***
В день, когда Намджуну только исполнилось шестнадцать, Хосок с опухшими, влажными глазами и хлюпающим носом забрался к нему в кровать и, уткнувшись лицом в затылок младшего, рыдал долго и надрывно, не успокаиваясь ни на секунду. Хосок не был тем, кто делится своими чувствами, в отличие от Намджуна, который абсолютно не умел скрывать своих эмоций. И то, что тогда старший позволил Намджуну увидеть себя в таком состоянии не назвать иначе, как чудом. Хосок был абсолютно и полностью разбит. Ему нравилось, что все считали его сильным, неуязвимым, думали, что он сделан из камня, и что все оскорбления и комментарии относительного того, кем он является и кто ему нравится, его не задевают, но это было не так. Намджун сделал единственное, что мог в той ситуации: он прижал его к себе близко, притянул его настолько сильно к своему телу, что ещё ближе было уже не возможно. Левой рукой он зарылся во влажные и спутанные волосы Хосока, пытаясь распутать их очень нежно и аккуратно. - Хоби, - мягко позвал Намджун, так как тишина комнаты и всхлипывания Хосока смешивались в пугающую картину, - что произошло? Тебе не понравилась вечеринка? Куда ты пропал? Я потерял тебя из виду после того, как мы разрезали праздничный торт. Родители Намджуна уехали из города на выходные, и оставили дом "определенно не для вечеринок", и Хосок организовал самую громкую и запоминающуюся из гулянок. Хосок пригласил всю старшую школу, и уговорил его старшую сестру, которая тогда уже посещала университет, купить им выпивку. Несмотря на то, что вечеринка была просто воплощением всех клише про громкие домашние вечеринки старшеклассников, конкретно эта ( к несчастью Намджуна) всё ещё была вечеринкой по случаю дня рождения. Хосок включал его любимые песни, которые доносились из динамиков, которые он и Юнги расставили по всему дому. Так же Хосок сказал, что гостей впустят, только если они принесут подарок, поэтому некоторое время Намджун был просто погребён под подарками. И, конечно же, Хосок, любимое мудачьё, заказал для него его любимый мраморный торт из пекарни мамы Джина, украшенный изображением его любимого персонажа - Райана. Это было круто, несмотря на то, что несколько ужратых подростков решили потрахаться прямо в его гостиной, несмотря на то, что раздраженные соседи вызвали полицию, несмотря на это всё, это было действительно круто. Хосок сопел, всё крепче хватаясь за тонкую ткань футболки Намджуна, в которой тот спал. - Я совершил ошибку. Очень большую ошибку. Действительно плохую, Джуни. Я... Я... - дыхание старшего стало прерывистым и непостоянным, словно у него случилась гипервентиляция, и это разбивало Намджуну сердце. - Эй, всё в порядке. Я тут. Всё хорошо, - говорил Намджун в волосы Хосока, после оставив на них легкий поцелуй. - Всё в порядке, не спеши. - Я лишился девственности и, господи, это было ужасно. Джун-а, это было просто ужасно, - произнес Хосок, когда его дыхание наконец-то выровнялось. - О, на моей вечеринке? В смысле, сегодня? - Намджун надеялся, что Хосок не услышал проскочившей в его голосе боли. Хосок кивнул. - Я его знаю? - Да, эм, это был Минхёк. Какая же это ошибка. Он такой ублюдок. Он сказал мне, чтобы я не смел никому говорить об этом. Он сказал, что он не гей, и что мне лучше никому не рассказывать, иначе он разрушит мою жизнь, - чем дольше он говорил, тем ровнее становилось его дыхание. - И это просто... Господи, Джуни, я не рассчитывал, что он сделает мне предложение после этого, конечно нет. Это же был просто секс (очень дерьмовый секс), но я даже подумать не мог, что он будет угрожать мне после этого. Он подкатывал ко мне, понимаешь? И я просто... Господи, я такой болван. - Ты не болван, Хоби, - Намджун притянул его ближе. - Ты никогда им не был и никогда не будешь. Мне очень жаль, что это не было так, как ты ожидал. Ты заслуживаешь лучшего первого раза. - Это было ужасно. Я имею в виду, самое худшее это то, что это не было хорошо. В смысле, возможно, если бы секс был хорош, я бы пережил то, что он сказал мне после, но это было так отвратительно, а он выглядел таким самодовольным, и я практически уверен, он не знает ничего про гребанную подготовку, потому что мне казалось, что он просто разрывает меня на части, - Хосок покраснел, пряча лицо в шее Намджуна. - Прости. - Нет, не извиняйся. Всё в порядке, - сказал Намджун, проглатывая ком в горле. - Может нам стоит приложить лёд? У мамы всегда есть немного замороженных бобов в морозилке. Возможно это тебе... поможет. Я не знаю, но это то, что обычно делают в фильмах. Может ты хочешь поесть или что-то попить? Может мне принести грелку Юны или Мисук? Хосок расмеялся, и его сердцеобразная улыбка Намджуна растопила сердце Намджуна, как и всегда. - Думаю, бобы могут помочь. Не уверен, но мне кажется... - Ни слова больше. Я достану все замороженные бобы этой планеты для тебя. Сейчас вернусь, - обещал Намджун, пока пытался встать со своей кровати. Хосок потянул его назад, заключив в крепкие объятья и глубоко дышал, уткнувшись носом в намджуновы ключицы. - Спасибо тебе. Ты самый добрый человек, которого я знаю. Я так благодарен, что ты у меня есть. - Заткнись, - прошептал Намджун, чувствуя, как щёки становятся красными. - Для чего ещё нужны соулмейты, если не приносить друг другу замороженные бобы? Так всё и было.***
