Бедро Юпитера

Почему — Юпитера? Потому что, цитирую, «Юпитер — самая щедрая, великодушная и благодетельная из планет». Именно таким я хочу видеть Джона. Вполне реальная сказка о вполне реальной любви. Итак… Жили-были Джон и Шерлок. Жили себе, не тужили. Но как-то раз… Вечер. Бейкер-стрит. Кухня. — По-моему, я располнел. Всё как-то очень уж выпирает… Шерлок, ты не находишь? Шерлок раздраженно чертыхнулся и бросил на Джона свирепый взгляд. Ну почему надо приставать к нему со всякой ерундой, когда он так катастрофически занят?! — Что там у тебя выпирает? Джон придирчиво оглядывал себя, опустив глаза. — Бедра уплотнились, что ли… Но живот, вроде бы такой же, как был. Наверное, это от постоянных пробежек с тобой мои бедра стали, как у балерины… балеруна… короче, ты меня понял. Посмотри. Шерлок фыркнул: — На что мне смотреть? На твои бедра? Ну, посмотрел… И вдруг примолк. Джон поглаживал себя по бедру и тяжко вздыхал, а Шерлок, затаив дыхание, с изумлением прислушивался к себе. Внизу живота полыхнуло и растеклось сладкой истомой то, что не должно было ни растекаться, ни полыхать ни при каких обстоятельствах. И уж тем более при таких. Продолжая молчать, он испуганно уставился на обтянутую синей тканью причину своего неожиданного дискомфорта. Джон тоже испуганно уставился на себя и зачем-то подтянул джинсы, четко обозначив теперь не только бедра, но и то, на что вообще смотреть строго запрещено, но почему-то смотрелось и смотрелось… — Что, так плохо? — удрученно спросил он. «Плохо! Очень плохо! Хуже не бывает!» — стонал про себя Шерлок, позабыв и про микроскоп и про то, что одиноко подсыхало на стеклышке, став отныне неинтересным. — Шерлок, ответь, — настойчиво требовал Джон. — У тебя такой вид, что мне хочется стянуть с себя эти чертовы джинсы и… Глаза заволокло жаром. — В каком смысле — стянуть? — прохрипел Шерлок и закашлялся. — В прямом. Переодеться. Да что с тобой? — Да, Джон, — продолжал кашлять Шерлок, — лучше переоденься. — А во что я переоденусь? — принялся рассуждать Джон, задумчиво морща лоб. — Наверняка все остальные будут выглядеть на мне не лучше. Ладно, пойду в этих. Надеюсь, всё не так уж и страшно. А завтра куплю себе парочку новых… Ладно, я пошел. — Куда ты?! — выкрикнул Шерлок неожиданно громко, и Джон, вздрогнув, остановился. — Господи, что ты орешь? Я даже вспотел от испуга! — оторопел он. — Что происходит? — Останься сегодня дома. Пожалуйста, — вдруг жалобно попросил его Шерлок. — Зачем? — Не знаю… Брови Джона удивленно взметнулись. Шерлок выглядел очень несчастным и оставить его одного было почему-то неудобно и даже боязно. — Но… Меня ждут, — растерянно пробормотал он, лихорадочно соображая, что за муха укусила его соседа. — Пожалуйста, — повторил Шерлок настолько жалобно, что отказать ему стало совсем невозможно. И Джон остался, выслушав по телефону не очень приятные слова и упреки. *** Вечер. Бейкер-стрит. Гостиная. Это был самый странный вечер в жизни Джона, и самый кошмарный в жизни Шерлока. Они сидели в гостиной и молчали. Вернее, молчал Шерлок, утонув в кресле и время от времени бросая на Джона тревожные взгляды. Джон пытался вывести его на разговор и отчего-то чувствовал себя виноватым, теряясь в догадках, чем вызвано это тягостное чувство, и не находя никакого ответа. Наконец ему всё надоело. И больше всего надоели невозможно тесные джинсы, которые он так и не снял. — Я — в душ, если ты, конечно, не против… «Переоденусь, наконец, в