Шкаф.

- Ты где пропадал? – я во все глаза уставился на своего товарища по команде. Недавно мы отправились в Литавию, в связи с полученным мною заданием из Братства. По дороге Пугало скрылся в лесу и два дня вообще на мои глаза не показывался, а сейчас уже ближе к ночи явился. Через окно. Да ещё и в крови весь. В немом изумлении я оглядывал рваный мундир и буквально в клочья изодранную под ним рубашку. - Кого ты убил? Пугало лишь насмешливо щурится и пожимает плечами. Опять игра в угадайку. - Твою мать… Ты не забывай, что ты теперь не просто Одушевленный страшила, ты всё ближе к человеческой форме и надо выглядеть подобающе. Кровь уже ведь никуда не впитается и… - попытки воззвать Пугало к совести с треском провалились, он стоял и всем видом показывал, как он слушает, ковыряясь мизинцем в ухе. Фыркаю, совершенно не боясь, хватаю его за ледяное запястье и тащу в угол комнаты к умывальнику с ещё теплой водой. - Ты потом спасибо мне скажешь. Раздевайся. – я дергаю его за рукав камзола. На миг Пугало теряется, всего на миг, а потом спокойно скидывает камзол, шляпу, снимает с себя окровавленные остатки рубахи. Он уже взялся за пояс брюк, но я вовремя остановил его. - Достаточно. Облизываю сухие губы – отчего-то в горле пересохло. Я боюсь его касаться, если честно. Схватить за плечо, запястье – легко, но когда он обнажен – боюсь. К тому же серп из-за пояса он не вытащил. Отгоняю дурные мысли, беру губку, смачиваю водой и смываю с него кровь, стараясь не касаться его кожи. Невольно разглядываю его с какой-то непонятной мне скрупулезностью. Худой. Хрупкий. Высокий. Под бледной кожей светятся нити венок и капилляров, ребра слегка проступают над плоским животом, а контур ключиц виден идеально четко. Костлявый. У него очень красивая длинная шея, худые изящные плечи и на удивление рельефные сильные руки. Пугало был очень красивым при жизни, скорее всего. Внутри меня все замирает, когда нечаянно касаюсь прохладной кожи. Слышу насмешку и поднимаю взгляд. Пугало довольно ухмыляется и щурит алые глаза, глядя на меня. - Чего ты ухмыляешься? В ответ просто пожимание плечами – как всегда немногословен. Я убираю губку, беру одну из своих простых льняных рубашек и протягиваю ему. - Вот. Надень. Пугало с любопытством оглядывает вещь, хмыкает и послушно надевает. - Больше так не делай. Ты знаешь, что с тобой за это могут сделать… - я замолкаю на полуслове, недовольно глядя на него. Ноль внимания. Стоит перед зеркалом, разглаживает когтистыми руками складки рубашки на себе и с интересом разглядывает отражение. - Господи, и чего я пытаюсь воззвать к твоей совести? Если у тебя есть эмоции, это ведь не значит, что у тебя есть чувства, - я театрально закатываю глаза. Пугало резко поворачивает голову в мою сторону и злобно щурится. Я чувствую, как у меня земля из-под ног уходит, невольно бросая взгляд на серп за поясом. Пугало фыркает, заметив мой взгляд, подбирает с пола шляпу, камзол и уходит в огромный шкаф, громко хлопая дверью. В комнате воцаряется вязкая тишина. Только вот в ушах у меня барабанной дробью отзывалось бьющееся сердце. Я снова обидел его? Но я ведь ничего такого не сказал. Или сказал? Да разве Одушевленные могут обижаться на самые элементарные вещи? Да, он конечно, у нас с характером, но все же. Ничего не понимаю. Сколько меня все предупреждали на его счет, я не мог от него избавиться. Я привязался к нему. Да, раньше я осознавал, что это всего лишь одушевленный, что в любой момент он может наброситься на меня и я должен буду избавиться от него. Я был готов морально к этому. До последнего момента. Я уже не могу так просто это сделать – избавиться. Я посмотрел на дверь шкафа с облупленной оранжевой краской. Попросить прощения? А оно мне надо? Надо. Черт возьми, я стал вести себя с ним как с человеком. Раньше ведь такого не было. Не то, чтобы я плохо с ним обращался, нет. Но я стал слишком с ним считаться, меня потянуло на какую-то заботу. Все после того поцелуя. Меня унесло в неведомые дали. И вот теперь я мнусь перед шкафом как влюбленный мальчишка. Поднимаю руку и стучу костяшками пальцев по сухой дверце. - Эй, ты там? В ответ тихий «хмык» и шуршание. Сейчас он обозлится и выпотрошит меня, вот точно. Спокойно, Людвиг, это не самое страшное. Окулл страшнее был. Хотя бешеное обозленное Пугало с острым серпом…даже не знаю, что страшнее, если честно. - Ты…может, дверь откроешь? Я не