***
И скромный Мститель был вполне доволен, что его оставили в весьма нескромной Башне Старка после того, как он получил на очередной миссии парочку серьёзных ушибов, сотрясение и подвернул ногу. А после того, как он смело обезвредил противника, феерично рухнув на него с чёрт знает какого этажа, у него теперь во лбу «горела звезда» в виде огромной шишки. Словом, он был рад, что его оставили в покое и дали незапланированный отпуск. Наташа тогда сокрушённо покачала головой и, прежде чем уйти, пожелала ему скорейшего выздоровления. На фоне обыденных проблем Клинт как-то легко позабыл о своём недавнем безумном открытии: Зимний солдат — его соулмейт. К счастью, он ещё не осмелился ляпнуть об этом остальным. Даже Романофф. Ну, потому что, серьёзно — что?! Он не верил в это и просто не решался распускать необоснованные слухи, основанные лишь на его больной фантазии и смутных догадках. К тому же, не хотелось лезть с этим, когда вся Башня стояла на ушах после случившегося в Вашингтоне. Особенно не хотелось лезть к Кэпу – тот ему вынесет оставшиеся мозги своими допросами. Хотя, Клинта до слёз веселила мысль о том, что, возможно, опаснейший убийца столетия недавно сорвал какую-нибудь важнейшую операцию просто потому, что прочувствовал на себе всю силу неуклюжести Бартона, когда тот рухнул со здания. Что это, если не прекрасный способ остановить злодеяния Гидры? Парочка лишних падений, и Гидра сама решит избавиться от своего лучшего агента, который с завидным постоянством начал ловить болезненные припадки. Но Бартон просто решил закрыть на это глаза. Ведь нет толковых доказательств, что они соулмейты, верно? Так что зачем рыпаться... Но оказалось, судьба — та ещё мразь, которая, очевидно, ненавидит Клинта. Спустя несколько дней он не мог заснуть: голова трещала так, словно по ней от всей щедрой души молотили электрическими дубинками. Подскочив на диване и рухнув на пол, Бартон схватился за голову и стиснул зубы. Крича и матерясь, он пытался вытерпеть внезапную агонию: мозги словно затолкали в мясорубку и врубили ту на полную скорость. В висках жгло так, словно он приложился о раскаленную плиту. Всё вокруг превратилось в сплошной мрак, а испуганный голос Джарвис'а едва до него доносился. Всё закончилось также неожиданно, как и началось: Клинта в миг отпустило, и он тут же потерял сознания, распластавшись на холодном полу. Жизнь — то ещё дерьмо. И Клинт вляпался в него по полной программе.***
Отговорив себя от попыток лезть в интернет и самостоятельно ставить себе диагноз, Клинт попросил Тони организовать себе полное медицинское обследование. Хотя бы потому, что Тони за это в состоянии заплатить. Старк тогда посмотрел на него так, словно наблюдал конец света: с каких это пор такое ходячее недоразумение решило позаботиться о своём здоровье? Клинт «вежливо» попросил его заткнуться. Честно говоря, если бы кто-нибудь из врачей, цыкая, ляпнул что-то вроде «Бартон, прекратите падать с крыш, это опасно для здоровья» и назвал бы какую-нибудь страшную болезнь, которую Клинт даже произнести не сможет, он не удивился бы и легко это принял. Этот сценарий его не пугает. Но когда ему сказали, что он полностью здоров и всё прекрасно, ему захотелось повеситься. Вверх ногами. И терпеливо ждать своей участи. Допросы врачей не помогли. Они отчаянно объясняли Бартону раз за разом, тыкая в какие-то замысловатые неподдающиеся расшифровке собственные каракули, что все его показатели в пределах нормы, что беспокоиться не стоит. Всё хорошо. Но Клинта это не удовлетворило. Он более-менее успокоился, только когда после сотой попытки доебаться до врачей Тони наконец самолично вытолкал его из кабинета и пригрозил ему, что выкинет его личную