пижаму», — с удовольствием добавил он про себя. — Я не против, — согласился Шерлок. — Спасибо, — ответил Джон, чувствуя себя стопроцентным придурком. Когда он ушел, Шерлок жарко выдохнул всё, что до отказа сжимало его переполненную грудную клетку. То, что сжимало его до отказа переполненную ширинку, выдохнуть было нельзя. *** Следующие два дня Шерлок анализировал своe состояние. Что произошло с его вышколенным, натренированным телом? Почему оно вдруг взбунтовалось, да еще по такой фантастичной причине, как его давний сосед и друг? Сколько раз он видел Джона? Сосчитать даже не стоит пытаться. Он видел его в халате, без носков — можно сказать, полуголым, и ничего. Джон как Джон, симпатичный, родной. А тут вдруг — такое! Шерлок был очень расстроен и даже подавлен. Кто знает, как пойдет реакция дальше. Это же не химический опыт, не остановишь… Но все-таки он решил разобраться. Он же всё понимал: госпожа Природа — дама капризная, захотелось ей напомнить Шерлоку о существовании всякого рода телесных волнений, она и напомнила. Только при чём здесь Джон?! Надо проверить. И Шерлок мысленно сказал себе: «Секс. Секс. Секс». Три раза сказал, не поленился. И насторожённо прислушался к телесным волнениям. Ничего. Полный штиль в организме. Потом он сказал себе: «Джон. Джон. Джон. Секс с Джоном». Даже прислушиваться не пришлось… Он находился на грани если не паники, то чего-то очень близкого к ней. *** А между тем Джон купил себе новые джинсы. Не такие тесные, ничего не обтягивающие, ладно сидящие на его крепком теле. И хвастался Шерлоку, какие они прочные да удобные, поворачиваясь перед ним и этак и так. Демонстрировал новое приобретение. Джинсы и правда ничего не обтягивали, но это не имело уже никакого значения. Бедра Джона по-прежнему были в них, никуда не делись и возбуждали Шерлока еще больше. И весь Джон, от макушки до пяток, возбуждал неимоверно. С такой проблемой Шерлок столкнулся впервые. Это вам не загадочное исчезновение господина N из летящего самолета! С такой ерундой справиться — раз плюнуть, и напрягаться не надо. А здесь от напряжения всё дымилось. И ничего не соображала голова. И логика куда-то исчезла, виновато поджав хвост: разбирайся, мол, Шерлок, сам. А как с этим разбираться?! В общем, два дня раздумий не принесли никаких результатов. Гениальный детектив совсем приуныл. *** Вечер. Бейкер-стрит Гостиная… Джон навис над сидящим в кресле Шерлоком, возмущенно прикрикнув: — Шерлок, я зову тебя уже пять минут! Между прочим, ужин давно готов. Вставай. Хватит думать. И как только у тебя голова еще не лопнула от засилья гениальных мыслей? И он повернул в сторону кухни, бросив на ходу: — Я приготовил шикарные куриные бёдра в сметане. И купил вина. Давай хоть раз поужинаем спокойно. Шерлок поднял к потолку полный упрека взор — это что, такое изощренное издевательство?! Пахло очень вкусно. И выглядело аппетитно. — Садись. Ешь. Вечер. Бейкер-стрит. Кухня. — Шерлок, опять? — Что — опять, Джон? — не понял Шерлок, пребывающий в томной задумчивости. — Посмотри на свою тарелку. Ты так ничего и не съел. Решил себя голодом уморить? Или тебе совсем не понравились мои бедра? А я так старался. Шерлок едва не застонал, а Джон продолжил свой мучительный допрос: — Ты как вообще относишься к бедрам? Некоторые предпочитают другие части… Бедра самого Шерлока конвульсивно дернулись под столом и он торопливо перебил рассуждения Джона: — К бедрам я отношусь