На самом деле...

Тихое дыхание. Такие же шаги. Но чего-то не хватало. Акутагава шел впереди, как обычно, сопровождаемый своим телохранителем, однако, он уже не впервой замечал, что Хигучи изменилась. Не внешне, что, казалось бы, первым бросается в глаза. Изменилось что-то внутри. Положив руки в карманы, эспер спокойно ступал по пыльному пути, словно тень проскальзывая в каждой подворотне, не желая показываться наружу. Свет жалил его темную сущность, которой боялись все. Кроме нее. Хигучи шла позади, чуть склонив голову, на ходу пряча пистолеты в кобуры под полами пиджака, смиренно молча так, будто не она только что убила семерых вражеских стрелков. Однако, для самого Акутагавы это было даже странно. Обычное задание, очередное убийство, всё казалось бы отлично, если бы только не поведение Ичиё, - она будто остыла чувствами к самому Бешеному псу, оставив чисто-рабочие отношения. Почему-то такие изменения вызвали даже небольшую тревогу в мыслях Портового пса, да только озвучивать их он не собирался. Вплоть до сегодняшнего дня. Почему его это задело? Да, он задавал этот вопрос себе каждый раз, каждый клятый раз, перед сном, на работе, читая отчеты, написанные ее рукой. Словил себя на мысли, что стал чаще думать о той, которая так сильно раздражала. Раньше. Так что же изменилось сейчас? Да хоть то, что она перестала крутиться под ногами надоедливым комком, который всячески пытался помочь. Перестала называть его трепетно “Акутагава-семпай”. Неужели, действительно перестала… любить? Так он и ступал ровным размеренным шагом, сжав пальцы в кулак, пытаясь не загонять себя мыслями ещё дальше в пропасть. Но долго это длиться не могло. Он просто не выдерживал этого, угнетающей тишины, молчания... Раздражало. - Хигучи. Тихо, но четко прозвучало это одно, привычное ее слуху, слово, после которого она остановилась, подняв взгляд. - Да, Акутагава-сан? Продолжил не сразу, некоторое время пытаясь собраться с мыслями. Чужая кровь на щеке всё еще стягивала кожу, постепенно засыхая, однако, Рюноске не спешил ее вытирать. Сейчас были дела поважнее. Развернувшись одним лишь плавным движением, мафиози сделал аккуратный шаг вперед, навстречу девушке, пронизывая своими бездонными, стального оттенка глазами те глаза напротив, что были вылитые будто из золота с мягким отливом алого. Вот только не играли в них прежние огоньки, радость, эмоции, - ничего этого, на смену пришла лишь пустота и тусклость. Но почему? - Что случилось? На этот вопрос пушистые ресницы светловласки хлопнули непринужденно, но разрывать зрительный контакт она не собиралась. - О чем вы? - Будто ты не понимаешь? - Извините, нет. Она издевается? Нет, ну серьезно!? Акутагава едва сдержался, дабы не снести Расёмоном ближайший мусорный бак и не впечатать того в стенку от наплывших эмоций, которые охватили его целиком. Ярость? Или может, подавленность? Что это? Не смотря на попытку самоконтроля, полы черного, подобно смоле, плаща, зашевелились будто кишащее кубло змей, с явным уловимым шипением. Хигучи и глазом не моргнула, но внутри ей стало не по себе. К выходкам босса она привыкла, но не смотря на это, боялась не меньше. - Хорошо. Спрошу прямо. - едва успокоившись, тихо произнес Рюноске, прикрыв глаза. - Почему ты перестала быть… Такой… Как прежде? Даже это не смог сформулировать нормально. Ну что за чёрт! Язык будто не родной, заплетался, коверкал, искажал его привычный тон. После этого вопроса девушка потупила взгляд в сторону, явно не желая отвечать. Что-то в ней пыталось преградить путь к ответу, Акутагава это видел, сам не раз сталкивался с подобным. Внутренняя борьба. Интересно. - С чего вы взяли? Я такая же, как и всегда. - глухо слетели с ее уст эти слова, которые породили у Пса очередную волну злости, на что он лишь