кофе-машину вместе с игровыми приставками. Однозначно, одни из самых важных вещей в жизни… — Что, Леголас, — Старк усмехнулся, глядя на Бартона то ли с ужасом, то ли с восхищением, — Хочешь ещё один больничный взять? — Отъебись, Тони. Тот рассмеялся, надевая на нос дорогие очки. — Не поведаешь, что случилось-то? Больно любопытно. А Бартону было любопытно, какое лицо будет у Тони, если он расскажет ему охуительную историю о том, как он давеча валялся на полу, подыхая от предсмертной агонии, потому что в его голове всё разрывалось на части. Тони не знает об этом только потому, что Клинт попросил Джарвис молчать. По сути, никто об этом не знает. За что ему спасибо. Потому что у Клинта не было заготовлено адекватного ответа на вопрос «что с ним случилось?». «О, знаешь, Тони, так случилось, что, возможно, старый друг твоего любовника – мой соулмейт. Неебическая магия случайности, сэр», - это максимум, что он был в состоянии сказать. И такой ответ не удовлетворил бы и его самого. — Ничего особенного, — бросил он, хмурясь. — Не хочешь рассказывать? — наигранно обиженно бросил Тони и неожиданно шикнул, дёрнув рукой, — Придурок. — Я?! — И ты тоже! — поморщив нос, буркнул Старк, потирая костяшки руки. — ЭЙ! — Опять он за своё взялся. Сколько можно… — бросил Тони, сжимая и разжимая ладонь. Заметив замешательство Клинта, он нехотя добавил, — Наша доисторическая блондинка опять избивает груши в зале, — он кивнул в сторону выхода и добавил, — Раз ты жив и в здравии, то поехали в Башню. Нам ещё успокаивать героя Америки. Клинт усмехнулся: — Ты хотел сказать, тебе лично придётся его успокаивать? Тони закатил глаза и направился прочь, не дожидаясь Бартона. У последнего же резко поднялось настроение. И все мысли о насущной проблеме как-то сами по себе улетучились…***
Клинт привык к разного рода дерьму, которое периодически с ним случается. И если философски подходить к этому вопросу, то, пожалуй, без этого было бы куда скучнее. Но сейчас Клинт был всеми конечностями «за» самую отстойно-унылую жизнь, которую могла бы преподнести ему судьба. Но, к его справедливому сожалению, та была находчива. Желая свалить из Башни, подальше от нервного Стива и раздражённого Тони (да и остальные были на взводе), он вернулся в Бедфорд-Стивсент, надеясь как следует отдохнуть, развалившись на родном пыльном диване. Если честно, изначальный план звучал немного иначе. Что-то вроде «побыть одному и как следует подумать над проблемой». Но в итоге план полетел к чертям после первой же кружки кофе и огромной пиццы с двойным сыром, почти полностью съеденной за просмотром какого-то тупого сериала. Бартон не успел заметить, как заснул, развалившись на диване, так и не выпустив из руки последний кусок пиццы. Он просто хотел выспаться. В наглую провести свои заслуженные чёртовы -дцать часов в мире морфея, не чувствуя ног. Но, как он уже уяснил с детства, всё всегда идёт по ебучей кривой. А его фортуна повернулась к нему совершенно неприличным местом...***
Когда незваный гость попытался вонзить в его горло нож, Клинт хотел отшутиться, что это было самым нестандартным его пробуждением. К счастью, первое, что он сделал, проснувшись, это не выкинул спросонья очередную тупую шутку, а тут же врезал ногой незнакомцу в лицо. ...