Живи, Изуру

Сейрейтей ночью и спит, и не спит. Спит - потому что к ночи стихает уличный шум, закрываются двери, по большей части гасятся окна, и вообще, приличные шинигами по ночам спят, если только не в карауле. С другой стороны, всегда достаточно и тех, кто шляется. Приличных или нет - Зараки, честно сказать, это было глубоко пофигу. К нему самому уж точно никто бы не подошел с подобным вопросом. Прохлада, сменившая дневную жару, была приятна, а луна, только недалеко ушедшая от полного круга, сияла над крышами, точно ее кто начистил хорошим зубным порошком. Зараки задрал голову, засмотревшись. И звезды видны… здоровенные-то какие. По звездам он был не знаток, но кое-какие признал. Вон та, яркая белая - Кэнгю, Волопас, а голубоватая - Танабатацумэ, Ткачиха… Орихимэ, Зараки вспомнил, вот как звали ту девицу из легенды, которая ткачиха. Прямо как ту рыжую девчонку, которая не так давно вломилась к ним в Сообщество Душ. Это что, скоро праздник, что ли?.. Луна со звездами светили слаженно, так что бредущую впереди фигуру в черном Зараки приметил. Приметил и приметил, без особого интереса. Как и то, что фигура выписывает вдоль улицы довольно причудливые иероглифы, а время от времени приваливается к забору или к стене, будто в поисках утраченного равновесия. Зараки только хмыкнул про себя: ну парень и нахлестался! Но, собственно, что, сколько и когда хлещут чужие шинигами, его никогда особенно не заботило. Главное, чтоб не блевали на территории Одиннадцатого отряда. Свои - со своими тут несколько сложнее. Но до территории Одиннадцатого отсюда было пилить и пилить, и парень был явно не из своих. Зараки видел его только со спины, но и так было ясно. У них в Одиннадцатом таких мелких немного, а уж блондинистых среди них точно ни одного. Впрочем, мотылявшаяся впереди (всё ближе - идти было в одну сторону, а передвигался Зараки по понятной причине гораздо быстрее) фигура показалась ему смутно знакомой. Даже любопытно стало, самую малость. Фигура впереди покачнулась особенно сильно, неловко взмахнув руками, силясь удержать равновесие, и растянулась на тротуаре, носом в дорожную пыль. И так и осталась, даже и не пытаясь подняться. Зараки не стал ускорять шага. Но когда поравнялся с лежащим, присел рядом на корточки и перевернул того на спину, чтобы взглянуть в лицо. Грязный светлый вихор сполз на сторону… Точно. Тот молодой лейтенант из Третьего. Лейтенант попытался открыть глаза… и даже успешно. Глаза у него оказались ярко-голубыми, Зараки раньше не замечал. Открыл, с трудом сфокусировал взгляд, обнаружил перед собой Кенпачи… и, даже не попытавшись ничего сказать, закрыл обратно, как будто с удовлетворением. И обмяк окончательно. - Не было заботы, - буркнул Зараки. И взвалил бесчувственное тело себе на плечо. Квартала через полтора, около какой-то закрытой на ночь конторы не то магазина с каменным, на гайдзинский манер, крыльцом, он кулем свалил парня на ступени и кое-как привалил к двери. Тот долбанулся затылком об стену, похоже, довольно чувствительно; Зараки церемониться ни с кем не собирался. И открыл глаза. Наверное, от этого, хотя черт его знает. Но открыл. - У Одиннадцатого отряда теперь новые обязанности? Работаете мусорщиками вместо Четвертого? Как ни странно, язык у него практически не заплетался. - Ну, если сам себя считаешь за мусор, - Зараки уселся рядом на каменную ступеньку, - спорить не стану. Тебе лучше знать. Лейтенант покачнулся и начал заваливаться вперед, Зараки подумал было, что опять грохнется, но нет - уткнулся лицом в ладони да так и застыл. Ступени за день нагрелись и теперь отдавали тепло. А к утру, поди, выстынут, и днем будет наоборот. Пахло пылью, и всем тем, чем обычно пахнет от пьяного шинигами. В небе голубоватая Ткачиха, кажется, еще на пядь приблизилась к ярко-белому Волопасу. -Эй, парень, - позвал Зараки. Уж больно долго тот не шевелился. Даже и дыхание перестало слышаться. - Ты там живой? Через ладони пробурчалось что-то невнятное. И снова сделалось тихо. В здании напротив мигнуло, зажглось ненадолго окно. И снова погасло. Налетевший ветер заставил тихо зазвенеть колокольчики. И - тоже исчез. - Что вы себе думаете?! Я… я вам не Итиноса! - вот тебе и раз. Кира поднял голову и зыркал на капитана яростно. Свалявшаяся чёлка повисла наискось через глаз. - Никого мне не надо! Я и один проживу! Только… не сильно хочется. Последнее он выговорил как-то тихо… даже не жалобно… обреченно, что ли? Как будто враз обессилев. Опять закрыл руками лицо, но сразу отнял их. Снова уставился на Зараки. То ли на него, то ли