Игра ловцов

      С глухим звуком Гарри приземлился, слез с Молнии и взглянул на Виктора Крама, севшего неподалеку. Болгарин улыбался Гарри:       — Ты играешь очень хорошо.       — Спасибо. Ты тоже неплох, — гриффиндорец слегка покраснел.       — Благодарю.       Положив метлы на плечи, они направились к раздевалкам; по пути обсудили несколько техник игры в Квиддич, к которым Гарри питал интерес уже давно — и конечно, Виктор был более чем готов учить его. Парни также поболтали о метлах, обсудили как ухаживать за ними лучше всего и обменялись советами. Виктор произнес:       — Ваши раздевалки очень хороши.       — Лучше, чем в Дурмстранге?       Болгарин кивнул:       — Наши в Дурмстранге меньше. Еще и холодные.       Войдя в помещение, они проследовали в часть здания, принадлежащую Гриффиндору. После, оба сложили метлы, синхронно взяли чистую одежду и молча направились в душ.       Гарри разделся очень быстро и встал под струю теплой воды. Смывая пот и грязь, Гарри увлеченно думал о следующем сезоне Квиддича, и только-только смыл мыло, когда услышал приглушенный стон. Гарри резко повернулся, его глаза расширились: это был Виктор, он стоял прямо напротив него в пустой душевой. Обнаженный, мокрый от струй воды. И он неотрывно пялился на задницу Гарри, поглаживая свой толстый возбужденный член.       Гарри разглядывал его в ответ. Он должен был признать, что иное мужское лицо не могло быть столь непривлекательным — крупный нос с горбинкой, желтоватая кожа. Но Гриффиндорцу нравились темные глаза болгарина и густые брови. Тело Виктора заставляло на секунду сбить дыхание: он был высок и худощав, но Гарри видел упругие мышцы под его кожей. Гарри жадно уставился на грудь Виктора: два темно-розовых соска выступали над бледной кожей, которую Гарри уже отчаянно хотел касаться. И к слову, Виктор обладал одной важной чертой, которую Гарри обожал в мужчинах: волосы на теле. Не только короткие черные волоски по всей груди и животу, или мягкие, выбивающиеся из подмышек, но и непослушные жесткие кудри вокруг его хорошего стояка. Взгляд младшего скользнул по сердитой красной головке члена и по тяжелым шарам. Бессознательно, Гарри облизнул губы.       Виктор ухмыльнулся. Будучи пойманным, он решил разыгрывать уверенность — но его щеки предательски порозовели. Гарри улыбнулся и медленно поманил его — Виктор на мгновение смутился, но подошел. Гарри легко провел пальцами по животу болгарина, и это заставило Виктора расслабиться.       Они не заговорили ни когда Гарри гладил торс Виктора, ни когда Крам наливал гель для душа на свою ладонь. Даже когда он намыливал кожу Гарри, лаская его нежными талантливыми пальцами, дразня, не касаясь интимных мест, но возбуждая каждым прикосновением, они не заговорили. Гарри закончил душ всего две минуты назад, но Виктор хотел сам почувствовать, как кожа гриффиндорца становится мягкой, теплой, влажной, как она скользит под его ладонями.       Гарри смыл с себя гель и сделал то же самое Виктору, особое внимание уделяя волосам на его теле: он массировал грудь болгарина и пресс, затем медленно провел рукой вниз, по счастливой дорожке. Гарри обхватил мыльной рукой горячий большой член и заставил Виктора рефлекторно покачать бедрами — гриффиндорец не двигал рукой, вместо этого он встал на цыпочки, едва дотянулся до узких губ и неуверенно поцеловал. Болгарин ответил яростно, нагло, нетерпеливо. Он проник в рот младшего, завладел его дыханием. Виктор вжал Гарри в стену. Ему хотелось больше, его губы коснулись шеи младшего, и болгарин языком почувствовал быстрый пульс.       Руки Гарри скользили по мокрой и скользкой спине Крама, чувствуя сокращающиеся мышцы. Стон. Это гриффиндорец издал стон, когда Виктор взял в рот и прикусил его розовый сосок.       — Нмм, трахни меня…       Виктор отстранился:       — Ты уверен, что хочешь этого?       