Белое солнце

      Я был там. На высокой каменной башне, в сорокаградусную жару. Это был третий месяц нашего похода, и мы едва успели выставить минимальную оборону. Вокруг сплошные дюны с редкими прожилками рек и оазисов. Рядом со мной стояла жаровня, истребляя последний свежий воздух. Когда в очередной раз я поднялся глянуть на горизонт, что-то показалось мне странным — со стороны оазиса появилась вдруг чёрная полоса, и стала расти вширь, приближаясь. Сначала, думал, почудилось. Отхлебнул воды, глянул ещё раз. Это была лёгкая конная кавалерия при луках. Сарацины напали первыми. На моих глазах враги смели наши лесопилки в мгновение ока, и устремилась к стенам замка. Я быстро закинул стрелы в жаровню, и приготовился к обороне. Мои соратники встали рядом, на башне стало тесно. Помню крик десятника, когда он сбежал по стенам вниз, и крикнул что есть мочи «Милорд, нас атакуют!». А дальше было то, что я поклялся никогда не вспоминать. Рой стрел противника разом взвился в воздух, заслонив собой солнце. От гула и свиста ничего не было слышно. От первой же атаки половина населения серьёзно пострадала, а из цитадели продолжали подниматься на стены войска. Нельзя было дать врагу пробиться на восток, ведь там даже стену ещё не закончили… Когда я поднялся с пола, то увидел что нас осталось лишь пятеро. С башни Солнца на конницу полился град камней, и слава Богам, инженеры успели закончить мангонель к тому времени. Что есть мочи, мы выпускали стрелу за стрелой, пальцы ныли, плечо сводило, пот лился ручьём, но я знал — Бог с нами, со мной, наш милорд опытный воин, и всё должно закончиться хорошо. Ещё несколько ужасных лавин стрел прошло по замку, но к счастью, многие люди уже успели укрыться; кроме того, ряды противника редели — новобранцы из казарм уже поднялись на стены, и мы дали им достойный отпор. Из сорока лучников нападение кавалерии пережило только двадцать. Я сам был ранен в том бою, и много раз после… когда последний кавалерист бросился наутёк, ему вслед отправилась горсть камней, и он свалился там, на дюнах. Тогда я понял, что Господь с нами, и победа близка! Позже я узнал что пока на передовой шла битва стрелков, во внутренний двор замка тайно пробрался через стену отряд убийц, и мы потеряли больше людей, чем когда-либо после, прежде чем всё закончилось. Потом были три месяца голода, болезней, мучительные мелкие вылазки врага добивали веру в светлое будущее. Первый удавшийся урожай мы встретили со слезами, и тогда, собравшись в церкви, мы долго молились и благодарили господа нашего.       К весне наши оружейники приготовили уже сотни луков и тысячи стрел, а проезжающий караван торговцев стал спасением для цитадели. Так, до предполагаемого сезона новых наступлений, мы собрали практически все силы, и нанесли решительный удар в сердце врага. Осада длилась четыре месяца, но далась нам значительно меньшими потерями, в отличие от них. Мы взяли крепость в кольцо, и отрезали доступ к их фермам, их редкие вылазки мы успешно пресекали. Они были слабы, немощны. Тогда мы поняли, что боялись их зря — они настоящие дикари. Им неведомо ремесло войны, у них нет кузен, нет академий, они обучают детей держать лук сызмальства, но они не ведают силы духа, когда идёшь на смертный бой, но идёшь под знаменем Господа, и тёплым взглядом его. Их примитивное оружие позволяло лишь вручную бросать камни на недалёкое расстояние. Первая победа далась нам легко, но это была та самая, долгожданная победа. Теперь мы знали что будет, и уверенно продвигались на юг, преодолевая защиту всё более древних и могущественных городов, иной раз сражаясь против нескольких сразу. И я знаю, что конец похода уже близок, потому что так хочет Господь! Deus Vult!