и тут же скрючился в крике от боли, рухнув на пол следом за ублюдком, побеспокоившим его сон. Нос горел огнём, будто его только что вдавили в черепную коробку. — Какого... В голову с адреналином стрелой врезалась мысль, что, возможно, ему показалось. Но нет, боль была слишком реальной. Схватившись за нос и убедившись, что, слава всем богам, он всё ещё на месте, Бартон уставился на незваного гостя. Ладно, стоит признать, что у жизни просто омерзительный вкус: подарки она и вправду выбирать не умеет. И сегодня её подарок для Клинта приполз к нему в лице Зимнего, мать его, Солдата, который какого-то хрена залез в его квартиру на чёрт знает каком этаже и теперь в ярости уставился на него голубыми глазами. А Бартон как-то не был готов к внезапному празднику жизни. Однозначно, Солдат плох в свиданиях. Инстинкты орали, а мозги хреново соображали. И Клинт, не впервые пожалев, что под рукой не оказалось лука, рванул в ванную. И даже не запамятовал закрыть дверь на щеколду. Правда, вряд ли какая-то железяка остановит приближающуюся катастрофу. Оглянувшись и приметив окно, он в панике распахнул его, выглянув наружу. Что ужаснее: погибнуть от руки легендарного убийцы или выскочить в одних трусах на удачно расположенную рядом пожарную лестницу в ебучий ночной холод? Выбитая дверь в ванну вынуждала решать быстрее. И Клинт как-то сразу пришёл к мысли, что жить всё-таки хочется. Даже если он рискует отморозить себе яйца. Выскочив в окно на ледяную лестницу, Бартон сиганул вниз, рискуя поскользнуться на каждой ступеньке. Тяжёлые приближающиеся шаги его только подгоняли. А просвистевшая у самого уха пуля как-то быстро выбила из головы истерический мат. Грохот, и чёртов Солдат спрыгнул на лестничный пролёт, прямо перед Клинтом, направив на того пистолет. Не на шутку перепугавшись и на секунду пожалев, что последний кусок той пиццы так и остался горевать, будучи недоеденным, Клинт пригнулся и ненароком поскользнулся, с криком проехавшись спиной по лестнице и со всей своей дури влетев в отмороженного ублюдка, сбив того с ног. Выбив к чертям своей тушей хлипкие перила, терминатор полетел камнем вниз, тяжело рухнув на асфальт. Заорав от боли и нахлынувшего за ней ужаса — все кости будто только что разом треснули, — Клинт потерял равновесие и рухнул следом, жёстко приземлившись на чью-то машину. Теперь была очередь Солдата: не успев очухаться от прошлого удара, он снова свалился на бок, кряхтя от боли. Хотя, Бартон до сих пор не был уверен, что он умеет её чувствовать. Перевалившись с орущей сигнализацией помятой машины, Бартон, охая, упал на асфальт, в мыслях благодаря изобретателя триплекса. Он попытался вскочить на ноги, но был схвачен мертвой хваткой за оную: Солдат повалил его и потянул к себе. И на этот раз он не позволил врезать себе в наглый нос. А вот Клинт как раз получил по заслугам: нож легко вонзился в его плечо. Иронично, но от боли заорал не он один: Солдат дёрнулся, скрючившись и схватившись за «живое» плечо. — Так тебе и надо, мудачьё, — и недолго думая, Клинт дёрнул ногой, целясь в самое хрупкое место... А он никогда не промахивается. Удар пришёлся прямо по яйцам Зимнего. И, честно говоря, Бартон был даже расстроен, что они у него не стальные. Самые что ни на есть обычные. И, сука, такие же чувствительные. Обоих скрючило от боли; вновь рухнув на асфальт, сжав ноги и прикрывая причинное место, придурки долго корёжились; Солдат, кажется, даже подал первые признаки человечности: от души выматерился. Клинт же просто пытался жить. Собрав остатки своей мужественности в дрожащий кулак, Бартон, стиснув зубы, вытащил нож из плеча и кое-как встал на трясущиеся ноги. Хотелось плакать и смеяться. Плакать, потому что, возможно, он только что ненароком себя кастрировал. Смеяться, потому что, пожалуй, это одна из самых охуительно-тупых историй, которая с ним когда-либо случалась. «Надо будет рассказать Нат», — подумал он и тут же рассудительно поправил себя, — «Если выживу». Ковыляя на цыпочках прочь и питая надежду, что Солдат не скоро очухается от такого подлого удара, Клинт наскоро осмотрелся, пытаясь просчитать пути отступления. Заслышав шум и грохочущую