положительно. — И добавил: — Твои бедра в самом деле… шикарные. — Вот и ешь! И Шерлок откусил изрядный кусок, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Он смотрел на Джона, жевал и чуть не плакал. *** Но всё когда-то проходит. Шерлок немного успокоился. Шторм в его теле сменился легким волнением, и это несказанно радовало. «Просто… недоразумение. Чего только не случается в жизни». Смущало только одно — он всё время думал о Джоне. Чем бы ни был он занят, где бы ни находился, Джон, как навязчивая мелодия, постоянно присутствовал в его мыслях. И воспоминания об обтянутых тканью бедрах нет-нет да всплывали в его сознании, тревожно сжимая сердце. А вдруг то ужасное наваждение возьмет и вернется?! И Шерлок решился на смелый поступок. *** Вечер. Бейкер-стрит. Гостиная. — Джон, — выпалил он, не давая себе опомниться, — мне необходимо проверить свое отношение к бедрам. — Это намек? — хмыкнул Джон, не отрываясь от книги. — Мы же недавно поужинали, и довольно плотно. — Это не намек, это вопрос в лоб! — раздраженно (нашел время хмыкать!) возразил Шерлок. Джон выпрямился в кресле, где после ужина удобно расположился с очередным бестселлером. — Не понял… Разве ты не наелся? — Я наелся до отвала. Но дело не в этом. — А в чем? И где я возьму тебе бедра? Не бежать же в магазин на ночь глядя? К тому же, я очень устал. — Никуда не надо бежать. — Шерлок старался не слышать того, что сам сейчас говорил. — Мне вполне достаточно и… твоих. — Что? Ты решил попробовать кусочек моего бедра? — Джон опасливо прикрыл книгой часть тела, на которую покушался его сосед — иногда Шерлок бывал ужасно настойчивым. — В каком-то смысле… Джон, у меня к тебе будет странная просьба. — Ну-ну, интересно. — Встань. — Пока ничего странного не вижу. И Джон встал. — Нет, лучше сядь. — Гм… Джон снова уселся в кресло. — И что? — Можно… Можно я положу руки на твои бедра? Джон удивленно приподнял брови. — А вот это, пожалуй, странно. Зачем? — Ну… Мне надо. Так можно или нельзя?! - Шерлок начинал закипать. — Ну ладно, ладно, не злись. Положи... Это чёрт знает что, Шерлок! От тебя можно с ума сойти. Шерлок присел на корточки и решительно положил руки Джону на бедра. Взгляд его остекленел, губы слегка приоткрылись — Шерлок был явно напуган. Но Джон был напуган не меньше, потому что неожиданно для себя сделал странную, можно сказать, бесстыдную вещь. Почувствовав на себе горячие ладони соседа, его бедра вдруг сами собой развратно раздвинулись и не менее развратно дрогнули. Более того, по ним прошла волна совершенно неуместного жара, потом еще одна, и еще, а потом у Джона сладко заныло в паху. Он невольно подался тазом навстречу Шерлоку и ошарашенно замер. — Что? — спросил Шерлок, заметив его телодвижения. — Щекотно, — соврал Джон. Оба молчали и не отрывали друг от друга глаз. — Шерлок, — прошептал Джон, — что дальше? Шерлок нервно дернулся и поднялся. — Ничего, — ответил он почему-то очень печально. — А что это было? Для чего тебе понадобились… мои бедра? Шерлок замялся и глубокомысленно протянул: — Нуу, как тебе объяснить… Скажем так, это слишком… — Понятно, — перебил его Джон с заметным облегчением. — Это слишком гениально для меня, поэтому лучше не ломать себе голову. Ну и ладно. Джону и в самом деле было не до рассуждений. Он думал сейчас о том, что совсем забросил свою личную жизнь. Всё дома и дома. И вот она отомстила ему за такую преступную халатность — он возбудился от научного