Намджун заходит в квартиру, промокший под дождем, так как зонт не очень помог, постоянно сдуваемый ветром, и чувствует успокаивающий запах лавандовых свечей, которые Хосок раскидал по всей квартире. Он часто так делает, зажигает лавандовые свечи, утверждая, что это успокаивает душу, хотя Намджун знает, что он просто повторяет весь тот бред, который ему наговорила женщина-целительница, у которой они покупали эти свечи на фермерском рынке. Но важно совсем не это, а то, что раньше Намджун терпеть не мог запах лаванды. Раньше от одного запаха его начинало тошнить, ему хотелось зажать нос рукой и не дышать, пока эта вонь не выйдет из их квартиры. Но сейчас этот запах напоминает ему о Хосоке, об их доме, об их жизни, которую они вместе проводят здесь уже шесть лет и это заставляет его чувствовать себя в безопасности. - Хосок, - зовёт он, при этом одной ногой стягивая ботинок с другой. Он расстёгивает пальто и бросает его на вешалку, но бини так и оставляет на голове. Он идёт вглубь квартиры, аккуратно ступая по паркету. Он слышит, как кто-то мычит и напевает слова какой-то душераздирающей песни в районе кухни, и идёт на этот звук. Когда он завернул за угол, увидел, что Хосок стоит возле микроволновки, наблюдая за тем, как в ней взрывается попкорн. Он напевает сам себе какую-то песню, а его голова то поднималась вверх, то опускалась вниз, а наушники красовались поверх свежевыкрашенных в чёрный волос. Ещё несколько дней назад они были красными, но Хосок сказал, что этот цвет ему надоел, хотя Намджун и подозревает, что истинная причина кроется в том, что руководство школы, в которой преподавал Хосок, было не в восторге от его прически. Намджун улыбается своим мыслям, осторожно передвигаясь за спиной старшего, поднимая руки, намереваясь стянуть с его головы наушники, которые сам подарил ему на прошлое Рождество. Он стаскивает с него наушники и одновременно выкрикивает громкое "Бу!", отчего Хосок кричит настолько громко, что ушам Намдждуна становиться больно. Старший поворачивается к нему, прищурив глаза и сморщив нос. - Ким Намджун, ты конченый обмудок, - шипит Хосок, с каждым словом ударяя Намджуна по груди. - Я, блядь, ненавижу тебя. Я так сильно тебя ненавижу. Какой же ты долбоёб! Какого чёрта? Неужели ты не можешь поздороваться, блядь, нормально? Можешь ли ты быть милым и, я даже не знаю, не пугать своего грёбаного лучшего друга до ёбанной усрачки каждый раз, как у тебя появляется эта возможность? Я до сих пор не отошёл от того, что произошло на прошлой неделе в ванной! У тебя стыд есть вообще? Намджун правда пытается сдержаться, но старший выглядит настолько восхитительно с этим злым выражением лица и губами, которые буквально складываются в форме сердца, что Намджун ничего не может с собой поделать, когда смеётся, произнося "мне жаль". - Конечно, тебе жаль, - тот закатывает глаза, и отворачивается как раз в тот момент, когда микроволновка заканчивает работать, оповещая об этом звуковым сигналом. - Я прямо сейчас выброшу чёртово шоколадное мороженое в мусор, мудачьё. - Почему ты так много ругаешься, когда пугаешься? За последнюю минуту ты матерился больше, чем за всю прошлую неделю, - бормочет Намджун, пытаясь прокрасться к холодильнику в надежде отхватить мороженого раньше, чем Хосок успеет добраться до него. Хосок достаёт попкорн из микроволновки, и тянется за миской, чтобы его пересыпать. - Я не матерюсь много, когда я напуган. Я всегда много матерюсь. Ебучий блядь долбаёб. Видишь? Я матерщинник. - Ага, конечно, - говорит Намджун, когда наконец добирается до ведёрка с лакомством. - Угадай, кого я встретил сегодня в магазине? - переводит тему Хосок. - Эм, Мэрайю Кэри? Хосок смотрит на него, всем своим взглядом выражая не произнесенное "серьёзно, чувак?". - Подумай. - Хм, президента? Дрейка? - Ебучий стыд, Намджун, - вздыхает Хосок. - Нет, я видел Ким Тэхёна. - Это тот, с которым вы дружили с привилегиями в прошлом году? - Да, и он был со своим парнем. Разве это не странно? Его парень. Ублюдок говорил, что он такой же, как я, что он не верит в любовь, а сейчас он смотрит абсолютно влюблёнными глазами на своего низкорослого парня, которого зовут Чимин, который выглядит просто потрясающе, кстати говоря. Тэхён проделал отличную работу, заполучив себе его задницу. - Это круто, - говорит Намджун, выскребая немного мороженого из ведерка. - Круто, что он... Эм, счастлив? - Да, это хорошо. Просто, знаешь, было приятно знать, что я знаком с человеком, похожим на меня. А сейчас? У меня нет никого. Ни одного человека, который смог бы меня понять, - Хосок вздыхает перед тем, как закинуть в рот горсть попкорна. - Я одинокая душа в этом мире, заполненном людьми, которые верят в любовь. Отвратительно. - Возможно, мне тоже стоит попробовать что-то подобное? Больше никаких свиданий и попыток завязать отношения, только перепих на одну ночь и гулянки в клубах.- Он накрывает ведерко крышкой и ставит его обратно в морозилку. - Ты ненавидишь клубы, - замечает Хосок, искоса смотря на него, - и ты любишь любить, поэтому я думаю, что мой образ жизни тебе точно не подходит. - В любом случае, я сдаюсь. Больше никакой любви для меня. Девушки отвратительны и, кажется, я ненавижу свою жизнь. Хосок определенно не одобряет такое решение Намджуна. Он хлопает своей измазанной в масле от попкорна рукой по его плечу: - В мире семь миллиардов человек, Джун. И твой человек бродит где-то в этом мире. Намджун проглатывает своё "да, я знаю. это ты" Так всё и было.***
Когда Намджуну было восемнадцать, мать посадила его за стол, намереваясь поговорить с ним. Выражение её лица было серьёзным, и он был уверен, что бы она не собиралась ему сказать, это не было чем-то хорошим. Мать Намджуна, была ростом чуть выше полутора метров, но от неё всегда исходило ощущение решимости, а глаза её всегда горели уверенностью. Дело в том, что его мать всегда была сильной женщиной, той, которая всегда поддерживала его, поддерживала свою семью, поэтому смотря на неё тогда - на грани истерики, с трясущимися руками и неровным дыханием - Намджун испугался до чёртиков. - Твой отец болен, дорогой. Врачи не знают, сколько времени у него осталось, но его очень мало... Он не хотел говорить тебе, но я считаю, ты заслуживаешь знать. Я скажу твоим сёстрам позже, но вы с ним всегда были ближе друг другу. Я думала, возможно он послушает тебя, - она переплетала свои пальцы пока говорила, словно старалась запутать их. - Он не хочет лечиться, но он должен попробовать, ведь так? Он должен. Намджун не знал, что сказать, даже когда мама начала рассказывать про рак, который изводил тело его отца: о том, что у того уже