Твоя плоть истощена

      Он шёл... Просто шёл по грязным мраморным ступенькам древнего храма, обагрённых кровью и страданиями убиенных им гоблинов. Его железная броня грозно отблёскивала в белом свете загадочной луны. Его короткий окровавленный меч смиренно висел на поясе, а щит на руке. Его тело, недовольно лязгая и требуя новой крови, покрылось тонкой россыпью мурашек. Он желал вновь увидеть смерть и пепел, почувствовать на себе их мерзкое прикосновение. Снова услышать сдавленные, жалобные стоны, что, точно ласковая музыка, ублажала его уши. Опять ощутить глянцевую, тёплую кровь, стекающую по его острому лезвию. Она ведь так сладка, так пленительна, что сдерживать сбивчивое, возбуждённое дыхание просто невозможно!       Гоблины визжали, пронзаемые мечом, и только в это мгновение понимали свою жалость и низость под пятой наёмника. Однако, ввиду своего глубокого кретинизма, продолжали карабкаться по голой каменной стене, раздирая зелёные пальцы до крови, звонко шипя и глухо скрипя гнилыми, кривыми зубами. Продолжали цепляться за пустоту лишь бы спасти свою жизнь, стоимостью в грош. Продолжали рвать грязные пальцы на потеху Богам, неуклюже убегая от жалкой участи. Даже падая, они ещё рвались к выходу из Ада, но железная дверь с протяжным стуком закрывалась перед их носом и тут же слуга Сатаны, обнажая острые клыки, разрубал мелкие тела, разливаясь в шумном хохоте.       О, как пленительна была та боль, что окутала вход в заброшенный храм! Как пленительна была она, когда он резал плоть визжащих гоблинов, как прекрасна была та мелодия, что в виде звериного ора вырывалась из их рассечённых мечом уст! Ощущая, как острый клинок остервенело рвёт небольшие тела на багряные клочки кожи, чувствуя их неизмеримые муки, он, сам того не зная, улыбался от уха до уха пред благовонным наслаждением, отдавался ему и утопал в нём. Он буквально захлёбывался в густых волнах удовольствия и лишь в самых потаённых, самых сокровенных и тёмных уголках его мрачного внутреннего мира слабым, едким дуновением тянулись бесконечные муки...        Только сейчас злоба внутри него смогла затихнуть, перестать разрывать его истощённую кожу. Только сейчас он не изнывал пред горькой, суровой действительностью, которая нещадно карала его за каждую минуту отдыха, за каждый неверный шаг, за каждое отклонение от своей жалкой судьбы — до конца своих убогих дней убивать всю ту нечисть, порождённую пламенными всплесками ярости. Вся та серость, вся та мерзость, копошившаяся в его пылающей душе, предстала перед его измученными очами в виде чего-то настолько уродливого, настолько склизкого, что даже видя это собственными глазами, чувствуя смердящий запах гнили, ты всё равно не веришь своему оцепеневшему сердцу, а ведь его невозможно обмануть...       И вот это создание вновь презрительно смотрело на него, а он ухмылялся тому тлену, что обвивал потухшее, покрывшееся мхом сердце, смеялся, глядя отчаянию в лицо, и задорно говорил: «Я проклят. Мне не страшны ни тлен ни забвение. Я слишком сильно погряз в этом безумии, чтобы отдаться тебе так просто».       — Ты действительно думаешь, что способен бросить вызов всему сущему и пренебречь даже мной? Искренне ли ты веришь в свою силу, в своё превосходство над богами? Неужели ты так уверен в своём превосходстве? — заливаясь гулким хохотом.       — А почему ты тогда дрожишь передо мною, почему так бледна, когда видишь меня, так понура, когда слышишь меня, так трепетна, когда чувствуешь меня? — смотрел он на неё. Его глаза горели кровью, а лицо разрывалось в яростной ухмылке. Дьявол будто воззвал к своему верному слуге и сказал ему лишь два простых слова: «Убей всех...». А он, точно гром, разразился хохотом, пропитанным неутолимой жаждой скверны и грязи, и кратко ответил: «Да, мой господин...».       И вот сейчас он стоял и нагло улыбался всему, что только было в этом чёрном мире, в лицо. А судьба, скованная страхом, стояла и, вылупив дрожащие очи, созерцала пришествие нового всадника апокалипсиса... — Так я и думал. Судьба никогда не была сильна, — удалялся от мерзопакостной старухи рыцарь. Однако, прежде чем окончательно покинуть эту кривую, пропитанную пороком и ядом тварь, он всегда слышал: «Как же ты всё-таки слаб...». И с этим он он никогда не спорил...

