— Как Вы можете писать так, Будто вот-вот что-то произойдёт? Писать день и ночь, Будто вот-вот что-то случится. Каждый день Вы боретесь, Будто скоро наступит неизбежное. Впрочем, делайте, как знаете.
Как получилось так, что тот, кого я должен был убить, сейчас сидит около меня, улыбается и спокойно ведёт со мной беседу. Так не должно было получиться. Мне нельзя было привязываться к тебе, к твоей улыбке. Я совершил роковую ошибку, которая потом обернётся слезами и болью. Я понимаю это уже сейчас, но ничего не могу поделать. Мне уже не хватит сил тебя оттолкнуть и вычеркнуть из жизни. Но предо мной встал главный вопрос, что я буду делать, когда отец скажет мне спустить курок и убить тебя на дуэли, на который ты в любом случае умрёшь? От этих мыслей, кровью обливается израненное сердце. Ты стал для меня единственным источником света. Я с самого начала знал конец этой истории. Ты умрёшь в любом случае. От моих или от чужих рук. Ты слишком упорный, копаешь там, где этого делать не следовала. Вырыл своими убеждениями свою могилу. А я знал об этом и не сумел остановиться. А после и тебя. И теперь я твой лучший друг, как и ты мой. Я помогаю тебе в разработке того, из-за чего ты будешь убит. Ты не должно было зайти так далеко. Меня предупреждал отец, но я ослушался. И в будущем я пострадаю от этого. Но я теперь не могу представить свою жизнь без твоей искренней светлой улыбки и глаз, которые горят жизнью и верой в будущее. Ты согласен пожертвовать жизнь ради своего дела. Ты сказал мне однажды об этом, и эта мысль не даёт мне покоя. Ты готов словить пулю ради своей веры и убеждений? Не знаю, восхищаться этим или считать это безумством и сумасшествием. Ты сказал всему миру свою позицию, с ней не согласны многие, но ты продолжает всё также упорно и целеустремлённо. Может эти черты меня и привлекали, из-за чего я и отложил на потом твоё устранение. Я понимаю сейчас, что это было зря. Но может и не так уж всё и плохо. Ведь если бы не наша встреча, то я никогда бы не увидел, как бывают светлы некоторые люди и как не правы и грязны высшие слои общества, к которым отношусь и я. Но надолго ли это? Не смогу убить тебя — отец не признает меня.— Почему Вы постоянно говорите, во что Вы верите? Прочему Вы всегда говорите, во что Вы верите? Ваше каждое громкое слово обеспечивает бесплатным оружием Ваших врагов.
Я это упорно не понимаю. Бесстрашен ли ты или глуп. Ты вскрываешь свои карты без задней мысли. Говоришь громко и уверенно. Не боишься насмешек и угроз. Стойко стоишь на своём, не собираясь сходить со своего пути. Непрогибаемый, сильный и уверенный в своей правоте. А с чего всё начиналось? Где начался твой и мой путь? Где та самая точка отсчёта, от который мы оттолкнулись? Как получилось так, что нас даже теперь не двое? Нас больше пяти! Не ты, не тем более я, не надеялся на то, что у нас найдутся союзники и товарищи. Твои взгляды разделили представители разных сословий, начиная от высших и заканчивая самыми низами. Я долгое время старался держаться подальше от твоих работ, но и сам в итоге был втянут в нашу общую работу. Хотя, эти труды и стали причиной твоей будущей гибели. Я предупреждал тебя, говорил тебе почти прямо о том, что тебя убьёт эта безумная цель показать все скелеты, которые хранила знать. Да и попытка перевернуть привычный общественный строй. Невозможно! Но до сих пор перед глазами я вижу твою улыбку и горящий взгляд. Под глазами у тебя мешки от вечного недосыпа. Ты писал многие дни и ночи ещё до того, как мы встретились. Я помню твой голос в тот момент. — Я знаю об этом. Я знаю, на что иду и чему это чревато, мой дорогой друг. Но я не собираюсь бросать свою идею, свою мечту. Не сейчас. Никогда. Я пойду на верную гибель ради своей мечты. Даже под дулом револьвера я останусь верен своим убеждения. Я верю в себя. А веришь ли ты в меня? — Конечно. Я всегда буду верить в тебя. — Спасибо тебе. У меня нет никого ближе тебя. Мне в моём деле нужна поддержка. Прости, что загружаю своими просьбами. Но я уверен, они окупятся в будущем. Нельзя жить во тьме и игнорировать свети. Если тебе добровольно не хотят его показывать — надо бороться! — Я уверен, твои слова правдивы. Не сходи с этого пути. Я протяну тебе руку, если что-то случится. Главное не отчаивайся. Ты улыбнулся мне так чисто, что я не смог сдержать ответной улыбки. Но неожиданно ты стал серьёзным и взглянул на меня с такой грустью и болью, что я почувствовал, как болезненно сжалось моё сердце. Что случилось? — Прошу, пообещай мне одну вещь. — И что же это? — Если мне будет не суждено дожить до того момента, когда исполнится наш план. Если я погибну раньше этого момента и не успею довести дело до конца, то заверши его за меня, — с этими словами ты протянул мне перо, которым многие месяцы, если не годы, писал книгу и переделанный свод законов. Имею ли я право взять его, если