могу разговаривать со шкафом. В ответ – тишина. Неужели ушел? Осторожно хватаюсь за ручку и открываю. Пугало никуда не делось, а спокойно сидело на ворохе одежды, согнув в коленях длинные ноги, и разглядывало шляпу. И всем видом показывал, как ему интересно меня слушать. Внезапно мне захотелось его огреть по затылку, но вместо этого я сказал: - Прости, я ляпнул, не подумав. Пугало перевел взгляд на меня и выжидающе посмотрел. - Прости, что не посчитался с твоими чувствами, - на одном дыхании выпалил. Он спокойно кивнул, принимая извинения. - Может, уже вылезешь оттуда? Пугало отрицательно качнул косматой головой и тут же задумчиво посмотрел на меня. Я удивленно изогнул бровь, не понимая его красноречивого выжидательного взгляда. Не успел я и рта раскрыть, как меня хватают за запястье и резко дергают. Я теряю равновесие от неожиданности, мысленно успев написать завещание, и заваливаюсь на него. Пугало затаскивает меня к себе в шкаф и дверь захлопывается. Я тут же пытаюсь вскочить, опираюсь руками об острые коленки по бокам и ударяюсь спиной о стенку шкафа. Пугало насмехается, обхватывает своими длинными ногами меня за талию и резко прижимает к себе. - Ты чего творишь? – я возмущаюсь, снова наваливаюсь на него и утыкаюсь носом в …теплое плечо? Да, он теплый. Но ведь руки и губы у него были холодные. Я осторожно кладу руки на его торс и сквозь рубашку ощущаю тонкое тепло. Недавно ж был холодный! Пугало накрывает мои плечи пропахшим кровью камзолом и гладит холодной рукой меня по затылку. Как-то слишком ласково для него. Черт возьми, что происходит? Я пропускаю удары сердца и от чего-то не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Что за чувства? Я давно так не чувствовал. Когда ты стал таким сентиментальным, Людвиг? - Тут тесно. Пугало кивает и сшитые нитью губы растягиваются в улыбке. Я невольно провожу ладонями по его бокам, верх и вниз. Он напрягается и как-то странно вздыхает. Нравится что ли? Веду руками чуть медленнее, задирая рубашку и касаясь теплой кожи. Вздрагивает подо мной, дернув длинными ногами. Чуть поднимаю голову и ощущаю его горячий выдох прямо мне на ухо. Когтистая рука ложится на мою спину и почти что ласково сжимает рубаху в складки. В шкафу становится до неприличного жарко и душно, я веду руками выше и касаюсь пальцами напряженных сосков. Пугало заметно вздрагивает и с шипением выдыхает. Остановится? Нет, не сейчас. У меня мозги не работают. Наверное, это всё от духоты. Это Пугало меня с ума сведет! Черт подери, я сижу в душном шкафу и домогаюсь Одушевленного. И пусть он походит на живого парня. Но я никак не могу заставить себя остановиться. Поглаживаю ладонями теплую грудь, сжимаю соски и осторожно целую в основание шеи. Пахнет луговыми травами. Я чувствую себя как на минном поле – боюсь дать осечку, зайти дальше дозволенного, что может стоить мне жизни. Слегка прикусываю прохладную кожу и замираю – Пугало тихонько застонал. Смотрю на него – жаль, что вокруг кромешная тьма, и я не вижу его лица. Я вглядываюсь в черноту, слышу его сбитое дыхание и у меня мурашки по коже. Я впервые его слышу. - Так ты может, и говорить умеешь? В ответ лишь усмешка, меня хватают за волосы, и в следующий момент он впивается в мои губы требовательным поцелуем. Хах, нитки уже снял и бесстыже скользит языком мне в рот. Наглый. Пошлый. Сжимаю его бока, скольжу ниже и обхватываю упругую задницу. Снова ухмыляется в поцелуй и подается навстречу, прогибаясь в пояснице. Гибкий. Черт подери, он меня заводит похлеще, чем Гера. Да я из-за него вообще о ней позабыл. Целую его в ответ с неожиданной жадностью, сжимаю пальцами его худые бедра. Стараюсь перехватить инициативу в поцелуе, и с удивлением ощущаю, как он уступает и поддается. Тихо, еле слышно постанывает, гнется под моими руками и мне страшно сжать пальцы сильнее, дабы не сломать выпирающие кости. Когти едва ощутимо пробегают по загривку – у меня мурашки по телу и всего просто перетряхивает. Не отдавая отчета в своих действиях, рывком стягиваю с него рубашку, впиваюсь губами в длинную шею, притягиваю его ближе к себе, кусаюсь и слышу, как Одушевленный подо мной шипит и стонет. Наверное, он и правда немой. Наверное, может издавать только звуки. Хотя черт его знает. Странный он, очень странный. Никогда его понять не мог. А сейчас не пойму тем более. Пряжка ремня звякает о моё кольцо, и свободные залатанные штаны легко