мимо… - Вот такой парадокс. И жить нет охоты, и помирать… - он умолк. - Страшно? - предположил Зараки. - Не то, - Кира поморщился и покачал головой. - Страшно, это да. Но не в этом дело. На то мы и шинигами. А просто как-то… глупо. Он снова надолго умолк, подыскивая слова. А Зараки подумалось, что он редко когда видел кого - пьяным ли, трезвым ли - настолько убитым. Словно Пустой изнутри душу выел, а оболочку умудрился оставить. - Понимаете… вот я учился, тренировался, сколько сил в это вложил, радовался, когда что-то получалось… сколько лет, сколько сил, сколько труда - и что теперь, все на выброс? Ухнуть всё, и всё зазря пропадет. Погибнуть в бою - еще ладно. Все мы, когда выбирали свой путь, понимали, что это может случиться. Любой из нас в любой момент может погибнуть в бою. А просто так - глупо. Зачем тогда всё это было? Я ведь не просто так… я ведь честно трудился, изо всех сил. Всё это время. Не останавливался, продвигался по службе, даже чего-то достиг… правда, как теперь оказывается, не сам, за шкирку тащили. Но всё равно. Трудился-то сам. А если - выйдет, что всё зазря. Впустую. И раньше, с самого… когда учился в школе, когда мечтал стать шинигами и выяснял, что для этого нужно. С самого начала. Мои родители родили меня на свет, всё делали, заботились, любили, надеялись … Что же, всё это было зазря, просто так?- он невесело усмехнулся. - Вроде логично. А потом подумаешь - а жить-то зачем? Какой смысл, какой от меня прок? Что меня там ждет… Да и… кому жить? - он судорожно дернул свой лейтенантский шеврон, а потом принялся поправлять обратно. На разболтавшихся креплениях тот держался кое-как, всё равно сползал вниз до локтя, и Кира махнул на это безнадежное дело рукой. Буквально махнул. С каким-то даже удовлетворением. Ткнул шеврон вместе с собственной рукой Зараки чуть не под нос: - На забор бы повесили - невелика разница. А я… я… я-то думал, хоть чего-то да стою. Думал, человек, не хуже всех прочих. Только с людьми так не поступают! - он выкрикнул это с отчаяньем. - Айзен чертов… своего лейтенанта… хотя бы взял на себя труд убить. А мной - просто попользовались и выбросили за ненадобностью, как пустую обертку. Да так и есть. Пустая обертка и есть. Которую ветер по улице гонит да прохожие наступают… стыдно! Чем мусор беречь - в урну да в топку, и дело с концом! И снова выдохся, опустил голову, сгорбясь, повесив худые руки. И впрямь, скомканная бумажная обертка. Косоде на нем распахнулось и сползло на бок сикось-накось. Меч, впрочем, был на месте и в полном порядке, с удовлетворением отметил Зараки. - Так темно… так пусто… мир разом наполовину опустел. Кира пробормотал это еле слышно. А затем снова вскинулся, уставился на капитана голубыми глазами. Вот только несколько расфокусированными. - Не беспокойтесь, - так на полном серьезе, точно Зараки Кенпачи и впрямь с чего-то вздумал беспокоиться о чужих лейтенантах, впавших в уныние. - Живот резать не стану, и с васто-лордом в драку без нужды не полезу. - А при нужде полезешь? - невольно полюбопытствовал Зараки. Кира кивнул. - Тогда полезу. Куда же я денусь. Кабы не это, Зараки, может, и махнул бы на него рукой. Другой заботы у него, что ли, нет. Времени черте-который час ночи, мог бы давно уже спать себе, как все нормальные шинигами. Если б не это «полезу», как само собой разумеющееся. И меч в ножнах за поясом. - Ты там как, отживел? - осведомился он. - Да, спасибо. Ишь даже как. По прямой линии Кира Изуру сейчас бы навряд ли прошел, да и дыхание на экспертизу предъявлять явно не стоило, но голос у него был почти что нормальный. - Тогда послушай, что я тебе скажу, лейтенант Третьего, - Зараки Кенпачи развернулся к нему всем телом. Окинул взглядом не такую уж хлипкую (если, конечно, не мерить мерками Одиннадцатого) фигуру и унылую морду с пыльной полосой на щеке. - Твоя голова, тебе ей и думать, хочешь, береги ее, хочешь, гробь… Но все-таки мой тебе совет. Саке - штука хорошая, и нет в том стыда, чтобы мужчине время от времени выпить. Но с горя пить - вот этого не стоит. Сначала станет легче, да только потом, на другой день - еще тяжелее. Опять потянет выпить, чтоб полегчало, а там и сам не заметишь, как совсем просыхать перестанешь. - По опыту знаете? Кеппачи оглядел наглеца с интересом. И отрезал: - Не дождешься. Нос не дорос. Если б я убивал всех, кто несет херню, Сейрейтей бы уже давно обезлюдел, - прибавил он ворчливо. - И да. Знаю по опыту. Я на свете уже немало живу, много всякого видел. И видел, как немало отличных парней вот так пропали ни за что. Троих из собственного отряда