фыркнул, из-под лба глянув на свою ассистентку. Ну что за упрямая дурочка-то? Кого она пытается обмануть? - Я не хочу давить, но в первую очередь, вспомни, на чем сформировалась наша совместная работа. Тебе напомнить? Такое простое и распространенное понятие как “д о в е р и е”. Слыхала о таком? - съязвил Акутагава уже своим обычным, холодным тоном, цокнув недовольно языком. Явно сейчас всё вновь перейдет в свое обычное русло: она скажет, что верна и преданна, он ответит, что ему это не нужно, и в итоге, Хигучи очередной раз искупаться в грязи его колючих высказываний, а если посмеет больше говорить, - так огреет еще в придачу. И вновь будет подкармливать свое внутреннее эго превосходством и жестокостью, тем, в чем он чувствовал себя как рыба в воде. Не любил шума. Тишина его обитель и святыня, в которой эта Ичиё только наводит беспорядок гармонии. Или наводила?… Внимательно глядя на девушку, Рюноске даже сбился со счета времени. Он изучал её лицо, выделяя каждую черту, которую ранее не замечал или просто не собирался, вовсе не питая интереса к личности Ичиё. Тем временем телохранитель не спешила с ответом, пытаясь понять, почему её босс завел эту тему сейчас, в такое неподходящее время. - Я со стенкой разговариваю? Что за молчание? - не меняя традиций, продолжил парень, но сейчас позволил себе подступить к телохранителю ближе, причем настолько хищной походкой, что даже Ичиё неосознанно сделала шаг назад, тем самым заставляя Рюноске в конец прижать её к стене, откуда было не сбежать при всем желании. К тому же, Расёмон уж точно не отпустит её в ряду неудачного побега, а ведь и бежать то смысла нет. Куда? - Это вовсе не важно, Акутагава-сан.. Давайте вернемся в штаб и за..- - Ты думаешь, я настолько слеп, что не видел твоей приторной любви? Да от неё уже тошнит, как и от тебя. Везде и всюду ты пыталась втянуть меня в это, сколько бы мне не приходилось уходить от твоих жалких и упрямых попыток, сколько бы я не унижал и не втаптывал твои чувства в самое, что не говори, дерьмо, у всех на виду, в надежде, что ты оставишь меня в покое! Думаешь, мне приятно это всё? По-твоему, я хотел этого? Ты вынуждала меня так поступать, а сейчас решила просто резко замолчать спустя столько времени? Неужели до тебя всё так туго доходит? Отвечай! Не зная, что и делать, Хигучи лишь вжалась в стену сильнее в желании слиться с ней воедино, дрожа как осиновый лист при холодных порывах безжалостного ветра. Глаза предательски защекотало, хотелось плакать, плакать против воли, но она не могла прямо перед Акутагавой разрыдаться, не могла показать свои слабости даже сейчас. Ей просто было страшно, действительно страшно, ведь она не первый день знакома с Рюноске… Нет, не так. Они чужие. Их объединяет лишь работа. Всё это формальности. Всё это - лишь временное явление. Но они так и не знают друг о друге ничего. Потому, “знакома” - слишком громко звучит. - Нам нужно вернуться в штаб, Босс ждет отчёт о завершении миссии. - только и смогла тихо, покорно склонив голову, ответить Ичиё, но в самом деле она смогла почувствовать, что Акутагава способен не только физически давить, но и морально. Или она за столько времени просто сломалась от постоянных язвительных фраз в свой адрес, что беспощадно терзали её живое и полное любви сердце. Однако, прежняя любовь иссякла, словно беззащитный огонёк свечи, у которой полностью догорел фитиль. Так и с любовью. Чувствами. Человеком. По старой привычке Бешеный Пёс уже дернул было рукой, чтобы огреть подчиненную как можно слаще по щеке, дабы впредь отвечала лишь на чётко поставленные вопросы, а не увиливала от ответа, который от неё требовался, но тотчас же остановился. Нет, неправильно это. Так не должно быть. Зачем он это делает? Что пытается донести до этой девчушки? Что