эксперимента! Надо срочно заняться собой. И на следующий же день Джон уже заигрывал с новенькой медсестрой, которая, кстати, давно ему приглянулась. Она, естественно, ответила полной взаимностью. Роман их быстро развивался — целых два дня, а на третий Джон сладострастно стонал в уютной спаленке, прижимая аппетитную блондиночку к розовым простыням. О ладонях Шерлока на своих бедрах он уже и не помнил. *** А Шерлок очень страдал. Испуганное выражение лица дорогого (да-да, дорогого!) Джона он расценил по-своему: как гримасу отвращения и брезгливости. Причину же собственного испуга он не смог бы описать никакими словами — его просто разрывало на части. Ладони пылали, тело пылало, голова кружилась, сердце выскакивало из груди. Госпожа Природа злорадно усмехалась: ну что, мистер Шерлок Холмс, допрыгались? Доигрались? Мой зов вами наконец-то услышан? То-то же! Вот и слушайте теперь с ночи и до утра! *** Но Шерлок не привык откладывать в долгий ящик вопросы, требующие ускоренного решения. Тем более такие, от которых сны превратились в сплошной эротический бред, а собственное тело — в источник адских мучений. Вечер. Бейкер-стрит. Гостиная. — Джон, у меня проблема. — Да? — оторвался Джон от газеты. — И какая же? Шерлок смотрел на него в упор и молчал. — Ты меня пугаешь, — улыбнулся Джон и тепло посмотрел на друга — что еще ты придумал, мой неугомонный Шерлок? «Я всегда был смелым и решительным человеком! — подбадривал себя Шерлок. — Ну не убьет же он меня в конце-то концов!» — У меня очень сильное… сексуальное влечение. К тебе. Джон по инерции продолжал улыбаться, но смысл сказанных Шерлоком слов постепенно проникал в его не подготовленную к такому потрясению голову, и улыбка таяла на глазах. — Шерлок… Боже мой… …Шерлок носился по комнате, как выпущенная торпеда. Джон следил за ним испуганным взглядом, словно боялся, что сейчас он со свистом вылетит из окна. — Шерлок. — Что?! Что?! — выкрикнул с отчаянием Шерлок и так укоризненно посмотрел на Джона, что тот снова почувствовал себя виноватым, на этот раз — в телесных и душевных муках соседа. — Во-первых, успокойся. — А во-вторых? Джон, прошу тебя, помоги! — Но как? — Джон растерянно моргал, не зная, что делать и что говорить. — Ты же доктор! Дай мне таблетку! Джон опешил: — Да какую таблетку, Шерлок? С ума можно сойти. Где я ее возьму?! И потом, надо же разобраться… Ты хочешь, чтобы у тебя вообще не было сексуального влечения, или чтобы его не было только… ко мне? — Так и знал, что ты начнешь задавать дурацкие вопросы! Ты что, всемирный секс-символ? Против тебя уже таблетки изобрели? Лицо Шерлока исказила неподдельная мука. — Что ты несешь? — Джон сделал вид, что обиделся, хотя на что тут обижаться? На то, что тебя секс-символом обозвали? Да сколько угодно. — Дашь таблетку?! — Шерлок грозно сдвинул брови. — Могу дать аспирин. — О!!! Он выскочил из гостиной, оставив Джона в полнейшем недоумении. Вот это да! А может быть, Шерлок наврал? Придумал какой-нибудь очередной опыт… И сразу же вспомнились ладони на  бедрах. Потом совершенно не к месту вспомнилось, как бедра невольно раздвинулись… Как разлилась по ним удивительная истома.. Как долго потом ныло внизу живота... И какой оглушительной силы оргазм он испытал в ту ночь, не выдержав и решив ублажить свою личную жизнь собственными руками. Шерлок? Не может быть! Джон и Шерлок? Вообще абсурд! А по бедрам вновь понеслись горячие волны. И медсестра надоела до