Рождество

Нью-Йорк готовился к Рождеству сильно заранее. Все эти хвойные и светящиеся гирлянды, елки, упряжки Санты появлялись в каждой витрине, на каждом углу, и спасения от них не было нигде уже за два месяца до праздника. Барнсу эта мишура не нравилась. То есть, он не имел ничего против праздников и украшений, но считал, что наряжать елку и украшать дом следует накануне. Так праздник не размажется, не станет чем-то обыденным и привычным, сохранит тот самый дух. Так что Джеймс не поддавался царившему вокруг праздничному безумию, дожидаясь того самого дня. Игрушки и гирлянды ждали своего часа и даже была договоренность с флористическим магазинчиком на углу, что ему оставят несколько сосновых веток посимпатичней на канун Рождества. Но, увы, личные планы это одно, а задачи, спущенные начальством, – совсем другое. Террористы ждать не собирались, ГИДРа была недобита, Стив – расстраивался. Впрочем, у друга был отличный утешальщик, который если что не постеснялся бы и по лицу въехать оппоненту, если бы решил, что дело того стоит, так что за Стива в это Рождество Джеймс был спокоен. Ну, он и за себя не особенно волновался, слушая, как Фьюри раскидывает их компактными отрядами по миру. Старк с Беннером и Халкбастером отправились в Вайоминг, Бартон с ведьмочкой – в Монако, и по этому поводу Тони шипел и пузырился не хуже перегревшегося пива, но больше для того, чтобы развеселить Ванду, чем реально негодуя. Стив со СТРАЙКом отправлялись в Иран, погреть кости на солнышке, как выразился Рамлоу, а вот ему с рыжей выпала Аляска и очередной неопознанный бункер, то ли наследство ГИДРы, то ли психанувшего на волне холодной войны миллионера. И как обычно что-то пошло не так. Бункер был… бункером. Серый бетон, еще серый бетон, немного черного крашеного железа и красных аварийных надписей и серый бетон. Генератор от ветра и дизель тоже были, вот только топлива никто не постарался привезти. И ветра что-то не намечалось. Казалось бы, что им тут делать, таким красивым, сесть бы в джет да улететь домой, сдать Фьюри отчеты, украсить дом и прошвырнуться по магазинчикам, улыбаясь продавцам и первый раз искренне отвечая «счастливого Рождества» Но хуй там, как говаривал Рамлоу, а до него отец Баки и Монти в Ревущих. Джет был снаружи, а они с Романовой – внутри. И между ними было добрых полметра стали. Видимо бункер действительно был построен на радость какому-нибудь богатею, жаждавшему держать свою задницу в сохранности, если вдруг страшные Советы решат популяться в Штаты ядерными ракетами. И если сама коробка не внушала опасений, то вот электрика… Барнс бы руки повыдергал тому, кто делал электрику. Что-то где-то коротнуло, гидравлика сработала и вот, пожалуйста, они заперты с Наташкой в долбаном бункере, в котором даже свет не включить, потому что нет ветра. И снег стеной валит. Романтика прям во все щели. Барнс сломал палочку люминофора и пристроил ее на стол, воткнув в чернильницу. - Выглядишь, как покойник, - Романова оторвалась от передатчика и убрала его в рюкзак. - А тебе зато идет – в зеленоватом свете ХИСа Романова напоминала ведьму из недавно посмотренного диснеевского фильма. Хотя, конечно, гораздо более аппетитную, чем актриса. Барнс сел на край стола и залюбовался. - Комплименты? - Я только начал, мне все-таки девяносто лет, дай время старичку разогнаться. Сколько нам тут изображать из себя узников режима? - За нами прилетят часов через восемь. Наслаждайся, Барнс. Он честно попытался наслаждаться. Минут десять у него даже получалось, а потом стало скучно. В ящиках стола нашелся огрызок карандаша, даже заточенный, и ежедневник. Отыскав среди загадочных надписей вроде «Гвозди! Ящ, черн 75 80 ц» и более понятных «Сэнди-сиськи, дает» чистый листок он быстро написал записку и, сложив самолетик, послал аккурат Наталье на колени. - Господи, Барнс, ну что? – То ли Наталья дремала, то ли медитировала, подхватив эту заразу от Беннера и Пеппер, но отвлеклась, развернула самолетик, прочитала , фыркнула, пробежала записку еще раз и все-таки поднялась на ноги. – Хорошо, пойдем. Барнс достал еще один ХИС, оказавшийся красным, и передал ей, себе захватив со стола зеленый. - Тоже мне, джедай… - Не знаю я никаких джедаев, мэм, я из Слизерина. А ты… рыжая, Гриффиндор. Уизли? - Ах ты… Блэк! – Наталья рассмеялась, принимая правила игры, толкнула его в металлическое плечо, и побежала вперед, - догоняй! Барнс и побежал. Увидь кто как двое суперубийц носятся по коридорам заброшенного бункера, выпрыгивают друг на друга из дверных проемов и тычут палочками ХИСов, вопя всякую чепуху – покрутил бы пальцем у виска и был бы прав. Ну, если бы смог, конечно, подкрасться достаточно тихо, чтобы увидеть, и смог бы потом отбежать на безопасное расстояние. Бегали и развлекались они где-то полчаса, пока Барнс не признал, что победил-таки Гриффиндор и Уизли, за что отхватил все тем же ХИСом по затылку, как военнопленный. Интересного в бункере ничего не обнаружилось, то ли строивший помер, то ли просто оставил идею, но унылые бетонные коробочки не радовали. Зато захотелось есть и пришлось возвращаться назад, потому что в той самой первой комнате, где лучше всего ловил передатчик и даже была пара узких окон, сквозь которые все равно ничего не было видно, кроме бесконечного снега, сыплющегося с низкого неба, да носа джета, оставались их рюкзаки с запасом еды и спальниками. Барнс хрустел плиткой рациона, разглядывая воткнутые в ту же чернильницу люминофоры, и старался не шевелиться, потому что на его плече лежала голова Наташки. Было хорошо. Гладкие рыжие волосы Романовой щекотали его шею, тихое, почти неслышное дыхание теплом оседало на коже и тянуло глупо улыбаться. Вообще, тянуло сделать еще много чего, но помощь успевала даже быстрее, чем планировалось, так что лучше было не давать никому лишней информации. - Как в Сибири, помнишь, Баки? - Наталья пошевелилась, удобней умащиваясь под боком Барнса и зевнула. – Тоже зима была, и снег валил. А мы на заимке сидели. - Ну да, только тогда март был, и ты с температурой валялась и бредила. А мне куратор обещал глаз на жопу натянуть, если загублю такую перспективную девочку. Так что я старался сохранить целостность организма и не нарываться. - А сейчас – нарываешься? - Сейчас – да. Но, скажем так, отложенно. Я слышу, что нас пришли спасать, так что, давай, распрямляйся. Вот прилетим домой… - К тебе или ко мне? - Конечно ко мне, у меня русский ресторанчик внизу, там ватрушки с повидлом пекут. Будешь на завтрак? - Договорились. Рождество накрыло Нью-Йорк снегом, с самого утра, подарив белую сказку городу. Барнс тихо выбрался из цепких объятий своей Наташки и пошел вниз, за обещанными к завтраку ватрушками. Квартира была украшена, под пристроенной в вазу сосновой веткой лежала горка свертков, замотанных в упаковочную бумагу и над разворошенной кроватью, где среди одеял нежилась Наталья, висела веточка омелы. Барнс точно знал, что это Рождество у него самое лучшее.