четвертая стадия, что они консультировались у нескольких врачей, о том, что отец знал об этом уже почти два месяца. Его отец был болен, и он не хотел проходить лечение, а у Намджуна только начался последний семестр старшей школы, его только приняли в университет, в котором он хотел учиться, Хосока тоже туда приняли, и они планировали переехать летом в город, в котором находился их университет, а сейчас... Его отец болен - он умирал. У него осталось мало времени. У него рак. Намджун позвонил Хосоку сразу после разговора с отцом, едва собрав оставшиеся силы, чтобы произнести абсолютно разбитое "Хоби", после чего старший сказал лишь, что будет у него через пять минут. И он был. Господи, он всегда оказывался рядом так быстро, готовый в любой момент бросить все свои дела, если Намджуну что-либо оказывалось нужно. Он всегда был. Намджун был разбит, когда Хосок пришёл к нему домой. Смотря на такого младшего, Хосок не мог сказать ни слова. Дело было не в том, что Хосок никогда не видел, как Намджун плачет, потому что тот плакал довольно часто. Тот всегда был чувствительным, но сейчас это было что-то другое, другой вид слёз, это было "я думаю, я умираю" тип рыданий. Это были те рыдания, после которых и на следующий день твоё горло першило, а глаза оставались опухшими. Хосок заполз на кровать, пошатываясь, когда она начала двигаться под его весом, и пододвинулся так, чтобы обнять младшего сзади, что было немного непривычным - Хосок всегда был тем, кого обнимали. - Джуни, малыш, расскажи мне, что произошло? Намджун покачал головой, накрыл рукой рот, словно пытаясь подавить поднимающиеся в его груди рыдания, и отодвинулся чуть дальше, утыкаясь носом в стену, возле которой стояла его кровать. - Не делай этого. Поговори со мной, - сказал Хосок, обращаясь к осветленному затылку младшего. - Ты и я - вместе против всего мира, помнишь? Расскажи мне. Намджуну понадобилось время (намного больше, чем обычно) для того, чтобы выдавить из себя хоть слово, и всё это время Хосок гладил его спину, рисуя узоры между его лопаток, чертя между ними невидимую карту звездного неба, называя нарисованные созвездия в честь давно забытых выдуманных персонажей из комикса, который они пытались нарисовать, когда им было одиннадцать и они были полны воображения. - Он б-болен, - спустя время произнёс Намджун. Хосок тяжко сглотнул, услышав эти два слова, которые заставили его сердце биться чаще. - Кто болен, Джуни? - Мой отец. Он действительно болен... Той болезнью, которая не лечится. У него рак. Намджун говорил несвязно, всё ещё глубоко вдыхая между словами, и Хосока накрыло дрожью, когда Намджун опять начал рыдать. - Ох, Джун, мне так жаль. Это так ужасно. Мне очень жаль. Иди ко мне. Намджун повернулся, от чего простыни сползли по углам его кровати. Раньше он бы сразу бросился их поправлять, но сейчас ему было всё равно. - Ему всего лишь сорок пять. Он слишком молод. Это так не честно. - Может ему станет лучше? Возможно есть какое-то лечение, лекарства, которые ещё тестируют. Возможно есть что-то. Он будет проходить химиотерапию? - Он не хочет проходить лечение. Он сказал, что не хочет быть жалким в свои последние месяцы, сказал, что не хочет валяться в госпитале, когда вместо этого может быть с нами. Я пытался поговорить с ним после того, как мама рассказала мне, но он отказывается. Как он может отказываться? - голос Намджуна ломался, когда он говорил. - Не сердись, но возможно тебе стоит просто смириться с его решением, Джун. Твой отец любит тебя, и твою маму, и Юну, и Мисук. Он бы не хотел оставлять вас. Возможно он думает, что таким образом он сможет провести больше времени с вами. Возможно он думает, что лучше вы запомните его таким, а не лежащим безволосым в больничной койке, подключенным ко всем этим аппаратам. Хосок был прав, и Намджун знал об этом, но это не могло уменьшить его боль, это не меняло того факта, что его отец умирает, в то время как он в последнем классе старшей школы, не делало легче того, что он не знал какой день может стать последним, того, что он не знал, когда он больше не сможет ни поговорить, ни обнять своего отца. Ким Дэвон не дожил до выпускного Намджуна, хотя он надеялся на это, и тот был просто разрушен, не в состоянии подняться с постели и пойти на уроки на протяжении последних нескольких недель семестра. Хосоку приходилось собирать его так много раз, так чертовски много, что Намджун уже не мог сосчитать сколько раз он подымался с постели только потому, что тот его заставлял. Он не мог сосчитать, сколько раз Хосок приходил утром и выталкивал его с кровати, одевал его, сколько раз Хосок делал домашнюю работу Намджуна, несмотря на то, что он не успевал выполнить свою собственную, ради того, чтобы Намджун всё ещё получал высшие баллы, сколько раз Хосок просто... Хосок. В день, когда они хоронили отца Намджуна, Хосок всё время держал его руку, не отпуская ни на секунду: ни в похоронном доме, ни в машине, ни возле могилы. Хосок всё время держался ближе, чем обычно, прикасался к нему больше, возился с ним больше, и именно это был день, когда Намджун осознал, что краш на его лучшего друга был вовсе не крашем, а скорее тем большим, что называют любовью. Это осознание накрыло его словно тонной кирпичей, и с того дня ничего не было как раньше. Так всё и было.***