чертиков, от ее розовых простыней уже рябило в глазах. Черт знает что! Найти его, что ли, и потребовать немедленного ответа — что за хренов эксперимент он решил провести? Да еще на нем, ни в чем не повинном Джоне. Но сердце говорило ему, что это что-то другое. Такие отчаянные глаза он видел у Шерлока в первый раз. Он действительно его хочет! Какое, к чертям, сексуальное влечение?! Это книжное выражение оставим для книг. Именно хочет! И очень сильно. Таблетку попросил… Джон улыбнулся и взглянул на свои бедра. Н-да… Посмотрим, что будет дальше. Представить Шерлока в своих объятиях оказалось вдруг очень легко. В этот вечер Джон впервые почувствовал себя Шерлоком Холмсом. Он анализировал, строил логические цепочки, даже пытался дедуцировать. Он, конечно, стопроцентный не-гей… (Бедра раздвинулись, жар охватил, волны побежали.) Ну, ладно, ладно, так уж и быть, девяностодевятипроцентный. (Кончал, подвывая в подушку, как ненормальный). Хорошо, девяностопроцентный. Дальше. Дальше — бедра. Джон попытался представить на своих бедрах ладони инспектора Лестрейда… Майка Стэмфорда… Даже Майкрофта Холмса. Ничего. Ну ладони, ну лежат себе и лежат. Потом представил ладони Шерлока. Каким сладострастием откликнулось тело! Даже пот выступил на висках. Ага… Но, подумал сразу же Джон, не надо забывать, что тело могло просто вспомнить те, ошеломившие его ощущения. Надо направить воображение в другое русло. Надо представить свои ладони на… инспекторе… Майке… Майкрофте. Ведут себя ладони Джона совершенно спокойно, будто он их на кухонный стол положил. А теперь положим ладони на Шерлока… Воображение тут же взбесилось! Ладони сошли с ума — раздвинули стройные бедра нетерпеливо и жадно, сжимали и гладили упругие мышцы, пылая от каждого прикосновения и поднимаясь все выше и выше. И вот они уже там, где… Джон подскочил, с ужасом осознавая, что только что в их общей гостиной, закрыв глаза и постанывая, он тер и гладил свой вздыбленный член и готов был уже расстегнуть ширинку. Процент его натуральности тут же упал до пятидесяти. И это было только самое начало логических выводов. *** Эти чертовы выводы довели Джона до того, что он потерял и покой, и сон, а его натуральность стремительно приближалась к нулю. Недоуменные взгляды и неловкие заигрывания заброшенной им медсестры вызывали только одно желание — заорать от злости и раздражения. Холодная неприступность и невозмутимость Шерлока вызывали желание абсолютно такое же — орать, причем громко и нецензурно. Шерлок как будто забыл о своем необычном заболевании — вел себя так, словно это не он клянчил недавно таблетку от вожделения. Возился со своими колбами и растворами, что-то проливал, что-то разбивал и на безнадежно влюбленного был совсем не похож. Но опытного сердцееда такими штучками не проведешь! Губы время от времени приоткрываются сами собой… Дыхание учащается в самый неподходящий момент… То шею свою погладит, то колено… И по утрам похож на тяжелобольного — бледный, осунувшийся, несчастный. Ясное дело, о чем думал полночи и что вытворял при этом под одеялом. От этих логических выводов Джон заболевал сам и тоже начинал каждую ночь вытворять... И это в его-то возрасте! Спрашивается, зачем? И до чего это может их довести? Кончится это либо одним, либо другим: либо предложением руки и сердца, что совсем ни к чему, либо прыжком с моста, что ни к чему совсем. Но всё это, конечно, шутка, хотя предложение руки и сердца почему-то не