Маскарад

Куинни Голдштейн сразу же заметила перемены в поведении мистера Грейвса. Казалось, будто все его движения стали ещё резче и отточеннее, в глазах появилась до этого незаметная сталь, а по коридорам Министерства он передвигался еще быстрее обычного, стуча по мраморному полу своими лакированными туфлями. Изменения были настолько незначительными, что мало кто обратил на них внимание. Для остальных он по-прежнему оставался все тем же чопорным мистером Грейвсом. Но было еще нечто… Что-то, что поменялось… Куинни долгое время не могла понять, что именно, но это «нечто» было даже заметнее резких движений и холодного блеска в глазах. Прошло несколько дней, прежде чем Куинни поняла. Она впервые в жизни чувствовала себя спокойно, она впервые в жизни была окружена тишиной. Рядом с ним Куинни наконец-то поняла, как это — сосредоточиться на своих мыслях, а не на чужих. Персиваль Грейвс закрыл доступ к своему сознанию. Закрыл так прочно, что поначалу тишина даже давила на Куинни. Не то, чтобы раньше мысли Персиваля Грейвса были для нее словно улица, по которой она могла спокойно прогуливаться, когда только ей вздумается, но все же при желании она могла заглянуть к нему в голову. Например, когда хотела узнать, полагается ли ей премия за этот месяц, поскольку нашла в одном из бутиков удивительной красоты дизайнерское платье и подсчитывала, хватит ли ей денег на жизнь. Сейчас же пространство вокруг его мыслей было окутано густым серебристым туманом. Спустя неделю после таких странных перемен в личности Персиваля Грейвса, Куинни вдруг словила себя на том, что она чаще стала заглядывать к нему в кабинет, придумывая множество глупых причин. Просто чтобы насладиться тишиной, чтобы почувствовать себя, наконец, спокойно. Он лишь ухмылялся, кивал ей в ответ и делал вид, будто верит ее отговоркам. Следующим поступком, который вновь доказал то, что Персиваль Грейвс изменился, стало приглашение на ужин. Прежний Персиваль пригласил бы ее на кофе в ближайшее кафе. Она видела пару раз в его мыслях, что он собирался это сделать, но так и не решался. Удивительно, насколько легко с ним было. Казалось, будто он понимал ее лучше всех. Действительно понимал. На любой вопрос Куинни у Персиваля был ответ. Именно тот ответ, который Голштейн хотела услышать. А еще в нём было нечто очень притягательное. То, что располагало людей к нему и заставляло их выболтать все свои секреты и скрытые чувства, не думая о последствиях. Этого Куинни тоже раньше не замечала. То, что происходило между ними нельзя было назвать отношениями, это скорее походило на очень интересную игру. Было нечто притягательное в том, чтобы ускользать утром незамеченной, а на работе делать вид, будто они видятся впервые, а после того, как ненужные слушатели отойдут, с игривой улыбкой протягивать ему аккуратно запакованую рубашку, которую она утром забрала и принимать смазанный поцелуй. Всё больше и больше Персиваль овладевал мыслями Куинни, заставляя ее считать часы до новой встречи. Он действительно был потрясающим. Его ухаживания были полны элегантности и вкуса, если так, конечно, можно выразиться. Он оставлял на рабочем месте Куинни потрясающей красоты букеты и терпеливо ждал, когда сбегутся женщины, которые работали рядом и восхищенно будут спрашивать у Голдштейн имя ее загадочного ухажера. А вечером Куинни будет с улыбкой на лице упрекать его в том, что кто-то может догадаться о них, что стоит быть осторожнее. Но ему тоже нравится игра. Пожалуй, самым волшебным было то, что Персиваль видел в ней умную женщину, а не кудрявую куклу. Видел то, чего не видели другие. Но, как и любое счастье, их роман длился недолго. Куинни до последнего не хотела верить в то, что слышала от людей в Министерстве. В то, что мельком замечала в газетах у других работников. Сама купить газету она на решалась. Куинни не могла произнести это вслух. Просто приходила домой и взрывалась рыданиями, отчаянно закрывая лицо ладонями и обкусывая губы до крови, чтобы сестра не услышала и не начала задавать такие ненужные ей сейчас вопросы. Она до последнего не верила. Не верила ровно до того момента, когда, сидя в кресле в одном из гостиничных номеров Парижа и глядя в глаза самого разыскиваемого волшебника Европы, она вновь услышала вокруг себя лишь тишину.