Юнги организовывает вечеринку - Хэллоуинскую вечеринку, которая без каких-либо сомнений абсолютно точно устраивается для Чонгука, так как парню Юнги не нравятся никакие другие праздники. Всё должно быть довольно банально, Намджун уверен, так как даже приглашения чёрные, с тыковками, скелетами и пугающими надписями, подписанные как "Мин Юнги и Кролик"- окей, Юнги, все уже поняли, что твой парень похож на кролика, - но это не то, что затягивает петлю на шее Намджуна. Зато это делает то, как именно подписано приглашение, потому что это заставляет сердце Намджуна биться быстрее: "Моей любимой не встречающейся парочке. P.S. Просто признайтесь уже, что вы влюблены друг в друга" Мин Юнги, ублюдок. Намджун собирается выбросить приглашение до того, как его увидит Хосок, помня, что того не будет дома ещё как минимум полчаса, так как по пятницам его уроки заканчиваются чуть позже, но судьба распоряжается так, что старший застаёт его посреди всей этой затеи. - Что это было? - спрашивает Хосок, нахмурив брови. - Что? - отмахивается от него Намджун, пытаясь аккуратно опереться на столешницу, но выглядит это жутко неловко, так как он наклоняется слишком сильно, его щёки краснеют, как яблоки во фруктовой корзине. - Кусок бумаги, который ты только что выбросил в мусор. Я спрашиваю только потому, что ты выглядишь виноватым, - говорит Хосок, стоя в дверях кухни и наклоняя голову. - Это был счёт за твою подписку на порно? - Что? - Цвет щёк Намджуна становится на пятьдесят оттенков насыщенней. - У меня нет никакой подписки на порно. - Намджун, они отправляют тебе письма всё время. И вообще-то, я единственный, кто забирает почту. Был до этого момента, - Хосок проходит на кухню, ставит свою сумку и пакет на столешницу, и достаёт оттуда пластиковые коробочки для обеда. - Всё нормально. Я не осуждаю тебя. В любом случае, это был худший день. Иногда детсадовцы могут быть удивительными засранцами, ты знал об этом? Один малец - Джек - сказал, что у меня странные уши, когда я надел свою бини во время перерыва. И я ему говорю "это не вежливо, Джек", а он мне такой "правда жестока, мистер Чон", а потом его ублюдочные друзья начали смеяться. И просто какого чёрта? Знаешь каково это, когда тебя задирают пятилетние пиздюки, Джун? Позволю себе сказать, что не очень приятно. - Дети ужасные, определенно, и этот Джек абсолютно неправ. У тебя милые эльфийские ушки, когда ты носишь свои бини, - Намджун выдохнул с облегчением, когда они поменяли тему. - Закрой свой рот. Ничего подобного. У меня абсолютно нормальные уши, - возразил Хосок, при этом выглядя довольным и демонстрируя свою улыбку. Он положил использованные контейнеры для еды в мойку, повесил свою сумку для обедов на крючок на холодильнике. - Кстати, приглашение ещё не пришло? Чонгук говорил мне утром, что сегодня они уже должны быть у нас. Хочу посмотреть насколько далеко зашёл Юнги на этот раз. - Приглашение? Боюсь, я, эм, не знаю, о чём ты говоришь. Может оно затерялось на почте или что-то в этом роде, - он отводит взгляд, поджимает губы и, вообще, старается не вызывать подозрений. - Юнги лично забрасывал приглашения в почтовые ящики, потому что этот жмот пожалел деньги на почтовые марки, - отвечает Хосок, доставая воду из холодильника. - Опять же, я не знаю. Может они решили нас не приглашать в этом году? Я действительно не знаю, - теряется он в словах. - Почему ты врёшь? Ты знаешь, что ты хреновый лгун? - Давит на него Хосок, упирается в него тяжёлым взглядом, и тогда до него доходит. - Намджун, ты только что выбросил наше приглашение на Хэллоунскую вечеринку Юнги и Чонгука? - Пф, конечно же, нет. - Врун! - Хосок бросается к мусорному ведру, успешно забывая про бутылку с водой, которая падает со стола и несколько раз подпрыгивает на полу, перед тем, как закатиться под шкаф. Намджун срывается в тот же момент, наклоняясь и выхватывая приглашение до того, как это удается сделать Хосоку, но в процессе он задевает рукой крышку, и блестящий метал оставляет после себя неровную линию пореза между средним и указательным пальцами Намджуна. -Ох, чёрт, - скулит он, и откидывает открытку в сторону, прикрывая свои израненные костяшки. - Кажется, я умираю. - Срань господня! Джун, какой же ты идиот. Не двигайся, - Хосок сразу же уходит за аптечкой, которая стоит либо в ванной, либо в прихожей, и возвращается через секунду с хмурым выражением лица. Он аккуратно достаёт дезинфицирующие салфетки и вату, кладёт их на стол, и изо всех сил старается не вспоминать последний раз, когда ему пришлось перевязывать (небольшая поправочка: пытаться перевязывать) Намджуна. В прошлый раз причина тоже была глупой, хотя Намджун и настаивает, что всё было более чем оправданно. Хосок просто думает, что младший - идиот. Парни всегда говорят всякое дерьмо, когда зависают в барах, а в тот раз, оно было направленно в адрес Хосока. Это был первый и единственный раз, когда он видел, как Намджун отключился и не мог восстановить полную картину событий начиная с момента, когда его кулак прилетел в челюсть одного из тех мудозвонов. В ту ночь, Намджун сбил все костяшки на руках, а Хосока стошнило трижды, пока он пытался привести его в порядок. - Ты не обязан это делать. - Заткнись, я могу делать то, что захочу. - Да, но тебя же тошнит от вида крови. - Это был старый Хосок. Новый Хосок может выдержать немного крови, - рассмеялся он нервно, указывая, чтобы Намджун дал ему свою руку. Суть в том, что Хосок чувствовал, как тошнота подкатывает к горлу, но работа с сопливыми детишками, которые иногда могли бросить свои обеды и получить травму, играя на детской площадке, сделала его немного более устойчивым к виду крови. Намджун закатывает глаза, но не сопротивляется. Дезинфицирующие салфетки пощипывают рану, но Намджун не выказывает дискомфорта, и каким-то чудесным образом Хосоку удалось продезинфицировать рану, нанести немного крема, перемотать и всё это без единого рвотного позыва. - Возможно, тебе стоило стать доктором, - шутит Намджун, слегка улыбаясь. - Возможно, - соглашается Хосок и передвигается, чтобы поднять приглашение, о котором Намджун кажется уже и забыл. - Ха! - Агх, - Намджун стонет вслух, его щёки снова становятся красными, и, окей, это не конец мира. Их друзья всегда подшучивали над ними, но в последнее время Хосок становился странным каждый раз, когда кто-то говорил о том, что они больше, чем просто друзья. Он становился тихим, странным, нервным, будто ему супер неловко, и это выглядело так, словно одна лишь мысль об отношениях с Намджуном делала ему практически физически больно. Это неприятно. Хосок перечитывает слова, написанные тонким почерком Юнги, кажется, тысячу раз. - Когда они перестанут пытаться нас свести? Это уже становится заезженным, потому что, ну, уважайте нас, нет? - Говорит он, пожимая плечами, и собирается снова выбросить приглашение. - Пойду приму ванну. Это был долгий день. Не забудь о нашей завтрашней утренней встрече с Сокджин-хёном. Намджун остаётся стоять на кухне с перевязанной рукой и горлом, cуше Сахары, и единственное, чего ему хочется, пойти за старшим, но он знает, что лучше оставить его одного. Так всё и было.***
