(not) understandable

Хёнгу считает, что у Гиука слишком непонятное отношение к этой жизни и своему внешнему виду. Он, конечно, готов поспорить, что и во всех остальных своих предыдущих и будущих жизнях Ли Гиук — будет чокнутым малым. Но почему-то это привлекает и не даёт покоя. Когда Гиук пальцами перебирает по струнам баса, сидя на колонке в их студии, Хёнгу непонятливо чешет затылок, потому что и вправду не понимает — к чему было тогда, аж три месяца назад, красить волосы в яркий розовый; чтобы сейчас — в почти природный каштановый и непонятные кудряшки. Гиук — смеётся; чего тебе не нравится, хён? Красиво же. — Красиво. Гиук поднимает взгляд; чёлка — сейчас кучерявая и уже не розовая — на глаза; колечко в губе блестит странным переливом. Хёнгу чувствует, как отчего-то дёргается нижнее веко. Смотрит на Гиука с долей растерянности и его любимого непонимания. — Что? Голос у Гиука кажется сейчас каким-то детским; сам Гиук — как никогда выглядит ребёнком в глазах Хёнгу. — Хён, ты о чём? — чуть громче добавляет Гиук, глядя снизу вверх на старшего; бас-гитару складывает на колени и кончиком языка дёргает колечко в губе — заметно. Хёнгу загружается ещё несколько секунд, а только потом понимает — он сказал это вслух. Он, по сути, сделал комплимент Гиуку вслух. Как будто бы в первый раз это происходит. Конечно, в первый. — Ни о чём, — Хёнгу отмахивается; берёт с подставки свою гитару, подключает провод; перебирает по струнам, чтобы разогреть пальцы немного. Гиук продолжает наблюдать и чуть щурится; думает, что наверняка хён просто утонул в своих мыслях; такое — бывает. А потом вновь за бас берётся и пытается подстроиться под нервные перебирания Хёнгу; поглядывает изредка на чужие пальцы, чтобы не сбиваться. Хёнгу же действительно нервничает — скользит по струнам отрывисто и резко, почти не позволяя звукам длиться более секунды; как будто бы пытается тему файнал фэнтэзи сыграть без подготовки — звучит рвано. Гиук жмёт плечами и пытается успеть за старшим — получается. Они откладывают инструменты почти синхронно; Хёнгу — потому что утомился; Гиук — пересаживается за барабанную установку и берёт в руки палочки, неумело постукивая по хай-хэтам; шумит; неугомонное малое дитя, чья душа требует постоянно нового. Хёнгу зажимает пальцами тарелки и смотрит на младшего чуть прищурившись. — Харин тебя убьёт за это, — говорит удручённо немного. Гиук палочки в пальцах вертит, а потом откладывает; опирается на барабан перед собой, складывая на него руки и смотрит с улыбкой довольной; играется. — Но ты же не скажешь ему? В такие моменты Хёнгу очень сильно хочется зажать Гиука хотя бы у стены и попросить перестать так себя вести; это глупо; это по-детски; Ли Гиук, ты сумасшедший, прекрати. Гиук же смеётся, наблюдая за чужой растерянностью; продолжает наглым образом играться. Опять до колечка в губе дотрагивается, а потом и по самим губам кончиком языка скользит. Он знает, что Хёнгу не достаточно смел, чтобы сделать то, что ему хочется, тем более, когда имеются определённые договорённости. — Привилегии исключены, — качает головой Хёнгу и встаёт с места, обходя барабанную установку. Гиук нервно щёлкает костяшками пальцев, а потом и сам встаёт. Попытаться выглядеть выше старшего — хорошее стремление; заранее провальное, однако; Гиук всё ещё одного роста с Хёнгу; два года разницы; пробелы в воспитании и мировоззрении, как любит говорить Ёнхун. Неправда это всё, конечно; по крайней мере, сам Гиук не считает, что плохо воспитан. Хёнгу же хочется посоревноваться с Ёнхуном в деле о правильном воспитании макн и всё такое, но сейчас он только руку тянет к чужим кучерявым волосам и пальцами прихватывает пряди. — Ну тебе же нравится, хён, — даже как-то немного расстроенно проговаривает Гиук; смотрит на старшего немного с надеждой; сам не знает — на что, но. — Ты же сам сказал. — Нравится, — Хёнгу кивает едва заметно, пальцами пряди сжимает несильно, но тут же отпускает и руки в карманы джинсов убирает; чуть хмурится. Гиук искренне ждёт продолжения фразы ещё несколько секунд, а потом старшего к себе за футболку тянет; к чужим губам жмётся своими; целует. Хёнгу отвечает почти сразу же — эффект неожиданности младший абсолютно не умеет использовать; это было ожидаемо. Улыбается даже и плечи Гиука накрывает своими ладонями. Сам Гиук же — морщится немного; кольцо в губе Хёнгу задевает нарочно и даже попытался бы его оттянуть зубами, но он не настолько смел и всё ещё заботится о здоровье младшего. Просто намекает, что в теории — может. На практике — только за плечо щипает и отстраняется первый. Губы у Гиука покрасневшие и влажные; колечко блестит в свете маленьких лампочек студии; волосы взъерошены — спасибо, хён. Он приглаживает прядки сзади и смотрит на Хёнгу, искренне пытаясь скрыть удовлетворение; не наигрался, но добился своего. Хёнгу волосы свои ерошит и уходит в другой конец студии; смотрит в небольшое зеркало, висящее на стене — лицо украшают размашистые узоры усталости и тени, залегшие под глазами. Хёнгу искренне не понимает, что Гиук нашёл в этом всём. — Но розовые нравились больше? Гиук — наглеет. Смотрит на старшего в отражении зеркала, стоя чуть поодаль; Хёнгу сам смотрит на Гиука через зеркало; взглядами сталкиваются; у Гиука на губах — ухмылка. Хёнгу хочет приложиться лбом в зеркало, но вместо этого только хмыкает тихо. Гиук буквально кожей чувствует собственную победу в незримом соревновании: Хёнгу — не мастер проявления чувств. — Нет, тебе показалось. Гиук чуть ли не подпрыгивает — в действительности выиграл; вновь берёт барабанные палочки в руки и отбивает кое-как всем известное бадум-тс, потому что только это и умеет. Привычно на колечко в губе давит кончиком языка изнутри и быстро пытается сообразить, что же сделать дальше. — Врёшь. Хёнгу чуть покачивается, когда Гиук налетает на него со спины, обнимая; носом в плечо утыкается и вообще чуть ли не включает все свои кошачьи повадки. Хёнгу смеётся и волосы чужие ерошит чуть на ощупь — ребёнок и есть; а когда поворачивается, то чувствует, как гиуковские губы находят его и снова целуют. Хёнгу сдаётся и совсем немного краснеет — неожиданность неожиданностью, но к внезапным переменам настроения младшего всё ещё трудновато привыкнуть. — Не коли больше себе ничего, — выдыхает Хёнгу, чуть отстраняя от себя младшего и кивая на его губы. В ответ — грустная мордашка и кончик языка по влажным губам. — Ну вот, а я бровь ещё хотел. Хёнгу натягивает капюшон чужой толстовки на кудрявую голову резко и отталкивает младшего от себя шутливо; довольный смех Гиука заполняет студию; пальцами хватается за завязки и перекручивает, закрывая лицо вовсе. Хёнгу тоже смеётся, пока младший не видит. Вечером этого непонятного дня, Гиук закрывается в студии один и всю ночь сидит над новым треком, просто потому что его хён — наконец дарит вдохновение.