Гарри молча кивнул и попытался выразить всю искренность в глазах, насколько это было возможно. Взгляд Виктора потемнел от похоти, и одним быстрым движением он развернул Гарри спиной.       Торс гриффиндорца был крепко прижат к холодной плитке душа. Между ног Гарри вклинилась нога Крама, нагло раздвинула их, и гриффиндорцу пришлось выставить назад свою задницу.       Профессиональный ловец облизал губы и повел руку вниз по коже, к промежности Гарри. Он держал его и одновременно поглаживал, перебирал небольшие, почти идеально круглые шарики. Затем тремя пальцами провел перед ртом Гарри и хрипло произнес:       — Соси. Сделай их мокрыми для меня.       И Гарри начал. Он провел языком вдоль фаланг, как профессионал, и медленно, постепенно заходя дальше, сосал пальцы.       Виктор подавил стон. Пока Гарри занимал одну его руку, другая следовала по позвоночнику гриффиндорца от шеи к заднице, легкими игривыми движениями. Когда он достиг упругой мальчишеской задницы, его палец проследовал по изгибу, прежде чем дразняще скользнуть между двумя половинками, зависнув над входом, но не прикасаясь к нему.       Гарри прижался к пальцам сам и ахнул. Виктор усмехнулся и отвел пальцы ото рта младшего. Он нежно провел одним скользким облизанным пальцем по отверстию… и резко вставил. Тихий вскрик вылетел изо рта Гарри, от неожиданной жгучей боли. Но когда Виктор начал двигать рукой, глубже в задницу Гарри и обратно, жжение потихоньку угасало, удовольствие взяло верх.       Он добавил второй палец, скользкий от слюны, пота и горячей воды — тот с усилием проскользнул в отверстие.       — Ты такой узкий, — простонал Виктор.       Болгарин скрестил пальцы, слегка согнув их. Когда он коснулся самого сладкого местечка младшего, глаза Гарри расширились, он громко ахнул:       — Да, прямо здесь! Еще!       Крам ухмыльнулся и, лаская задницу своего любовника, снова прижал пальцы к его простате. Гарри громко охнул, и Виктор, пользуясь моментом, добавил еще один. Гарри стонал, просил — время от времени один из пальцев Виктора дразнил сладкое местечко гриффиндорца, но этого уже было достаточно, чтобы удовлетворить его полностью. Несколько минут спустя, Гарри больше уже не мог выносить дразнения Виктора, и тихо заскулил:       — Пожалуйста, трахни меня, Виктор. Мне это нужно, пожалуйста!       Виктор наклонился вперед, пока его губы не коснулись уха Гарри, хрипло прошептал:       — Ты слишком милый, когда умоляешь. Я должен заставить тебя просить еще.       Гарри дрожал:       — Пожалуйста нет…       В ответ Виктор усмехнулся.       — Не волнуйся. Я тебя трахну. Я тебя очень хорошо трахну.       Когда он вытащил пальцы, Гарри возненавидел это чувство пустоты. Гарри обожал наполненность, с хорошим членом в заднице он ощущал себя таким любимым, он чувствовал связь с парнем, трахающим его.       Виктор понял дискомфорт гриффиндорца — он схватил его за талию, развернул и поднял — Гарри рефлекторно обхватил ногами его талию, руками — плечи. Гарри и Виктор Крам тесно прижались друг к другу, в то время как теплая вода лилась на их обнаженные тела. Болгарин поцеловал Гарри в шею, до боли оставив небольшой засос. Он прислонил головку члена к растянутому, пульсирующему анусу Гарри.       Парни смотрели друг другу в глаза.       Виктор взял Гарри железной хваткой, не давая тому пошевелиться и медленно вошел.       Внутренние стенки плотно сжали член Виктора, сопротивляясь и одновременно обнимая его. Пульсирующий, сильный жар нарастал, и когда член достиг преграды, Виктору пришлось силой остановить себя.       Через несколько минут, когда Гарри привык, Виктор начал медленно двигаться, покачивая бедрами, преодолевая сопротивление и почти вжимая Гарри спиной в плитку.       Все их чувства были обострены, и это усиливало удовольствие: Гарри метался, его разрывало между горячим и холодным. Ему было так жарко от прилива собственной крови, от воды, стекающей по его телу, и от горячего члена глубоко внутри. И холодная плитка с каждым толчком давила на его спину. Виктор чувствовал только одно: Гарри. Он ощущал, как внутренности Гарри принимают его член, сжимая, обволакивая его. Его ладони сжимали нежные ягодицы любовника, пальцы вцепились в гладкую кожу, губы чувствовали бешеный пульс Гарри.       