Когда им было по восемь лет, их родители решили провести совместный отпуск в Японии, а основным пунктом поездки был Диснейленд. Хосок с Намджуном волновались, как никогда до этого, потому что всем известно, что Диснейленд - это место, в котором мечты становятся явью. Это были лучшие пять дней в их маленьких жизнях, нереальный волшебный опыт, который был больше всего того, что они могли себе представить. Вплоть до момента, когда Намджун предложил Хосоку пойти на аттракцион, выглядящий как чайные чашки. Хосоку, вообще-то, не нравились такие карусели, но Намджун пообещал выполнять всё его домашнее задание весь первый семестр третьего класса, если они покатаются на этом "детском" аттракционе. Несмотря на все высказанные протесты и волнение, Хосоку понравилось: понравилась громкая музыка, ветер, который бьёт по лицу, пока ты кружишься по кругу, по кругу, и снова по кругу. Его родители никогда не видели, чтобы Хосок наслаждался катанием на аттракционах, но в этот раз ему действительно понравилось. Его мама даже ухитрилась сделать милое фото на её мыльницу, на котором он с раскинутыми в сторону руками, закрытыми глазами и широкой улыбкой на губах. Но проблема была в другом. Посреди всего веселья Намджуну стало плохо, его укачало, и в итоге его стошнило на самого себя и, к сожалению, на Хосока. Лица родителей скривились в гримасах, стоило им увидеть своих детей, спускающихся с аттракциона, покрытых куриными нагетсами и апельсиновым соком. Намджун был смущён, и, что было довольно обычным, расплакался, в то время как Хосок хвастался тем, как это было круто и "можно ещё, пожалуйста, можно ещё раз?". - Нет, ты весь в блевотине, - сказала его мама. Но он хотел ещё, ещё, ещё. В конце концов, родители купили им эту слишком дорогую одежду в одном из сувенирных магазинов, а их отцы пошли с ними в туалет и привели их в порядок. - Как новенькие, - сказал мистер Чон, смотря на парней наряженных в одежду с изображением Микки Мауса, выглядящих немного глупо в таком виде, так как они оба были выше и худее детей их возраста. Дело в том, что Хосоку, казалось, всегда было чем удивить Намджуна. В те моменты, когда он думает, что знает всё о своём лучшем друге, старший менялся настолько, что Намджун понимал, что ему ещё многое предстоит узнать. С раннего возраста Намджун принял тот факт, что его друг никогда не остаётся одним и тем же Хосоком. Его любимые песни менялись, со скоростью хода секундной стрелки на часах, его любимый вкус мороженого менялся каждые пару месяцев, он терпеть не мог играть в одних и тех же местах детской площадки во время переменок каждый день. Ему нравились перемены, нравилось видеть и узнавать что-то новое, и Намджун испытывает что-то очень похожее на гордость, так как единственное в жизни Хосока, что не менялось - это сам Намджун. Он - константа в жизни старшего, и для него этого достаточно. Так всё и было.***
Хэллоуинская вечеринка Юнги и Чонгука была такой же банальной, как и их приглашения. После повышения Юнги до должности музыкального продюсера в компании, в которой он работал вместе с Намджуном, парочка могла позволить себе арендовать шикарный особняк в хорошем районе города. Лужайка перед домом была украшена маленькими тыковками, а дым-машина стояла возле входной двери, распространяя вокруг плотный белый туман, делая практически невозможным рассмотреть крыльцо дома. Фонарики, светящиеся оранжевым, висели по всей веранде и на двери, и ещё некоторые украшения виднелись то тут, то там. Ещё стоя на пороге, Намджун с Хосоком слышали откровенно дерьмовые ремиксы хэллоунских песен, которые на всю играли в доме. Стоило Хосоку нажать на звонок, как в ту же секунду её открыл Чонгук в костюме зомби. Он уставился на них своими огромными глазами, которые сейчас казались ещё больше из-за абсолютно белых линз. - Вы сделали это, - он улыбнулся широко, жестом приглашая их войти в дом, - наконец-то вы прислушались и пришли в костюмах! Намджун посмотрел на свой до жуткого банальный наряд вампира ( чёрная накидка, ботинки с маленьким каблуком, красные запонки и чёрные кожаные штаны) и пожал плечами: - Мы купили это по акции "Два по цене одного" в Хэллоунском магазинчике. - Уверен, что так и было, - смеётся Чонгук, и переводит взгляд на Хосока, который выбрал костюм полицейского: его штаны могли с легкостью превратиться в шорты, но это ещё не значило, что он собирался устраивать шоу для своих друзей. - Еда и напитки на кухне. В столовой и гостиной немного тесно, так что наслаждайтесь. Я пойду поищу своего парня. Думаю, он всё ещё сидит в спальне из-за того, что я заставил его надеть костюм кота. Чонгук ушёл, оставив их в холле дома. Хосок неуклюже стянул свою полицейскую фуражку с головы: - Она слишком тяжёлая, - вздохнул он, и повесил её на крючок на стене. - Не хочу, чтобы она мешала мне веселиться. - Но теперь твой костюм неполный. - Хорошо, мистер Я-Не-Буду-Надевать-Клыки, - закатил он глаза. - Ты же знаешь, что я ненавижу эти липкие штуки, которые ты клеишь на мои зубы, чтобы эти клыки держались, - обижается Намджун. - У них ужасный вкус. - Я уверен, что нет человека, которому понравился бы их вкус, но ты просто должен был смириться с этим. - Хосок покачал головой, схватил младшего за руку и потащил вглубь дома. - А теперь ты вампир без ключевого элемента образа. - Не правда. Может я вампир из "Сумерек" - весь такой сияющий и с обычными зубами. - Но ты не сияющий, - возражает Хосок, - ты всего лишь неестественно