казалось Джону таким уж смешным… И Джон плюнул на логику. Толку от нее никакого, одна маета. Да и Шерлок уже до того дошел, играя в свое безразличие, что вчера, дождавшись его с работы (о том, что ждал, сгорая от нетерпения, рассказали Джону обнаруженные в мусорном ведре осколки двух чашек Петри, которые и разбить-то надо еще очень сильно постараться, ну разве что в стену их запустить), вежливо поздоровался и предложил присесть. Хорошо хоть фамилию не спросил. Хватит уже нервы друг другу трепать, они, слава богу, у них не железные. *** Вечер. Бейкер-стрит. Кухня. Чайник закипал, мирно посвистывая. Шерлок возился со своим микроскопом. Джон читал (ну, или делал вид, что читает) вечернюю прессу, время от времени посматривая на соседа. Самый подходящий момент. — Только нам надо быть осмотрительнее, — сказал он спокойно, не отрывая глаз от газеты. Шерлок промолчал, но приподнял бровь и залился внезапной краской, став похожим на взволнованного мальчишку. — Если ты хоть раз погладишь меня по заднице где-нибудь в людном месте, например, в Скотланд-Ярде или в магазине, я тебе врежу. А ты — мне, если это сделаю я. Шерлок прирос к микроскопу, не проронив ни слова. — Начинать целоваться прямо в прихожей не будем, в крайнем случае — на лестнице. Зачем волновать миссис Хадсон? Ей хватает ее бедра. Шерлок вдавил глаз в микроскоп, от волнения почти задыхаясь, но продолжал упорно молчать. — Никаких засосов на шее! Для этого есть другие места. Шерлок стиснул микроскоп так, что тот жалобно скрипнул. — Спать будем в разных спальнях. — Почему это?! — подскочил Шерлок, едва не свалив на пол свой драгоценный оптический аппарат. Джон рассмеялся. — Это я так, на всякий случай. Проверить, вдруг ты меня не слушаешь. Неужели ты думаешь, что я хоть на одну секунду выпущу тебя из рук? Шерлок… — Джон… *** Ночь. Бейкер-стрит. Спальня. Общая отныне и навсегда. Одной рукой обнимая прильнувшего в нему Шерлока и крепко прижимая его к себе, другой Джон незаметно, но больно себя пощипывал, с ужасом ожидая, что сейчас он проснется и завоет от невыносимой тоски. Ну не может быть наяву такого фантастического оргазма! Не может сердце так разрываться от нежности. Невозможно целоваться так ненасытно и жадно. Он что, никогда в жизни не целовался? Да тысячи раз! Можно сказать, с пеленок… Но чтобы губы так страшно горели, чтобы так рвался в чей-то рот осатаневший от страсти язык? Никогда Джон не знал ничего подобного! А значит, и не целовался ни разу. — Странная штука жизнь, — тихо произнес он, перестав наконец щипаться и обхватив Шерлока обеими руками. — Почему я раньше тебя не видел? — Потому что у тебя на уме были одни… — сонно отозвался Шерлок. — Кто? — напрягся Джон, приготовившись отрицать свои прежние пристрастия с пеной у рта. Тем более ему самому уже не верилось, что они у него были. — …куриные бедра и прочая дребедень, — закончил Шерлок, и Джон услышал в его голосе улыбку. — Но и женщины тоже! — На этот раз улыбки не обнаружилось, а вот обида прозвучала весьма отчетливо. — Я больше так не буду, — виновато прошептал Джон, сжимая Шерлока так, что тот сдавленно охнул. — Но против куриных бедер, Джон, я в принципе не возражаю, особенно, если они в сметане. Почему-то привычное слово «сметана» подействовало возбуждающе. Джон вновь принялся Шерлока целовать, и Шерлок сразу же перестал быть сонным. Одним словом, налаженная личная жизнь на Бейкер-стрит закипела, а до рассвета было еще далеко…