он - сила, он - превосходство, он - главнее? Но ведь это она и без того знает, даже сейчас покорно стоит, молчит, ждет. Всегда готова пожертвовать собой. Всегда верна. Всегда… Рядом. И что же он ещё хочет? Что ему ещё нужно? Откуда появилась эта ненасытность, которая загоняет и без того грешную душу в самые глубины Тартара? Он бы и сам рад окунуться во мрак с головой, но... Ичиё, словно лучик света, пытается держать его здесь, надеется помочь, не дает порвать с миром с концами. Или это уже в прошлом? - Убирайся. Ни на что негодная. Ядовито звучит рык Пса, и наградив телохранителя не менее ядовитым взглядом глаз цвета чистейшей ртути, аккурат оборачивается и уходит прочь, почти что растворяясь в тени мрачных узких улиц, оставляя за собой что-то, подобно леденящим душу омбре. - Как прикажете. Её никто не услышит. Не увидит. Но даже так она не может позволить себе слёз. Она не слабая. Одна за другой, подобно жемчугу, скатились по щекам солёные слёзы боли, и как бы Ичиё не хотела, как бы не противилась, эти гадкие слёзы щипали глаза, заставляя её раз от разу утирать мокрые дорожки, которые смыкались воедино на подбородке. Ну что за тупость? Чем ей помогут собственные рыдания? Действительно, сэмпай прав - она бесполезна. Только грузом тянется за ним, и сама устала, - признать лишь тяжело самой себе. Порвать с образом жизни, оборвать доступ к воздуху, - вот что значит подобный шаг. А сильная ли? Рука неосознанно потянулась под пиджак, достав из кобуры один из пистолетов. Посмотрев на оружие, мафиози беспристрастно спустилась медленно по стене дома вниз, не думая ни о чем, кроме единственного - Акутагавы. Она вцепилась в этот тонущий корабль, даже не глядя на круги спасения рядом. Она выбрала свой путь, свою работу, определила свою судьбу. Но тогда почему сейчас пришло осознание этой фатальной ошибки? Неужели она действительно была так слепа? Сняв предохранитель, палец медленно опустился на курок, чуть сжимая его. Очередная глупость. Она столько раз убивала. Неужели в этот раз что-то изменится? Неспешно дуло пистолета было поднесено к виску, прижимаясь холодным металлом к теплой коже, но обжигающие слёзы были куда неприятнее, противнее. Она сама виновата. За каждый свой выбор нужно расплачиваться. И жизнь не исключение. Прикрыв глаза, она всхлипнула последний раз, решив, что ничего не сможет сделать. Больше нет сил нести этот груз. Терпеть эту грязь. Бесполезно барахтаться в трясине самой Смерти. Это было очевидно. Палец медленно нажал на курок. Руку дернуло и последовал выстрел, оглушающий до боли в голове и затмевая своим шумом сознание, которое погружалось в мрак. Так вот она какая, смерть. Глухая. Темная. Без света в конце тоннеля. Точка невозврата во всей красе. Но вместе с этой темнотой наступал покой, который казался чём-то невообразимо желанным. Теперь никто не назовет её… - Идиотка. Неужели даже со смертью она не будет одинокой? Такие отдаленные голоса, будто окружали со всех сторон, отдаваясь чистым эхо где-то в этой чернильной бездне. Где она? Что это за место? Чьи это голоса вокруг? Почему её словно сжало, но при этом на удивление тепло? Или это всего лишь последствия, которые она ещё ощущала физически своим телом, не покинув мир живых полностью? Тогда… Почему… Звучание голосов сливаются и становятся четче, разве это правильно? Легко приоткрыв глаза, она действительно увидела темноту. Но что-то было не так. Запах. Запах инжира, который отпечатался в памяти и стал отличительной чертой одного-единственного человека. Невозможно. Восприятие медленно возвращалось к ней, но чувство сдавленности и тепла не покидали её ни на миг. От этого стало крайне неспокойно, а происходящее больше было подобно бреду. Она жива. Это Ичиё поняла когда вдохнула воздуха на все легкие, впредь