бледный из-за той тоналки, в которой ты измазался. - День, когда ты оставишь меня в покое, станет днём, когда я смогу начать жить счастливо, - фыркнул Намджун. Хосок улыбается, когда они заходят на кухню, и, окей, срань господня, Чонгук и Юнги словно вытащили из Пинтереста всю эту еду и напитки. - Это выглядит так, словно кто-то швырнул нас в одну из праздничных подборок со страницы моей мамы в Пинтерест, - выкрикивает Хосок, стараясь быть громче музыки. - Это выглядит отвратительно, - кивает Намджун, указывая на огромную миску красного пунша, в котором плавали различные части тела. - Кажется, в этот раз они всё же переборщили, - пробормотал Хосок, следя за плавающим в пунше глазом. - В любом случае, я всё ещё намерен это попробовать. - Я тоже, - пожимает плечами Хосок, и тянется за бумажным стаканчиком, который стоит возле миски с пуншем. Больше они ничего не говорят. Казалось неловкость, которая появилась между ними с момента разрыва последних отношений Намджуна, снова витала в воздухе. Хосок же надеется, что алкоголь в пунше поможет ему избавиться от этого напряжения: он делает большой глоток - немного жжётся, но он чувствует облегчение. Намджун вздыхает и тоже делает глоток. - Может нам стоит поговорить? - О чём? - кажется эта фраза напугала Хосока до чёртиков. - Я просто подумал, - начинает Намджун, - нам стоит выйти и возможно поговорить? Всё это время... Уже долгое время с нами что-то не так, что-то не в порядке. Не в последнее время. Я что-то сделал не так? Иногда мне кажется, что всё так, как было раньше, но потом всё становится, как... сейчас. Это странно, потому что обычно мы не ведём себя так. Мы никогда не были такими. Хосок закрывает глаза, тяжко выдыхает и кивает: - Да, конечно. Конечно, мы можем поговорить. Пойдем на террасу за домом. Они вдвоём проходят через весь дом Юнги и Чонгука, умело избегая опасности быть замеченными их друзьями. Если Сокджин их увидит, то это точно конец, и они могут забыть о том, чтобы поговорить друг с другом - наедине. Терасса украшена точно так же, как и весь дом: искусственные скелетики стратегически расположены на круглом столе, фигурки оборотней расставлены слева, а тыквенные человечки справа, и Намджун уверен, будь здесь немного темнее, он бы подумал, что это живые люди в костюмах. Хосок приземляется на верхние ступеньки, которые ведут вниз с террасы, и хлопает ладонью рядом с собой, предлагая Намджуну присесть. Намджун валится на ступеньки, как мешок с картошкой, и те жалобно скрипят под его весом, а Хосок хватается за поручни. - Господи, ты можешь не ломать каждую чёртову вещь, попадающуюся на твоём пути? - Ну, простите, что я немного толстоват, - оправдывается Намджун. - Немного слишком толстоват. - Не пытайся меня заговорить, - парирует шатен, глядя на искусственный туман, стелющийся по газону. Он немного колышется от порывов ветра, что делает атмосферу жутковатой. - Что с нами случилось, Хоби? - Спрашивает Намджун, пряча вспотевшие ладони за спину. - Ты... Ты устал от меня? Может поэтому всё стало так сложно? Мы живём вместе с тех пор, как нам исполнилось восемнадцать, поэтому я пойму, если я надоел тебе. - Джун, ты никогда не сможешь надоесть мне, - сразу же отвечает старший. - Ты мой лучший друг. Даже думать не смей о том, что ты можешь мне надоесть. Я никогда не устану от тебя. - Тогда... Что тогда? Это из-за подколов ребят? Но они же всегда так делали. Ты же знаешь, какие они придурки. Они просто так развлекаются. Хосок тяжко вздыхает, словно проглатывает эту фразу Намджуна и говорит: - Ты помнишь, когда нам было по пятнадцать, и ты поцеловал Ли Хёну на балу? Это был твой первый поцелуй, и ты был так взволнован тем, что ты наконец-то поцеловался, так как до того я сказал тебе, что целовался с парнем в танцевальном лагере. - Да, я помню, но почему... - Потому что это не был твой первый поцелуй, точно так же, как и мой случился не с моим знакомым из лагеря. Когда нам было тринадцать... Ты тогда спал, а я поцеловал тебя. Я почти разбудил тебя тогда. Я понимаю, что это было неправильно, ужасно и грубо с моей стороны. Но я понимаю это сейчас, но тринадцатилетний я просто лежал тогда возле тебя и единственное, о чём я мог думать, смотря на тебя, это "вау, он так красив". Я думал о том, что если бы ангелы-хранители действительно существовали, то ты определенно был бы моим, - Хосок качает головой и легко ударяет пальцем по своей нижней губе. - Ты всегда был таким потрясающим, прекрасным, талантливым и заботливым человеком для меня. И в детстве, когда я думал о том, что я повзрослею и буду делать все то, что, как я думал, делают взрослые, я всегда представлял тебя рядом с собой. А потом отец бросил нас, и я должен был заботиться о маме. Она была полностью разбита из-за предательства отца. Она даже не могла встать с кровати - вот насколько всё было хреново. Я помню, как я просто сидел под дверью её спальни и слушал, как она плачет, потому что я не знал, чем я мог помочь ей. Он замолкает, глубоко вдыхает и буквально заставляет себя посмотреть на своего лучшего друга. Намджун слушает его с открытым в удивлении ртом, и Хосок продолжает: - Я не хотел быть на её месте, Намджун. Я не хотел чувствовать что-то подобное, но сейчас уже слишком поздно. Я думаю, я проебался, Намджун. Очень сильно проебался. - Хосок, - шепчет Намджун, но старший его перебивает. - Пожалуйста, позволь мне закончить, Намджун, - старший хватает его за руку, сжимает до побеления, словно боится его отпустить, и, чёрт, он так боится его отпустить. - Хорошо, - Намджун медленно кивает. - Всё это время я вёл себя так странно, потому что я думал, что смог выбросить из головы мысль о нас. О нас, как о паре. В детстве, всё, о чём я только мог мечтать - это ты и я - вместе против всего мира, но позже я понял, что жизнь не так проста, а взрослые такие запутанные и сложные. Мы - запутанные и сложные, и наши чувства - запутанные и сложные. А ты... Тебе ведь даже не нравятся парни, но я