музыку, он ускорился и изо всех оставшихся сил заковылял в сторону шума. Ночные клубы — не самое лучшее место для драки. Но зато отличное место для игры в прятки. И у Клинта как-то не нашлось времени подумать о том, что тамошние посетители вряд ли будут готовы к компании раненного Мстителя в одних трусах и, как назло, крайне приставучего агента Гидры с металлической клешнёй. Доковыляв до двери чёрного входа, Бартон дал своей подруге-судьбе дополнительные десять очков за то, что дверь была открыта. И тут же разочарованно выматерился, осознав, что он слышит только правым ухом; слуховой аппарат в левом, видимо, сломался при падении и теперь благополучно был снят и брошен куда-то на пол. «Минус тридцать очков, мразь». Прошмыгнув мимо служебных помещений, Бартон оказался в огромном танцевальном зале; от грохочущей неразборчивой музыки (при чём, только с одной стороны) Клинту стало до тошноты дурно, а от мелькающих в свете ярких огней силуэтов по-дурацки танцующих парочек начинала кружиться голова. Хотя, Бартон сделал скидку на то, что ему плохо не из-за клубной атмосферы, а из-за потери крови — рана в плече не переставала кровоточить. Кстати, об этом: возможно, легковесный танк в лице Зимнего как раз направляется сюда, следуя по следу крови Клинта, не забыв о своей фирменной опасной походке. А значит, времени на передышку — считанные минуты. Неплохо было бы напоследок сделать глоток… — Кофе по-ирландски, — бросил Клинт, устроившись на высокий барный стул. Его не волновал обескураженный взгляд бармена и шепотки сидящих рядом парней и девушек. Интересно, что их больше смущало: неприличный вид Бартона, рана в его плече или каменное спокойствие? Бармен первым очухался от культурного шока: — Простите?.. — А ещё советую всем вам отсюда сваливать. — Что?.. — У тебя же наверняка есть какая-нибудь волшебная кнопка под барной стойкой для вызова полиции? — Бартон заглянул за барную, выискивая заветный красный огонёк. — Какого чёрта вы… …высокий вышибала с грохотом влетел в танцевальный зал, перепугав тусовщиков. Второй полетел следом за ним, и в помещении послышались возгласы. Как и ожидалось, на стоящих у входа остолопов полагаться не стоило; больной на всю голову Солдат снёс их со своего пути как грёбанные мягкие игрушки. Послышались выстрелы в потолок, и молодёжь наконец-то сообразила, что пора делать отсюда ноги. Клинт выдохнул, морально готовясь к очередному пиздецу. Боже, если он выберется из этого дерьма, ему же никто не поверит. Никто не поверит, что он завалил самого, мать его, Зимнего солдата! Хотя, он сам бы и не поверил. Но обидно же! — Кофе по-ирландски, и я взамен разберусь с этим парнем, — бросил он бармену, забившемуся в угол барной стойки. Кофе стремительно заваривался под крики и визг удирающих посетителей и смешивался с ирландским виски под ритм ещё грохочущей музыки и приближающихся шагов; Солдат медленно, но неумолимо приближался к Клинту, пока тот с нездоровым удовольствием уделывал напиток одним залпом. Оставалось надеяться, что с терминатором он разделается с таким же успехом. Сделав последний глоток и удовлетворённо выдохнув, Клинт поставил стакан на уже пустующую барную стойку, мысленно сделав заметку, что после всего этого дерьма стоит занести денег в благодарность бармену — напиток отменный. — Ну, что? — бросил он Зимнему, вытирая губы, — Кто ведёт?..***
