужно было отправляться в постель, но парень едва ли об этом думал. В этот раз Карамацу смог предупредить родителей и караулил у двери. — Знаешь, что? — с вызовом начал раздражённый чем-то Осомацу, только переступив порог комнаты друга. Карамацу перестал бубнить и озадаченно уставился на него. — Я думал, мы друзья! — Ты о чём вообще? — Письмо! — Осомацу порылся в его сумке и нашёл свёрток, который Карамацу тут же попытался выхватить. — Ничего сказать не хочешь? — Не хочу! — возмутился тот. — Почему это я должен? — А может, я знаю, кто это написал? — проговорился Осомацу. — Откуда? Осомацу злобно бросил письмо на стол и распаковал его. В другой руке у него осталась собственная записка, которую он нашёл в том же кармане, что и свёрток. Он сложил их рядом и подозвал Карамацу. — Ничего не замечаешь? И правда — почерки были уж слишком похожи. Карамацу ненадолго лишился дара речи. — Это я написал, — сменив гнев на лёгкое смущение, признался Осомацу. — Вчера я притворился пьяным, чтобы подбросить письмо. На мои намёки ты не вёлся, да к тому же вёл себя как девственник, вот я и подумал, что на тебя сработают эти детские методы. — Карамацу хотел было что-то сказать, но парень перебил его: — Просто ты был таким решительным и уверенным, когда говорил мне расстаться с парнем и не убегать по ночам, что я, наверное, влюбился случайно. Хотя я не знаю. Блин! Мне понадобилось столько сил, чтобы решиться на это, так что не вынуждай меня и дальше позориться, лучше ответь прямо. — Нет, — в замешательстве ляпнул Карамацу. — Я такое признание накатал, а ты просто отказываешь? — Я не могу ответить тебе тем же! — Ну и не отвечай! Обойдусь! — обиженно рявкнул Осомацу. Он явно пытался казаться более уверенным, но руки, перебирающие пуговицы рубашки, и бегающий взгляд выдавали его с потрохами. — Вообще верни его мне, я исправлю имя и отправлю кому-то ещё! — Там не только имя придётся исправлять, — заметил Карамацу. Поведение друга смешило его, и он не мог на него злиться. — Ты там куда больше обо мне упомянул. — И сколько раз ты его перечитывал? — нападал тот. — Наверняка думал, что это какая-то девчонка написала — ей бы ты сразу ответил! — Я думал, это какая-то ненормальная! Всего неделя прошла, а я уже получаю любовное письмо. Это слишком мало. — Ты так никогда себе пару не найдёшь, — со знанием дела начал Осомацу, нахмурившись, — все нормальные люди влюбляются после целенаправленного общения. То есть я захотел с тобой замутить, сказал тебе, и в идеале мы бы пошли на свидание, а потом посмотрели, подходим друг другу или нет. — Но идти с незнакомым человеком на свидание немного… — Разве свидания созданы не для того, чтобы узнать партнёра получше? — Может быть, — задумался Карамацу, забыв о причине их спора. Теперь письмо перестало его волновать, ведь на его место пришла неизвестная ранее истина. Осомацу присвистнул. — У-у, я гляжу, ты совсем в этом отношении… девственник. Карамацу не нашёл, что ответить. Осомацу наконец улыбнулся. — Так и быть — помогу тебе. Сходим на свидание и вместе постигнем основы романтических отношений. — Чего? — нахмурился Карамацу. — Нет уж! — Хорошо, просто прогуляемся до кафе или кино, посидим по-дружески, а я расскажу обо всех тонкостях. Договорились? — Только не думай флиртовать со мной! — Ни за что! — ухмыльнулся Осомацу. — За кого ты меня принимаешь?