соскальзывают с худых бедер вместе с бельем. Он не возражает, похотливо раздвигая передо мной длинные ноги, и касается ладонью моей щеки. - А дверцы, не откроются ли? – шепчу хрипло, скидывая с плеч мешающий камзол. Пугало беззвучно затрясся от смеха, хватает меня за грудки и рвет на мне рубашку, откидывая её прочь. Я хотел было возмутиться, но меня снова затыкают поцелуем. Холодные руки с маниакальной жадностью блуждают по моему телу, у меня перехватывает дыхание от его прикосновений. Пугало покусывает и посасывает мочку уха и бесстыже скользит рукой прямо мне в штаны. Я хватаю его за запястье, сжимаю тонкую руку, но Пугало оказывается сильнее и проворнее. Он слегка царапает когтями пах, и сжимает ледяными пальцами возбужденную плоть. И усмехается в поцелуй. Перед глазами замелькали цветные пятна, воздух всё сильнее накаляется и инстинкт самосохранения растворяется в болезненном возбуждении. Я теряю голову. Я конкретно теряю голову, но ничего не могу с собой поделать. С непередаваемым удовольствием я ласкаю худое тело Одушевленного, наслаждаюсь его сбивчивым дыханием и тихими постанываниями. Пугало выгибается подо мной, слегка царапает мои плечи, словно боясь разодрать кожу своими когтями, и мечется точно в агонии. Он дергает рукой и впивается когтями в порыве в дверцу, что чудом не открылась. Противный скрежет и вот сухие доски дают трещины, в шкаф проникают тонкие лучи света от масляной лампы в комнате. Лучи освещают бледную шею с бордовыми пятнами, припухшие от поцелуев искусанные губы и алые глаза со знакомым хитрым прищуром. Он хватает мою руку за предплечье, подносит к лицу и медленно облизывает мои пальцы, не отрывая хитро прищуренных глаз. - Черт подери, - с моих губ срывается стон, но я не ощущаю стыда. Казалось, я утратил и стыд, и совесть, и даже разум. Пугало усмехается, раздвигает шире ноги и выжидающе смотрит на меня. Я бегло оглядываю его возбуждение, чувствую, что сам уже сдерживаться не могу и снова целую его губы, острые скулы, подбородок. Он заметно расслабляется и потому влажные пальцы достаточно легко входят в узкое отверстие, Одушевленный подается бедрами навстречу и кусает губы. Горячий. Узкий. Мало того, что я занимаюсь сексом с Одушевленным, так это ещё и парень-девственник. Людвиг, до чего ты докатился? Двигаю пальцами, постепенно растягивая тугие мышцы, слышу, как он нетерпеливо постанывает и елозит подо мной, но не тороплюсь. Ишь какой быстрый. Добавляю третий палец, и Пугало давится вздохом. Тихо шипит, прикусывает моё плечо и двигает бедрами навстречу. Когти уже более ощутимо впиваются в мои плечи, когда я вхожу в него. Первая мысль была о том, что ещё немного и он вонзит мне когти до кости. А потом я уже ни о чем думать не смог, поскольку внутри Пугало до одури горячий. Мышцы пульсируют и сжимают мой член, я толкаюсь бедрами глубже, и он буквально дугой выгибается подо мной. Стонет громче, вонзает когти чуть глубже и тут же себя словно одергивает. Глубоко дышит, хватая губами воздух, ослабляет хватку и весь расслабляется. Движения мои размеренные, глубокие, я выдыхаю и не могу сдержать стона от удовольствия. Хватаю его за волосы, начиная более жестко вколачиваться в это податливое тело, и впиваюсь требовательным поцелуем. Он стонет в поцелуй, царапает мою спину и двигается на встречу, крепче обнимая ногами за талию. Шкаф начинает тихонько поскрипывать, становится невыносимо душно и жарко, я ощущаю, как по моей влажной спине стекают ручейки крови – разодрал-таки. Боль и удовольствие смешиваются в ядерный коктейль, я толкаюсь в него последний раз и с тихим стоном кончаю. Пугало дергается точно в конвульсиях, шипит, стонет и изливается на собственный живот. Ноги бессильно соскальзывают с моей талии, он расслабленно лежит подо мной и пытается перевести дыхание. Я глубоко вздыхаю, выпрямляю спину, что будто огнем обожгло и тут происходит совершенно непредвиденное. Шкаф издает глухой треск и просто разваливается по частям. Пугало беззвучно засмеялся и выполз из-под меня, чуть пошатнувшись и оперевшись о стену. - Я предупреждал. - Что тут происходит? – в дверях стояла Гертруда. У меня сердце сделало двойное сальто-мортале и упало ниже пояса. - Это… Пугало нацепил штаны, сунул за пояс серп, сделал Гере насмешливое па и прихватив с собой свои камзол, шляпу и рубаху выскочил в окно. - Ван Нормайен, я требую объяснений! - Это не то о чем ты подумала!