выгнал. - Выгнали?.. - Да. Мне не нужен шинигнами, который сам себе не хозяин, водка ему хозяйка. Мне не нужен боец, который из-за пьянки в бою не cможет выложиться по полной. Мне не нужен товарищ, на которого нельзя положиться. - И… что с ними стало? - Двое вернулись. А один… так где-то и запропал. Не знаю, куда он делся. И, сказать по чести, и знать не хочу. Зараки не в первый раз подумалось: как ночью в Сейрейтее тихо. Там, где он прожил большую часть своей жизни, вечно было - то пьяные драки, то спьяну же кто-то горланит песни, а нет - так дурным голосом орет ночная птица или цикады стрекочут… - Верно, эта цикада Пением вся изошла? Одна скорлупка осталась. А вот с людьми всё, увы, совсем не так мило, да? - неожиданно проговорил Кира. - Чего? - не понял Зараки. - Басё, - Кира как-то очень пьяно хмыкнул, как напоказ. Сдул с лица обвисшую челку. Точней, попытался сдуть. - Какой смысл надираться, если при этом не читать всем подряд красивые и печальные стихи, причем совершенно не к месту? - он усмехнулся, криво-прекриво. Умник, блин. - Матушка моя говорила, что человек еще не совсем потерян, пока способен посмеяться над самим собой. Интересно, на какой я стадии? Посмеяться еще могу, но уже не смешно. Он неловко подтянул сползшее с плеча косоде. и вдруг как-то искоса, сбоку через собственное плечо, поднял на Зараки глаза. Голубые, большие, жалобные. Но теперь Зараки показалось, что в них появилось и что-то еще. - Кенпачи-сама, вы признанный эксперт в вопросах чести. Прошу вас, пожалуйста, ответьте мне на один вопрос. - Он примолк. Развернулся к Зараки всем корпусом. Взглянул на него… да, тут уже нельзя было ошибиться. С надеждой. - Следует ли держать слово, данное тому, кто сам не имеет чести? И по тому, как это прозвучало, как лейтенант смотрел на него снизу вверх, Кенпачи понял - для Киры Изуру это очень важно. Он обдумал вопрос. - То, что ты обещал - это и есть то, что этот мошенник хотел с тебя поиметь? - Н… нет. Вроде бы, - Кира задумался. И твердо повел рукой. - Нет. Точно нет. - Тогда ничего не поделаешь - придется держать. Иначе чем ты отличаешься от него? - Вас понял, - лейтенант Кира кивнул. Твердо. Как будто принял какое-то непростое решение. И принялся подыматься на ноги. Не слишком уверенно, по стенке, но все-таки наконец поднялся и отцепился от опоры, пару раз опасно качнулся, но утвердился на ногах. - Зараки-тайчо, благодарю вас за помощь, за разговор и за совет. И простите за беспокойство. Доброй вам ночи. Он постоял, похоже, примеряясь, как поклониться, но все же осуществить настолько сложное движение не рискнул и просто повернулся, чтобы идти прочь. - Сам-то дойдешь? - на всякий случай уточнил Зараки. - Смогу. Спасибо. И не беспокойтесь за меня, - Кира чуть улыбнулся. Да чтоб его! Сказал же - не беспокоюсь и собираться не собираюсь! А, хотя да. Вообще-то не говорил. - Я присягу давал. Зараки смотрел, как фигура белобрысого лейтенанта медленно, с заносами вправо и влево, но верно удаляется по озаренному луной переулку. И окликнул: - Кира! Лейтенант остановился и полуповернулся назад. - Что ты ему пообещал-то? Изуру улыбнулся. Даже на таком расстоянии Зараки понял, что это улыбка. - Что буду жить. И снова двинулся, неуверенной нетрезвой походкой, в серебряный лунный свет. - Изуру! - снова окликнул его Зараки. Черт его знает, зачем. - Да? - Поганец этот твой Ичимару. Убей его, когда найдешь. Поделом. Но в этом он прав. Каждый рождается на свет, и каждый в конце концов помирает. Говорят, некоторые бывают бессмертные, но что-то я до сих пор таких не встречал. Когда придет твой час умирать - умирай с честью и не пищи. А до того - незачем торопиться. Ведь когда помрешь - на том всему и конец. Мертвый воин не сражается. Во всякий день, когда смерть прошла мимо тебя - радуйся этому и не беги за ней вслед. И сам ее к себе не зови. - Да, - очень серьезно сказал Изуру. - Не буду. Как позже узнал Зараки из разговоров - не то чтобы он специально этим интересовался, еще чего не хватало, но в Сейрейтее не слышать пересудов можно только если накрепко заткнуть себе оба уха - наутро лейтенант Кира выстроил Третий отряд на плацу и обратился к бойцам с краткой речью о том, что в нынешней напряженной обтановке каждый должен добросовестно исполнять свой воинский долг и не имеет права расслабляться. А после взял бамбуковый меч и последовательно и четко уложил наземь каждого, кто при этих словах улыбнулся. И еще несколько тех, кто не улыбался, для полной гарантии. Что бы там ни было, Кира Изуру оставался лучшим фехтовальщиком в Третьем отряде.