словно забыв, что такое “дышать”. Реакция, конечно, заставляла ждать лучшего. Через некоторое время она смогла хоть немного опомниться, и слепо попытавшись ухватиться за что-нибудь, сжала пальцами плотную ткань, которая в тот час ударила легкими разрядами, позволяя в конец прозреть от потрясения. Но лучше бы этого не было. Акутагава крепко и бережно прижал девушку к себе, сидя рядом с ней на коленях, не в силах что-либо сделать. Как бы там ни было, но если тянет её с собой на дно, то только с ним она и пойдет. Отвергал ради спасения. Заметив, что Хигучи зашевелилась, едва отпрянул, лишь бы посмотреть ей в глаза. Прекрасные глаза, которые хотелось сравнить с плодами вишни, что так сладко манили к себе своим спелым насыщенным оттенком. Но стоило было перевести взгляд на её губы, как тут же возникала мысль о запретном плоде, который искушал и привлекал, словно говорил “Попробуй”. Он и непротив. Сейчас, едва не потеряв свой единственный луч света, сейчас, когда вся вина была полностью на нём, ему хотелось согрешить ещё раз. Коснуться света, коснуться её, которая так безотказно возомнила себя ангелом-хранителем самого Дьявола. Разве это возможно? Больше похоже на белую горячку, но от подобной болезни он с удовольствием сойдет с ума. Лишь бы она была рядом и не бросала его одного в этой темноте. Он не позволит погаснуть огоньку. Его огоньку. Заметно ощутив дрожь чужого тела, Рюноске напрягся - он не желал спугнуть Ичиё, вовсе нет. Наоборот. Её молчание однако, вводило Бешеного Пса в замешательство, но теперь он не думал даже срываться на ней. Одного раза достаточно, на том и хватит. - Чем ты думала? Его голос звучал на удивление мягко, взволнованно, не так, как прежде, и подобное одновременно дезориентировало Хигучи и успокоило. Она чувствовала себя в безопасности. В безопасности от себя. Даже то, что её руку, держащую пистолет, сквовывал Расёмон, вовсе не пугало, наоборот - безмерная благодарность давким комком застряла в горле, от стыда даже не в состоянии произнести это вслух. Что же она наделала? - Акутагава-сэмпай… - только прошептала дрожащими губами Ичиё, вцепившись свободной рукой в ворот его плаща. Подобное вызвало у Рюноске необычный трепет в груди, боль, которая сжимала изнутри, неужели то самое сердце и сковывали невидимые путы? А ведь не его ли окрестили Бессердечным Бешеным Молчаливым Псом? - Повтори… Повтори ещё раз… Пожалуйста… - так же тихо, и словно в лихорадке прошептал в ответ мафиози, прижимая девичье тело к своему, изредка вздрагивая от неизвестных чувств. Действительно, сейчас он чувствовал себя больным. Душевно больным. Он хотел запомнить этот момент раз и навсегда. - Ещё раз… Умоляю… - Акутагава-сэмпай… - повторила девушка, сдерживая слёзы, что так и норовились ускользнуть наружу. - Ещё раз… - Сэмпай… - Не молчи… - Я… - ...люблю… - ...тебя. Посмотрев друг на друга, они поняли, что сказали это вместе, но так, что даже голоса сплелись воедино. Так долго они не смотрели в глаза напротив никогда ранее. Но так же они никогда не были близки друг к другу. Будто чужие. Не сдерживая необъяснимую жажду, подобну зверскому голоду, Рюноске жарко выдохнул и наклонился к лицу своего телохранителя, почти касаясь её кожи. Пальцы сами по себе зарылись в её мягкие золотистые волосы, которые, и почему только сейчас он заметил, пахли лавандой и дурманили сильнее его излюбленного инжира. То же самое можно было сказать и о Хигучи, что так жадно вдыхала аромат инжира, будто не могла насытиться им. - Извини за всё… Я сам виноват… из-за меня ты сломалась. Люди как куклы, но я забыл, что ты единственная живая среди этого театра. И ты дарила мне эту жизнь, которую я беспощадно забирал у тебя до последней капли... Какое безумие… Я так беспощаден и слеп… - нежно скользнув губами