…смачно проехавшись по барной стойке, сшибая оставленную посуду, Бартон с грохотом рухнул на пол и битое стекло. Ладно, терминатор определённо решил вести в этой ёбанной балетной партии. И Клинта это как-то подзаебало. Он просто хотел поспать, окей? Но вместо этого он распластался под Зимним, что вдавил его в пол своим весом, душил его… и задыхался сам. Клинт буквально видел, как лицо его противника то краснело, то бледнело от наступающего удушья. Не желая, чтобы это и без того тупая история закончилась ещё более глупо, Клинт схватил валявшуюся неподалёку бутылку и от всей уставшей от этого дерьма души разбил её об голову Солдата. Определённо, его денежный долг перед этим клубом возрос в десятки раз. И определенно, он ещё долго будет помнить шум в собственной голове от крепкого удара толстым стеклом по чужой голове. Скинув с себя оглушённого Зимнего, он вскочил и перемахнул через стойку, лишний раз проехавшись своей многострадальной задницей по осколкам. Оставалось молиться, что от его белья хоть что-то останется по окончанию этого идиотского беспредела. Клинт изо всех своих соколиных сил рванул через весь танцпол и, пытаясь не замечать головную боль и последовавшее за ней головокружение, резко развернулся в сторону заветного запасного выхода, едва не поскользнувшись… Но грёбанный легковесный танк, как назло, от всей души впечатал его в дверь клубного туалета. Ловя эпилепсию от мелькающих перед глазами цветастых плиток, Бартон рухнул на оные, с усмешкой осознав, что боль ощутил не только он. Очередной этап пиздеца, к которому он был не готов, начался незамедлительно. Ладно, сейчас он готов признать, что всё очень плохо. Не без помощи Солдата, Бартон лицом к лицу познакомился с зеркалами в туалете и лишний раз убедился, что мир его ненавидит. Солдат скрипел зубами — ему точно не понравился фантомный удар по лицу. Это радовало. Месть Бартона была страшна: Солдат незамедлительно получил пинок под дых и полетел в одну из кабинок, выбив своей тушей дверь и снеся унитаз. Правда, Клинту это аукнулось грёбанной агонией по заднице и спине. Не теряя и секунды, — оставаться в замкнутом пространстве вместе с Гидровским псом было ущербной идеей, — Бартон выскочил наружу, на переливающийся всеми цветами радуги танцпол, от которого уже тошнило, в надежде найти запасной выход… …прогремевший выстрел он услышал лишь одним ухом. И до него не сразу дошло, что Солдат попал ему в ногу. Пропахав носом пол, Клинт вспомнил о том недоеденном куске пиццы. И мысль о позабытой еде мотивировала его двигаться дальше куда больше, чем здравый инстинкт самосохранения. Услышав приближение хромающего Солдата, — Клинт вновь усмехнулся, осознав, что Зимнему сейчас тоже несладко от жгучей боли в ноге, — он морально подготовился принять очередной удар и начал генерировать очередной план отступления… Но ничего не произошло. Не совсем понимая, с чего это вдруг терминатор завис, Бартон взглянул на него из-за раненого плеча. Солдат, словно только что не происходило ничего странного, молча достал рацию, нажал кнопку и произнёс дежурным тоном: — Миссия выполнена, командир. Клинтон Фрэнсис Бартон действительно мой соулмейт. Клинт не знал, от чего он был в большем ахрене: от того, что Солдат вдруг прекратил атаковать; от того, что он знает его имя; или от того, что он, оказывается, умеет говорить. — Серьёзно?! — до Клинта слабо донёсся возмущённый голос из рации; мужчина на связи точно был не в восторге. Будь он тут, Бартон с удовольствием высказался ему о том, как ему сейчас дерьмово живётся. Воспользовавшись свободной минуткой, он попытался отползти, но его грубо схватили за руку и подняли на ноги. Матерясь и шипя от боли в простреленной ноге, Клинт уставился в лицо Зимнего, тоже искривленное болью и злостью. Честно? Так ему и надо. — Чёрт побери! — собеседник по рации никак не мог отойти от услышанной новости, — Ты его там не убил случаем? Зимний коротко пробежался взглядом по подпрыгивающему на «здоровой» ноге Бартону, оценивая степень нанесённого ему ущерба, и наконец выдал свой вердикт: — Нет. — Издеваешься?! — не выдержал Бартон, — Ты меня чуть не прикончил! — О, живой, — мужчина по рации усмехнулся, — Отлично. Не рад знакомству, — Бартон завис на этом, не сразу понимая, что обращаются именно к нему, — Ладно, отправляй его домой. И сам пиздуй на базу. Возвращение на Родину и всё в этом духе. Конец связи. Будь у Клинта под рукой нож, которым его совсем недавно пытались зарезать во сне, он бы без раздумий им воспользовался, надеясь прикончить помешавшего его спокойной жизни тупорылого идиота. И где Гидра только таких берёт?.. Он просто стоял, подпрыгивая на одной ноге, пытаясь не потерять сознания от потери крови и надеялся не допустить падения собственной нижней челюсти с её законного места от нахлынувшего на него шока. В голове крутился бешеный ураган из тупых вопросов, криков и матов, которые Клинту безумно хотелось обрушить на одного придурка с металлической рукой… Вот теперь ему точно не поверят. Все посчитают, что он окончательно потерял рассудок, когда услышат от него историю о том, что, пожалуй, самый опасный агент Гидры решил поздно ночью незаконно навестить его, немножечко избить и убедиться, что они действительно соулмейты. Наверное, Клинт действительно помешал ему выполнять какую-то миссию из-за своей неуклюжести, и его начальство в срочном порядке приказало найти его соулмейта и преподать ему урок. Урок преподал. Спасибо, что хоть не добил. Окей, ладно. Звучит как прекрасно сочиненный пиздёж обдолбавшегося в край идиота. А ведь обидно… — Пошли, — где-то на этом моменте он окончательно перестал понимать происходящее, ибо секунду-назад-его-злейший-враг взвалил его себе на плечо и потащил прочь из клуба под грохот паршивой музыки и нарастающей вдалеке полицейской сирены…***
Бартон пришёл в себя только когда оказался дома, где Солдат аккуратно расставил разбросанную мебель по местам и бережно обработал боевые раны Клинта. Тот всё ещё не мог понять логику Зимнего: если в клуб Солдат решил зайти с парадного входа, то в квартиру он зашел по старинке — через окно. Мозги у него явно не в норме. Всё ещё охреневая от произошедшего, Бартон не успел заметить, как провинившийся заварил ему кофе, поставил перед ним тарелку с разогретым заветным одиноким куском пиццы и, извинившись, ушёл так же, как и пришёл — выпрыгнул на улицу через распахнутое окно. Прошёл, быть может, час, прежде чем Клинт очухался и сделал первый глоток остывшего кофе. Единственное подобие здравой мысли, замелькавшее в его голове, тонко напоминало ему, что завтра придётся как-то объяснять полученные за одну ночь раны, синяки и ссадины. «Ой, знаете?! Тот опаснейший преступник, о котором рассказывают по новостям, — мой соулмейт! А ещё он навестил меня ночью. Вы только не подумайте ничего такого! Мы всего лишь чуть не убили друг друга! С кем не бывает, да?». Окей, после такого Нат покрутит у виска пальцем, а Тони точно предложит заново пройти полный медицинский осмотр. А Кэп наверняка узнает о разрушенном ночном клубе и спишет это на пьяное буйство Бартона. И честно говоря, он слишком устал, чтобы думать: пожалуй, за какие-то пару часов на него навалилось слишком много дерьма. Не то, чтобы он к этому не привык, но… Допив кофе и слопав несчастный кусок пиццы, он устало рухнул раненным плечом на диван и тут же уснул, только каплей мозгов осознавая, что, чёрт подери! его грёбанный соулмейт – долбаннутый на всю голову Зимний солдат! Он пока не понял, приходить от этого в ужас или в восторг. Но он точно знал одно: ему уже хочется узнать, любит ли этот отморозок пиццу. А может, он тоже неровно дышит к кофе? И души не чает в собаках?..***