всегда надеялся, что тебе нравлюсь я. - Но я... - снова пытается Намджун. - Правда в том, что я люблю тебя сколько себя помню. Я помню, как любил тебя, когда нам было четыре и мы ходили в садик вместе; я помню, как любил тебя, когда нам было десять, и я рисовал нас, держащихся за руки, когда нам нужно было нарисовать своё будущее на уроках рисования; я помню, когда нам было четырнадцать, и я любил тебя так сильно, что зная, что ты никогда не будешь моим, у меня началась депрессия; и я помню, когда нам было семнадцать, и тогда я любил тебя даже больше, но спал со всеми, кто соглашался меня трахнуть, потому что только так я мог перестать думать о тебе, - Хосок выдыхает, словно вес сказанных слов свалился с его плеч. - Я знаю, что ты не чувствуешь того же, что и я, и мне действительно жаль, что я постоянно лезу в твои дела. Мне жаль, что из-за меня рушились все твои отношения. Просто я становлюсь более прилипчивым, когда ты начинаешь встречаться с кем-то. Я ничего не могу с этим поделать. Думаю, это моя тактика выживания, потому что одна только мысль о том, что ты можешь меня покинуть... Для меня нет ничего более пугающего. Намджун молчит, и Хосок чувствует, что слёзы наворачиваются на глаза, а ком застревает в горле, когда он думает о том, что только что он окончательно разрушил их дружбу. - Ты чёртов идиот, Чон Хосок, - медленно произносит Намджун, словно пробуя эти слова на вкус. - Я влюблён в тебя с тех пор, как нам было по восемнадцать, и, я думаю, что никогда не смогу полюбить кого-то другого. - Ты... Что? Ты же... - Самый натуральный натурал, которого ты когда-либо встречал? Да, ты говорил об этом несколько раз, - улыбаясь, отвечает Намджун. - О, чёрт. Прости. Я не знал, - кажется Хосок теряется окончательно. - Ну, ты и правда не знал, так что не извиняйся. К тому же, я не думаю, что я гей. Мне кажется, я хосокосексуален, - шутит Намджун, за что получает удар по плечу. - Заткнись, - просит Хосок, а после закусывает губу. - Ты сейчас серьёзно всё это сказал? Потому что если ты сказал это только из-за того, что боишься ранить меня, это подло, Ким Намджун, и в знак протеста, я выброшу нахуй твои уродливые комнатные тапочки с Hello Kitty. Намджун придвинулся ближе, и взял Хосока за руку, медленно переплетая пальцы. - Hello Kitty не уродливые, ты засранец, - выдохнул он, улыбаясь и рисуя пальцами узоры на ладони старшего. - Мои первые воспоминания - это ты. Твой смех, твоя улыбка, звучание моего имени, произнесенное твоим голосом. Ты мой лучший друг, Хоби. Мой соулмейт. И если есть в этом мире что-то, в чём я не сомневаюсь, так это то, что я тебя люблю. - Какой же ты болван, - Хосок отвернулся от него, его щёки покраснели и он пытался смотреть куда угодно, только не на блондина перед собой. - Не смей говорить такое. Ты заставляешь меня чувствовать себя странно. - Только что ты буквально выдал десятиминутную речь о том, что ты влюблён в меня, а я болван, так? - Заткнись, - Хосок зарылся лицом в плечо младшего. - Я забираю свои слова обратно. Я не люблю тебя. Никогда не любил и никогда не полюблю. Ненавижу тебя и твои дурацкие милые ямочки, и твой чертовски милый нос, и... Намджун потянулся к Хосоку, аккуратно ведет пальцами по подбородку и поворачивает его так, чтобы тот смотрел на него. Слова застревают у старшего в горле. - Что ты делаешь? - Иногда тебя стоит затыкать, - как ни в чём не бывало отвечает Намджун, что заставляет Хосока нахмуриться. - Ты чертов... Так всё и было.***
Намджуну всегда нравилось целовать девушек, ведь они такие нежные, милые и симпатичные, вот только целовать Хосока ему нравится намного больше. Так всё и было.***
Целовать Хосока - словно открывать для себя абсолютно новый мир. Его губы мягкие, нежные и сладкие, но помимо этого тёплые, и он целует Намджуна так, словно в последний раз, хотя это всё ещё их первый поцелуй. Хосок целует отчаянно, голодно и немного грубо. Он кусает губы Намджуна и почти задыхается, но всё больше вдавливает Намджуна в перила лестницы на террасе Юнги и Чонгука (никто не сомневается, что завтра на его спине будет огромный синяк), когда перебирается к младшему на колени. Хосок случайно переворачивает одиноко стоящий стакан с пуншем, разливая жидкость по ступенькам. Целовать Хосока - это много прикосновений по лицу и пальцы, которые сжимают бедра, оставляя свои отпечатки; это много едва слышных, произнесённых шёпотом "я люблю тебя"; это всё и намного больше. Намджун не слышит, не видит, не ощущает ничего, кроме Хосока. Хосок. Хосок. Хосок. Это всегда был один лишь Хосок. Когда Хосок всё же отстраняется, он весь дрожит, осенний ночной воздух проходится поцелуями по его коже и взъерошивает тёмные пряди, а Намджун со своими припухшими и покрасневшими от поцелуев губами, смотрит на него, не отрываясь. Долгие минуты они просто смотрят друг на друга: рука Хосока в ярких блондинистых волосах младшего, а руки Намджуна сжимают бедра старшего, оставляя следы-полумесяцы под тёмно-синей тканью униформы. Хосок улыбается счастливо и ярко, и Намджун моргает несколько раз, чтобы убедиться, что это всё не плод его воображения. - Ты хорошо целуешься, - первое, что говорит Хосок, не учитывая признаний в любви, которые он шептал секунды назад, его голос немного дрожит, слегка опьяненный любовью, - но макияж просто отвратительный на вкус. - Я не виноват, что тебе пришлось его попробовать. Возможно если бы ты не настоял на моем "превращении" в вампира, этого бы и не случилось, так что тебе не на что жаловаться. - Возможно если бы ты надел клыки, то мне бы и не пришлось. - Возможно если бы я их надел, то наш сеанс поцелуев не был бы настолько горячим, потому что клыки могли бы нам помешать. - Горячим? - прищурил глаза Хосок. - Ты считаешь, это было горячо? - Возможно стоит вспомнить о том, что я изголодался по прикосновениям, учитывая все мои многочисленные провалы в отношениях, но да, для меня это было горячо. Не будь мудаком! - покраснел Намджун. - Ты такой милый, - Хосок