Былое

Она была выше среднего роста, стройная и удивительно грациозная. Только уж очень томная - чересчур томная, подчас даже вялая, хоть с виду вовсе не больная. Румяным и свежим было ее точеное личико, большие темные глаза сверкали; а когда она распускала по плечам свои длинные густые волосы, мягкие и шелковистые, темно-каштановые с золотистым отливом, я, бывало, взвешивала их на руке и смеялась от изумления. Я любила смотреть, как они ниспадают тяжелой волной, когда подруга моя полулежала в кресле; я слушала ее тихий нежный голос, заплетая и расплетая пышные пряди. Господи! Если б я знала... (Ле Фаню Джозеф Шеридан "Кармилла")

Несколькими неделями раньше всё было совсем иначе. Тогда я и подумать не могла, что мы будем вот так вот стоять в одном коридоре, но в разных мирах. Она будет в коротком чёрном платье, а я в меланхолии. Что так много нужно будет сказать, но слова будут абсолютно бессмысленны. Да их и не хватит, наверное. Даже сейчас, те километры между нами разделяют куда меньше, чем года, чужие мнения и пустые обиды. Расстояние – самая ничтожная преграда для людей. Когда излишне идеализируешь человека, начинаешь искать родные черты лица в толпе на площадях, в душном метро, в проезжающих мимо машинах. Впадать в тотальную ностальгию, едва почувствовав шлейф знакомых духов. В самых обычных вещах видеть отголоски того беспредельно близкого прошлого, что хранится в самых сокровенных уголках памяти. Это всем так знакомо. Но от осознания того, что всё это иллюзорно - не скрыться ни под какими масками, ни под какими предлогами. От себя вообще довольно трудно скрыться. Никогда я не перестану проклинать тот день, когда узнала её. В тот вечер, пожалуй, меня посетил весь спектр чувств, которые только существуют. Запах алкоголя, дешёвый американский сериал, пьяные откровения на ночь – я почти успела возненавидеть её. Короткое платье, пленительный, но затуманенный алкоголем взгляд, хрупкие плечи – она стала объектом моего вожделения. Тщетные попытки набрать смс, неоднократные вопросы о моём имени, несуразная жестикуляция – пробирал смех, от одного взгляда на этого человека. Я бы со счастьем променяла всё это на спокойный вечер наедине с Кастанедой и мятным чаем, но… Это знакомство уже с самого начала сулило какие-то новые, непонятные ощущения, начало безумного приключения, пронзительно короткие минуты счастья. Предвещало огромные перемены. Так оно и случилось. Моя жизнь перевернулась вверх дном. Это МНЕ пришлось рассказывать её друзьям, куда мы пропали на всю ночь. Это МНЕ пришлось перевестись в другое учебное заведение, потому, что её нельзя было оставлять без присмотра. Это Я всегда платила за неё в барах и забирала оттуда, потому, что сама она была в невменяемом состоянии. И когда она привела какого-то ублюдка на ночь в квартиру моей подруги, МНЕ пришлось извиняться. Но зачем винить кого-то, если это был мой сознательный выбор? Я просто не смогла устоять под натиском её обаяния, это моя слабость. Моя боль. Мой грех. Я любила её тело. Её тело любили многие, она танцевала в публичных заведениях и покоряла своей грацией толпы людей. Но иногда она танцевала и для малой публики. Совсем малой, крошечной, состоящей только из меня. Такие вечера останутся в моей памяти как самые потрясающие и единственные в своём роде. Хоть она и не любила романтику, я готова поспорить, что ей тоже нравилось смотреть на огни ночного города. Бесспорно, она любила, когда я читала ей «Кармиллу» под одеялом, писала стихи, так неумело играла на фортепиано. После этого у меня было много девушек. У них у всех был тёмно-янтарный цвет глаз, каштановые волосы. Некоторые даже танцевали почти так, как это делала она. Но ни одна из них, ни капли не похожа на неё. Истинная она – незаменима. Только вот я никак не могу понять этого. Или не хочу. Жалкие копии с притворными, фальшиво-нежными ласками. Как же я их ненавижу. Интересно, она помнит, как я ударила девушку в метро только из-за того, что она была похожа на неё внешне? Или как убежала из дома в пол третьего ночи, чтоб сказать, как люблю её. Или, может, как я во время одной из ссор кричала на всю улицу, что она ничтожная сука и никогда не будет счастлива с таким характером? Конечно же помнит. И я до сих пор чувствую её тепло. Я знаю, что иногда она вспоминает о моём убогом существовании. Возможно, даже, с ностальгией. Но всё это теперь уже не важно. Всего несколько ночей. Утомительно-сладких, длинных, но до невозможности коротких ночей, нам удалось провести вместе, упиваясь друг другом. Столько нежности, страсти и непокорности было в её прикосновениях.. И сколько чувств, эмоций мы испытали. Наверное, вся их глубина так и останется между нами, только мы сможем до конца осознать её. Она дарила настолько жаркие поцелуи, что от них бросало в дрожь, кровь в венах пульсировала, а пальцы немели. Сознание туманилось, а она нахально держала меня за волосы, тихим шёпотом повторяя слова из «Кармиллы» – «Ты моя. Ты должна быть моей. Мы вместе навсегда». На утро, как правило, романтика заканчивалась, и мы искали пуговицы, что были разбросаны по всей комнате. Тогда она практически стала моим дилером. Те дозы счастья, которые она выдавала мне, вроде и помогали жить, обещали ярко-розовую эйфорию, непрерывный катарсис, но потом всё кончалось и серые будни вновь затягивали в свою угнетающую безысходность. Временами её непостоянность пугала меня. Двум таким людям быть вместе очень трудно. Возможно, это одна из причин, о которых она умалчивает и по сей день. Какая несправедливость! Как же мне хотелось отомстить ей за те три недели, заставить мучиться. Терзать многообещающим взглядом, а потом разъедать изнутри безразличием и равнодушием. Я ошибалась, когда говорила, что она была послана мне Богами. Она здесь – чтобы научить меня страдать, как я никогда ещё не страдала. Тот вечер осел в моей душе горьким осадком. Её кредо – уходить по-английски. Она всегда делала так, и я на неё не обижалась. Обида? Нет, эгоизм. Казалось, что сегодня всё будет по-другому. В её глазах читалась неопределённость, смятение, страх. Я никогда не давила на неё. А зачем? Всё и без того ясно – игра должна была закончиться, рано или поздно. Вот и наступило это «рано или поздно». И мы стояли в одном коридоре, но в разных мирах. Она – в коротком чёрном платье, а я в меланхолии. Так много нужно было сказать, но слова были абсолютно бессмысленны. Они ничего не значили ни сейчас, ни когда-либо.