по её скуле, опустился к так желанным губам, в которые без всякого сомнения впился, грубо, сильно, властно, так, как умел, углубляя поцелуй, и даже если она будет сопротивляться - не отпустит. Слишком поздно он понял, чего едва не лишился. Но теперь… … он будет беречь своего ангела-хранителя. Чтобы быть живым. Дрожь от необычных касаний губ на её коже было просто невозможно унять, но как только Рюноске втянул её в поцелуй, не выдержала и просто обомлела в чужих руках, подчиняясь его силе. В груди казалось, загорелось пламя, что так беспощадно пыталось вырваться наружу, прочь от плоти и костей. Неужели он так сильно любил? Это казалось бредовым сном, который спутали с реальностью. И этого она добивалась столько времени? - Акута..га..ва.. - Молчи.. - Я.. - Тише.. * Последний крик смешанный со стоном разошелся по комнате сладким женским голосом, и пара мафиози медленно отпрянула друг от друга, стараясь не отстраняться сильно, но пытаясь насытиться воздухом, которого сейчас крайне не хватало. Это было слишком. Но разве у чувств есть границы? Акутагава ласково обвил рукой осиную талию своей подчиненной, прижимая к своему телу, чувствуя, как от них исходит жар после горячего и страстного соития, в котором молодой эспер открыл для себя что-то на удивление новое и приятное. Пусть это было впервые и Ичиё не могла получить больше удовольствия, он постарался сгладить возможную боль, которую впервые не хотел причинять девушке. Потому весь их акт делал всё возможное, чтобы она не огорчилась и не испугалась. И кажется, успешно. Телохранитель не сопротивляясь, прижалась к Рюноске, оставляя искусанными прежде губами чувственные поцелуи на его ключицах, пока пальцы юноши играли с её волосами. Некоторое время они так и лежали, молча прижимаясь друг к другу и даря ласки, казалось, собрались делать это вечно, позабыв о всём. - Акутага.. - Называй меня так, как тогда, когда стонала.. Мне это по душе, дорогая Ичи. Не стесняйся. - Рю.. Так.. Необычно. - Повторяй это чаще. - Как пожелаешь, Рю.. - Прости меня за всё, я.. Хотел лишь уберечь тебя от себя. Всё это время. - зарывшись в золотистые волосы девушки носом, парень прикрыл глаза и сглотнул. - Я была такой наивной дурой.. Это ты меня прости, Рю, я.. Всегда мешала тебе. - Не говори глупостей больше. Я надеюсь, сегодня мы разрешили нашу проблему. - Разрешили проблему? - удивленно посмотрев на Акутагаву, Хигучи погладила его торс и поднялась рукой к плечу а после зарылась в черные густые волосы тонкими пальчиками. - Теперь ты знаешь, что я чувствую к тебе. И это взаимно. - посмотрев в ответ, Рюноске позволил себе улыбнуться, так, как никогда ранее, из-за чего девушка покрылась густым румянцем и прижалась к мафиози, сжавшись комочком. - Это такая наглость просить тебя о подобном.. - Что такое, Ичиё? - Не бросай меня никогда.. Пожалуйста.. - Обещаю, дорогая. Я ведь Пёс. Говорят, они слишком верны. - Обещаешь?.. - Я буду оберегать тебя пока буду дышать и жить. Всё это благодаря тебе. Я в долгу перед тобой. Вместо ответа Хигучи едва не расплакалась, но подняла голову и молча втянула Акутагаву в страстный поцелуй, который смело углублялся, на что сам парень отвечал охотно, радуясь с того, что Ичиё не боялась его после всего, что он сделал. Почему он так долго отвергал её? Ещё много пройдет времени, пока они смогут понять друг друга, стать ближе, забыть прошлые невзгоды и найти много общего. Но для Рюноске появился новый смысл жизни, выгораживая теперь уже такое примитивное желание доказать свою силу бывшему учителю. И за это он неоднократно будет молча благодарить Ичиё ещё довольно долго, благодаря которой он начал жизнь с нового листа. Чего стоил её обморок на предложение руки и сердца. Чего стоило его счастье, когда он узнал, что станет отцом.