Когда Клинт узнал, что Тони и Стив объявили друг другу войну, он был ошарашен и напуган. Когда он услышал от Роджерса зов о помощи, то незамедлительно вызволил Ванду из-под домашнего ареста и запросто вытащил Лэнга из-под земли. Когда он узнал, что в их команде будет Зимний — причина его бесконечных болевых шоков и самого умопомрачительного ночного свидания, — ему вновь захотелось пустить себе стрелу в голову. Тупорылая овца по имени судьба так и не научилась выбирать подарки. Они были по-прежнему дерьмовые. И она по-прежнему заваливала ими Клинта с головой. Или, как истинная подлая тварь, просто издевалась над ним. Выйдя из фургона и поприветствовав Стива, — как всегда полного серьёзности, — и кивнув Сэму, Бартон мельком взглянул на причину очередной безумной заварушки, в которую добровольно влез; Баки Барнс (оказалось, у этого больного на всю голову ублюдка было самое обычное имя), заметив на себе пристальный взгляд, уставился в ответ и нахмурился, словно силился что-то вспомнить. Клинту захотелось послать план Стива на хуй. И самого Стива вместе с его неадекватным дружком. Он уже наслушался историй о том, что Зимний просто был жертвой обстоятельств, но это не отменяло того факта, что Бартон едва не погиб в той жуткой потасовке. И знаете, не так он представлял свою встречу со своим соулмейтом. Ни первую, которая была просто ужасной. Ни эту, вторую, не менее отвратительную. Оставив Скотта болтать с Роджерсом, он забился обратно в фургон, размышляя о том, что даже не расстроится, если этот чёртов Баки мать его Барнс не узнает его. Пусть это останется самой страшной тайной за семью замками. Это было бы лучшим подарком судьбы. Но она в наглую послала его, снова устроив всё по-своему. Протиснувшись меж передних сидений и вытащив ключи зажигания, Клинт выпрямился и со всей дури ударился о крышу машины, матеря всё на свете. Окей, всё очень плохо. — Баки, ты куда? — а голос Стива не предвещал ничего хорошего. Клинт обернулся и, заметив заглянувшего в фургон Зимнего, потирающего свою макушку, осознал, как ему хочется снова врезать ногой ему в нос, как в старые-добрые времена. Особенно сейчас, когда Барнс нагло сверлил его до тупого растерянным взглядом. - Ты… Клинт Бартон?.. Верно? Нет, удар в нос — это по-божески. А вот между ног со всего размаху — более достойное наказание. — Что, неужели помнишь меня? — у Бартона не было желания разговаривать. От слова совсем. — Помню, — и не на такой ответ он рассчитывал, — Всё помню, — Клинт дёрнулся, готовый защищаться до последнего, когда Солдат протянул ему руку, — И прошу за всё прощения. Я не… Объявление об эвакуации аэропорта прервало его; и вселенная тут же получила щедрые сто баллов за то, что заткнула этого отмороженного мудака, позволяя Клинту с облегчением выдохнуть. И тут же проштрафилась на целую тысячу, когда его поцеловали в щёку. — Потом поговорим, — добавил виновник того, что прямо сейчас Бартон ловил приступ грёбанного недоумения вкупе с дикой злостью. Нет, удар ниже пояса — ерунда. Клинту стоило придумать что-то более ужасное… — Если выживешь — поговорим, — сухо фыркнул он, затыкая своё желание вытолкать Барнса из фургона, бросить его с остальными и съебаться куда-нибудь на другой конец света, — Будешь таким же убогим, как в ту ночь — словишь стрелу точно между глаз. Баки тихо усмехнулся, и Клинт в недоумении уставился на его улыбку; ух ты, оказывается, оно умеет смеяться. Оказывается, он такой же обычный человек?.. — Замётано. А ты не получи шишек и не свались с высоты своего полёта, — напоследок услышал Клинт, прежде чем Баки вышел из фургона и оставил его в покое, закрыв за собой дверь. Клинт устало рухнул на сиденье, закрыв лицо руками и в мыслях истерически матерясь на мир на всех ему известных языках. Очевидно, мир ненавидит Клинта Бартона.