***

      Авантюрист склонился над трупом очередной зелёной твари. Маленький гоблин тихо сопел, кашляя почерневшей кровью. Из его хрупкой туши торчал обычный штык-нож, а из золотых глаз текли слёзы чистой, неподдельной боли.       — Двадцать два, — пронзил его горло тонким мечом путник. Тварь побледнела, веки опустились и тут же глухой выстрел дротиком озарил тихое пение ночных соловьёв, однако солдат мгновенно сразил стрелка выстрелом из пистолета.       Ты даже не представляешь, насколько ты великолепен. Разрываясь между отвагой и трусостью, между безумием и здравым смыслом, между звериной жестокостью и ангельским милосердием, ты продолжаешь идти по дороге из людей...       Внезапно из засады выскочило пять головорезов, что носили потрёпанную форму некогда процветавшей Китайской Федерации. Чёрные эмблемы с золотой розой сияли в свете луны.       — Мы можем по-хорошему, а можем по-плохому. Кое-кто очень влиятельный требует доставить тебя живым или мёртвым прямо к нему. Решать тебе, — холодно, скрывая кипящий внутри страх, произнёс командир.       — «Серые рыцари», — пронеслось в его голове, — Дети..       Ты отчаянно отбрасываешь все безумства, все извращения, всю жажду, что словно кровосос впивалась идеально острыми зубами. Ты бежишь от той тьмы, от того рока, который слишком жесток и справедлив, чтобы оставить твою скитающуюся грешную душу. Но ведь запретный плод так сладок, а кровь так волшебна, потому ты не сможешь сбежать от своей судьбы — скитаться и убивать всех и каждого...       Мгновенно выстрел пронзил глаз командующего.       Тут же все открыли огонь, увядающе твердя: «Мы отсюда не уйдём... мы отсюда не уйдём... мы отсюда не уйдём...».       Одним рывком боец очутился у входа в храм, но сразу вылетел оттуда из-за взрыва ракеты...        Так ответь же мне, почему ты не пощадил даже ИХ, даже несчастную маленькую «горошину»?       Выстрел и гранатомётчик пал, хватаясь за разодранное горло...       Почему ты ради мести переступил через тех, кто тебе дорог, кто любил тебя, словно снизошедший ангел, кто дорожил тобой?       Рывок и один из отряда рухнул на землю без головы.       Почему, когда ОНИ рыдали, моля о пощаде, когда, пав на колени перед злом, отдавали ему свою плоть, свою нежную душу, ты стоял и смеялся над их наивностью и добротой?       Молниеносный взмах меча отбросил второго в сторону.       Почему ты так жесток?       Последний уже начал стрелять, однако в мгновение ока убийца отвёл его руку в сторону, сразив длинным мечом. Второй всё ещё дышал, отползая в сторону.       Что же ты за чудовище?       — Кто ты такой? — угасающим голосом произнёс боец.       — Убийца гоблинов, — ответил командир и пронзил ногу бойца. Тот обречённо взвыл и сразу же армейский сапог впечатал его в землю, — Я хочу знать, где ваш лидер.       Наёмник, но работает на правительство. Это сужает круг...       — Я не знаю, честно! — пищал раненый, кашляя кровью.       — Я так и думал... — вспорол втянувшееся брюхо тот, наслаждаясь мучениями умирающего. Его жестокая, полная хаоса и голода даже сквозь маску, сквозь пение природы, сквозь тянущуюся боль поджигала пропитанные трепетом сердца следящих за ним солдат...       Бесцеремонен...       — Что прикажете делать? — скрывая за холодом горячий страх бросил один из генералов.       — Оставить... — ответил сидящий в кресле одиночка. Только если присмотреться, можно было заметить сквозь тёмную пелену чёрную маску.       — Но ведь тогда Британия получит ценный артефакт — свиток смерти! — воскликнул мужчина.       — Это нам и надо, — ровно отвечал тот, с оргазмирующим восторгом глядя на отдаляющегося воина. Он был идеален: нечто настолько мерзкое и уродливое спокойно уживалось внутри крепко сложенного тела с благородством и отвагой, присущей лишь истинному рыцарю. Его размашистые шаги, внушая шок всему сущему, диким гулом, томным трепетом расходились по прогнившей земле Британской Империи. И только бытие равнодушно глядело ему в глаза, не замечая подлой усмешки. Оно было слишком сильно, чтобы поддаться его багровому взгляду, однако слишком слабо, чтобы подчинить его себе.       — Твоё великолепие, точно наваждение от сладостного восторга, не имеет рамок и не знает границ. В чём же твой главный секрет? — восхищался в своих мыслях глава ордена, пока гоблины падали один за другим: первый, второй, третий давно лежали, поражённые огнём от гранаты, четвёртый пал, разрубленный на части, пятый, обвитый тугой болью, корчился в предсмертных конвульсиях, злобно шипя от простреленной груди. Вдруг из-за поворота в комнату выскочили три новые зелёные твари, но тут же медленно сползли с рассечёнными головами.       Неожиданно сзади показался ещё один... и сразу замер от меча, пронзившего его лёгкое, а потом отлетел в сторону под мощным пинком.       — Воистину, ты — любимец смерти. Даже она не в силах устоять перед твоими чарами, а потому ей остаётся только созидать и смиренно ожидать твоего следующего шага.       Вдруг лазерный луч сразил бойца и тот вылетел обратно на улицу под дикий треск пыльных стен. Стоило ему подняться, как худой робот без головы с глазом в груди вторым выстрелом прожёг воздух, ибо воин уже был сбоку от него и со всей силы ударил кровавым клинком по нему. Но сразу же он пошатнулся от ответной оплеухи. И увидел убийца, как когтистая рука схватила его голову и занесла над холодной землёй.       — Код «красный». У Бейкер стрит, три часа, завтра, — кратко бросил робот, прежде чем разорвать в клочья череп солдата.       — Всё-таки ты проснулся... — облокотился на руку неизвестный в плаще, давая взмахом руки приказ о атаке.       — А как же свиток? — обернулся командующий, сверкнув голубыми, дрожащими глазами.       — Свиток уже у британцев. Этот демон был им нужен лишь для отвлечения этого робота, — подложил руку под голову незнакомец.       Отряд, увидев падение убийцы гоблинов вылетел, мгновенно вбежали в помещение и, забрав свиток ретировались через потайной выход. Они даже не заметили, как один из них замер на секунду, будто некая сила парализовала его...       Офицер кивнул, посылая сигнал остальным.       Сразу же местность исчезла в яростном порыве жестокого осадка.       — «Багровые холмы» падут. Шнайзель, ты снова проиграл, — усмехнулась таинственная фигура в чёрном плаще.       — Сэр? — обеспокоенно обернулся один из командиров, — На нашу базу в Токио напали...       Грянул кровавый гром и тут же гигантские роботы вскинули свои ракетницы, накрывая смертельным саваном базу повстанцев, самолёты взмыли в чистое тёмное небо вместе длинными ракетами, сорвались с цепи угрюмые воины, сдвинулись с места массивные танки, стреляя на ходу в серых бойцов, что, замерев в ужасе, отдавались гибели. Только самые закалённые смогли вскинуть оружие и ответным залпом сбить серебряных птиц, остановить огромных стальных зверей, сбить с ног безумных псов прогнившего королевства...       — В Гонконге говорят о неожиданном наступлении на наши войска! — отозвался дрожью второй.       Поражённые голодом и сражённые вечным течением строгого времени они ментально были готовы пришествию «ночных кошмаров», потому, как только знакомый грозный лязг коснулся их ушей, а силуэт здоровых роботов глаз, они мгновенно спрятались за обшарпанными стенами подкошенных домов и приняли нелёгкую судьбу, приговаривая при расстреле серого тумана из солдат Британской Империи: «Ради тебя, Япония. Ради тебя...». Но даже этого было мало, так мало...       — Шквальный артобстрел в районе Сеула! — подхватил встрепенувшееся волнение третий.       Упиваясь собственным господством, распивая дорогой алкоголь и наслаждаясь безнаказанностью своей персоны, они и подумать не могли, что злой рок прийдёт за их спокойными душами, что смерть попытается забрать их с собой в небытие, а тяжкое бремя дерзко заявится в дом. И поэтому они, даже когда златое пламя сжигало их тела, они не верили своим вытаращенным глазам...       Тут же экран заполонили обвисшие, покрытые россыпью шока, лица, что смотрели прямо на главнокомандующего просили его о помощи.       Что же нам делать?.. — шептали все, глядя в пустые глаза ужасу, что вновь сковал их напряжённые тела, — Это же наши главные базы... Послать резерв?.. Бессмысленно... Может отступить?.. Не обсуждается...       Муравьи засуетились, когда к ним в логово постучался страх, который с кривой ухмылкой собирался исполнить волю бытия и подать их окровавленные тела на серебряном блюдце как изысканное блюдо. Ступор был силён и они замерли под ним.       Все посмотрели на командующего, а тот на незнакомца. В сердцах застыл трепет, в голове гул. Надежда почти отвернулась от них...       — Гонконгцы! Занять позиции в разрушенных зданиях, разбиться на двадцать небольших групп, по четыре-пять человек в каждой! В открытый бой не вступать! Располагаться на верхних этажах! Пулемёты и гранаты — ваше «всё». Вы должны стать невидимыми для противника и видимыми для других. Первая, вторая и третья группа — двигайтесь в центр к отелю «Бонсай», возьмите столько гранат, сколько поместится у вас в руках. Четвёртая, пятая, шестая, седьмая и восьмая группы — на вас ложится самая сложная задача — не дать противнику соединиться. Вы единственные, кому позволительно открыто бить по врагу. Двигайтесь на юг к улице Ямамото, туда прибудут вражеские резервы, заминировать входы в город, расставить снайперов и гранатомётчиков, и бейте по всем, кто имеет британский флаг на униформе! — гулким голосом командовал остатками и так небольшой армии незнакомец.       — Слушаюсь! — крикнул в ответ командир.       — Токийцы! Строй держать и никакого отступления! Занять оборону на севере — именно оттуда и будет наступать враг. Здания не занимать, британцы готовы к такому шагу и потому уже нацелили ракеты. Обороняйтесь только на земле, в переулках и мелких улицах. Держитесь, помощь уже в пути! — яростно повелевал он.       — Но ведь на нас наступают с юга, да и долго мы так не протянем, — изумился офицер.       — Они хотят, чтобы мы так думали, — ровно бросил неизвестный.       — Так точно! — бросил японец.       — Сеульцы! Отступать к бункеру «Накадзима», там есть подземный ход, ведущий к самым новым и секретным разработкам «серых рыцарей» в области «ночных кошмаров»! Берите управление на себя и в бой! Главное, не дайте окружить себя! — будто гром указывал поглощённый мрачной тенью.       — Есть! — пришёл получивший надежду ответ.       — Решила с наскока втоптать меня в грязь, оставив в забвении и прахе? Что ж, Британия, твоё приглашение принято, — надменно прозвучало в мыслях у незнакомца...       Вдруг свет погас, связь с командованием прервалась и тут же помещение содрогнулось от болезненных стонов, а незнакомец почувствовал лезвие у самого горла.       — Так вот каков ты во плоти, Зеро, — смеясь произнёс некто.       — И вот мы встретились вновь, старый друг...

***

      Демон встал, оглядываясь на усыпанную дорожку из гари, на пылающие холмы, обвитые ржой и пеплом.       — А ты не так уж и глуп, таинственный принц. Впрочем ты не всемогущ и я найду твою слабость, разобью твои алые доспехи через тонкую брешь. Это лишь начало, — подумал тот, уходя в бесконечную даль...