Когда Крам ударился о простату, Гарри сильно прикусил нижнюю губу, чтобы сдержать громкий крик. Его рот наполнился железным вкусом крови, в то время как Виктор целовал Гарри шею. Профессиональный игрок в квиддич чувствовал соленый пот своего любовника и что-то земное, что-то простое и уникальное, самого Гарри.       Гарри тихо стонал и скулил при каждом ударе Виктора, каждый раз, когда член задевал его простату. Виктор стонал каждый раз, как загонял свой член в своего любовника.       При каждом толчке раздавался хлюпающий звук, вода стекала на член Виктора, облегчая каждый толчок. Ритмичные звуки ударов плоти о плоть наполнили душевую.       Глаза гриффиндорца были полузакрыты, но, тем не менее, Гарри чувствовал чужой жгучий взгляд — потому что Виктор не мог отвести глаз от него. Он не мог перестать смотреть, выпивая его до конца: Гарри раскраснелся, его губы слегка приоткрылись, глаза горели. Черные волосы гриффиндорца, обычно непослушные как он сам, теперь лежали на голове, а жемчужины капель отражали свет и заставляли пряди сиять.       Виктор не мог отвести глаз от слегка загорелой и гладкой кожи Гарри. Он поцеловал его шею, снова оставляя крохотный синячок, и в то же время отчаянно вонзался в его тугое тело.       Гарри чувствовал себя легким перышком, как будто он летел. Каждый раз, когда горячая плоть обжигала его изнутри, задевала его сокровенную точку, он чувствовал отклик во всем теле, щемящее удовольствие, мурашки, головокружение.       Болгарин сменил дразнящие прикосновения к сладкому месту Гарри на беспощадные удары. С каждым его ударом, Гарри вцеплялся ногтями в спину Виктора, глубже и глубже. Обычно Крама не возбуждала боль — но сейчас он так упивался фактом, что он превратил Гарри в стонущую, лишенную разума массу, так далеко зашедшую с ним, наполненную таким удовольствием, что мальчишка был вынужден цепляться за него — и это так подгоняло профессионального ловца.       — Нмм, жестче!       Каждое желание Гарри было продиктовано Виктором. Он ускорил свои удары, вжав Гарри в стену, заставив его выть от удовольствия. У Виктора уже горели ноги, но ему было все равно. Одно, что имело значение в этот момент: снова и снова вколачивать член в уже кричащего Гарри. С каждым толчком капли финальной смазки Виктора просачивались в задницу Гарри, делая каждый следующий удар еще более мощным и приятным. Через несколько минут Гарри почувствовал, как в животе сжался ком, и понял, что он близок. Гриффиндорец потерял чувство времени — удовольствие нарастало с каждым ударом. И Гарри перешагнул черту, его оргазм обрушился на него как волна. Гарри громко стонал, заглушая воду, заливая все вокруг горячей спермой.       Виктору нужно было немногим дольше — вскоре его удары стали беспорядочными, хаотичными, он зашептал что-то на родном языке. После особенно сильного удара он ввел свой член максимально глубоко, он замер, в то время как его шары прижались к заднице Гарри и наполнили ее до краев своим семенем, а он все шептал по-болгарски. Гарри предположил, что это что-то грязное. Он разобрал только свое имя.       Когда Виктор кончил, его ноги подкосились, и оба парня соскользнули на пол. И даже так шары Крама остались под задницей гриффиндорца.       После того, как оба восстановили дыхание, Виктор попытался подняться на шаткие ноги, и его теперь уже мягкий член выскользнул из Гарри.       Оба парня снова принимали душ друг с другом, правда Виктор не очень-то спешил «отмывать» Гарри.       Они разделили последний поцелуй: сплетение языков, прикосновения рук, покусывание губ, — прежде чем отдалиться.       — Я не могу дождаться нашего следующего матча.       Гарри взглянул на Виктора и улыбнулся:       — Я тоже.