причиной того, что ты не завершишь своё дело — буду я? Но я смотрю в твои глаза и не могу отказать. Ты был вторым, кому я не мог никогда отказать. Тот, кому я не могу даже физически сказать: «Нет». — Конечно. Я обещаю, что завершу труд твоей жизни. Чего бы это мне не стоило. Ты солнечно, как ни в чём не бывало, улыбаешься мне и обнимаешь, прижимаясь ко мне. Но почему-то сегодня эти объятия жгут огнём и мене страшно отпустить тебя. Я впервые это испытываю. Странное предчувствие охватывает меня. Я несдержанно сжимаю тебя в ответ в своих объятиях. Ты в ответ также крепко обнимаешь меня. Я не знаю, кто первый из нас испытал это гнетущее чувство, но понимаю, что ощущаем мы его вдвоём. Я чувствую, как что-то капнуло мне на грудь. Я пытаюсь посмотреть на твоё лицо, но ты не выпускаешь меня из объятий, лишь плотнее прижимаясь, сжимая ткань моей рубашки на спине. — Меня тревожит странное предчувствие беды. Дай мне запомнить наши объятия, — твой голос звучит спокойно, лишь вначале чуть дрогнув. Но в нём я читаю какую-то непотную горечь. Что ты чувствуешь? Что делает тебе больно? Но ты не продолжаешь. Замолкаешь. А я не могу ослушаться твоей просьбы.***
Сегодня же вечером я узнал, почему у нас было такое скверное предчувствие. Настал тот самый роковой день, который я желал откладывать так долго, как мог. Но он рано или поздно должен был наступить. Время истекло. — Ангст, больше тянуть нельзя. Завтра состоится дуэль, на которой погибнет Старкросс. И если его не убьёшь ты — то его всё равно ждёт кончина. Его застрелит тогда секундант, который будет подкуплен. Всё предрешено. Завтра этого настырного парнишки не станет в любом случае. *** Мы стоим напротив друг друга. Мне больно смотреть тебе в глаза. Мне больно, стыдно. Я мерзок сам себе. Я ничего не могу теперь сделать. Попытаюсь рыпнуться и застелить секунданта, то выстрелит уже мой отец. Я уверен в том, что он готов ко всему, что я могу выкинуть. Мне придётся стрелять. Стрелять по тебе. На поражение. Насмерть. Я бы и выстрелил в воздух, но это не спасёт тебя. А ещё я вспоминаю твою просьбу, сказанную очень давно. «Если бы ты мог выбрать, от чьих рук умереть, то ты бы кого выбрал? Близкого человека или чужого?» — спросил я у тебя однажды. Ты дал мне ответ, из-за которого я оказался в шоке: «Я, наверное, тебя удивлю своим ответом. Но я бы предпочёл умереть от рук близкого человека. Ведь раз он это сделал, то у него были на это серьёзные причины. Я не хочу, чтобы из-за меня у кого-то были проблемы. Так что, если в меня убьёт близкий человек, то мне будет легче. Да и напоследок я увижу знакомый, дорогой мне лик. Разве это не лучше, чем увидеть какого-то незнакомца?» Видимо, сегодня станут явью твои слова. Ты умрёшь от моих рук. От рук того, кого называл лучшим другом. Подкидываем монетку, выбирая, кто будет первым стрелять. Первым оказался ты. Тебе часто везло, будто судьба искупляла вину за данную тебе болезнь, которая мешала тебе жить. Встаём друг к другу спина к спине. Начинаем расходиться в разные стороны, считая шаги. Доходя до нужного места, ты поворачиваешься ко мне, но не стреляешь в меня. Ты поднимаешь пистолет. Выстрел в воздух. Ты улыбаешься мне всё также светло искреннее. Ты понимаешь, что настал твой последний час. То, что я стану твоей смертью. Я стану твоим убийцей. Но ты будто игнорируешь это и продолжаешь дарить мне улыбку, но во взгляде теперь плескалась такая непередаваемая печаль. Но не было в нём ненависти или обиды. Ты не бежишь от смерти, принимаешь её в моём лице. Ты не испытываешь ко мне ни грамма негативных эмоций? Ты даже не собирался стрелять в меня! От этого мою душу разрывает ещё сильнее. Мне было бы легче, если бы ты пустил в меню пулю. Но ты этого не делаешь. Ты щадишь меня. Ты не хочешь ранить меня. — Прости меня. Я ничего не могу сделать с исходом этой дуэли. — Я знаю. Я не держу на тебя зла. Я направил на тебя револьвер, целясь в сердце. Не хочу, чтобы ты мучился и умирал медленно. Ты не должен испытывать мучений. Ты вообще не должен был испытывать этой боли. Но этого теперь не избежать. Я целюсь в тебя и вижу твои слёзы. Ты улыбаешься мне всё также светло и солнечно, словно не я целюсь в тебя. Но на твоих глазах блестят слёзы. Несколько слезинок стекают по щекам. — Ты всегда мой лучший друг и товарищ, чтобы не случилось сегодня. И уже слёзы наворачиваются на мои глаза. Я понимаю, убив тебя, я умру и сам. Я не смогу простить себе этот грех, даже если меня простит каждый. Я сам себя не прощу. Никогда. До конца своих буду нести тяжесть вины. И каждую ночь в своих кошмарах буду видеть твою предсмертную улыбку. Ты спас меня из тьмы, но я верный пёс своего отца, так что вновь был затянут в эту трясину. Сегодня наступил тот день, когда мне надо выбрать. У меня трясутся руки и сердце сбилось с привычного ритма. Кто же я? Верный пёс или лучший друг? Выстрел.