засмеялся, и обхватил руками щеки Намджуна, нежно целуя кнопочку носа. - То есть я, сидящий на твоих коленях и целующий тебя, это горячо? Мне уже не терпится показать тебе то, что горячо по-моему. - Твою мать, - воет Намджун, а его щеки становятся всё горячее под ладонями Хосока. - Ты не можешь говорить это вот так вот легко, Хоби. Ну, серьёзно. - Я могу делать всё, что я захочу, или ты забыл? Намджуну нечего сказать, потому что да, Хосок может делать всё, что он, блять, захочет, а он всегда будет рядом с ним, всегда готовый сделать всё, чего захочет старший. Хосок снова притянул к себе лицо младшего, оставляя нежный поцелуи в уголке губ, на правой ямочке на щеке, ещё один на лбу, и он бы продолжал его зацеловывать, если бы не драматичный кашель, который заставил их оторваться друг от друга. - О, что вы двое здесь делаете, ребятки? Это Сокджин. Намджун смотрит на двери террасы, в которых и стоит старший, одетый в костюм пирата, с искусственным попугаем на широких плечах, фальшивым крюком в правой руке и повязкой на левом глазе. - Что вы делаете? Ужасный вопрос, хён. - Эй, относитесь с уважением к вашему хёну. Я могу абсолютно спокойно пойти к Юнги и Чонгуку, и рассказать им, какими непотребствами вы двое занимаетесь на их террасе, но так как я всё ещё слишком замечательный хён, я закрою глаза на это. - Ким Сокджин в кои-то веки делает что-то не эгоистичное? Куда катится этот мир? - шутит Хосок, а его глаза блестят, когда он смотрит на довольного собой Сокджина. Тот положил свои руки на бёдра, его белая пиратская рубашка развевалась на ветру, а фальшивые усы над его губой немного сдвинулись в сторону. - Вообще-то, я надеюсь, что вы двое ещё раз сходите со мной на ланч на этих выходных, чтобы я убедился, что вы наконец-то вместе, потому что, чёрт возьми, давно уже пора. Уши Намджуна снова покраснели. Как долго Сокджин стоял здесь? Но он проглотил этот вопрос, вместо этого отвечая: - Хён, мы годами ходим с тобой на ланчи каждую субботу. Я думаю, ты уже можешь перестать спрашивать нас, и быть уверенным, что мы будем на нашем обычном месте, заказывая кофе и еду, которая уже будет готова к моменту, когда ты решишь почтить нас своим присутствием. - Я ожидал, что Хосок-и может быть таким дерзким, но ты, Намджун-а. Я удивлён, - он широко улыбнулся, подходя к ним поближе. - Но, серьёзно, я очень рад за вас, парни. Не то, чтобы я хотел подслушивать, но... - Да, ты ведь всего лишь случайно увидел нас здесь, очевидно обсуждающих что-то серьёзное, и случайно приоткрыл дверь на террасу, - не скрывая сарказма предположил Хосок, перемещаясь так, чтобы держать руку Намджуна, - а потом продолжил вслушиваться. - Вот видите! Я знал, что вы поймете. - Ну и как много ты слышал? - спросил Хосок, поднимаясь с лестницы, и утягивая Намджуна за собой. - Хм, ну я слышал много "я люблю тебя". Честно говоря, отвратительно много. И, понимаете, мне не нужны вторые Юнги и Чонгук, хорошо? Поэтому если вы двое решите встречаться, нам следует обсудить некоторые основные правила, потому что я и так слишком страдаю. - Мы будем строить такие отношения, которые бы учитывали все твои потребности, хён. - Я всегда знал, что ты мой любимчик, - Сокджин закидывает руки на плечи Намджуна, притягивает его ближе, несмотря на возмущение Хосока из-за потери контакта с блондином. Так всё и было.***
Когда они рассказывают обо всём матери Хосока, то старший получает от неё подзатылник, потому что "почему это заняло у тебя столько времени, дурачьё?". Намджун получает поцелуй в щёку и домашние пульггоки и тёплое "я всегда знала, что ты будешь моим зятем, дорогой". Хосок чувствует себя преданным. Родители Намджуна - его мама и отчим - кажутся немного шокированными, когда он объявляет, что в этом году Хосок будет присутствовать на праздничном рождественском ужине не только в роли его лучшего друга, но и его парня. Не потому, что они не ожидали этого, а скорее потому что не думали, что Намджун когда-то сможет высказать свои чувства. В тот же момент Юна и Мисук вызвались планировать свадьбу. Намджун заметил, что для этого слишком рано, на что они заявили, что и так ждали этого годами. Не то, чтобы Намджун дал на это своё разрешение, но он просто смирился. Юнги и Чонгук устроили спонтанные праздничные танцы прямо посреди улицы напротив стойки с чуррос, когда Хосок нежно сказал "Малыш, у тебя осталось немного на щеке", после чего смахнул крошки с его лица, что не было чем-то необычным до того момента пока Намджун не ответил не менее мило "Спасибо, дорогой. Ты такой заботливый", на что Юнги заявил "Блять, да не может быть! Вы двое встречаетесь?", в то время как Чонгук начал тверкать и напевать "шляпы долой, сделай из него гея, ковбой". Вероятно наиболее удивленную реакцию они увидели, когда столкнулись с Ким Тэхёном и его парнем - Чимином, - когда они остановились у магазинчика Кимов, чтобы купить любимое мороженое Намджуна. Не то чтобы оно нужно было ему для того, чтобы заедать боль расставаний, но ему просто хотелось его временами. Тэхён словно врос в пол, когда увидел насколько любящим Хосок был с Намджуном. Дело было не в том, что он не знал, кто такой Намджун, потому что, конечно же, он знал, (вспомним, что он спал с Хосоком на протяжении трёх месяцев), а в том, что Хосок постоянно прижимался к Намджуну, целовал его в щёку, хихикал, как влюблённая школьница, то есть был абсолютной противоположностью себя в то время, которое они провели вместе. Намджуну стоило только взглянуть на парочку, как он узнал Пак Чимина, который, как оказалось, работал хореографом в той же компании, что он и Юнги. Они начали обсуждать новую группу, которую готовят к дебюту, когда Тэхён несильно толкнул Хосока плечом. - Только посмотри на нас, - сказал он, улыбаясь. - Мы с тобой заводим нормальные отношения, кто мог бы подумать? Хосок покачал головой, улыбнулся и посмотрел на Намджуна, который был настолько поглощён своей беседой с Чимином о новой группе, что не заметил влюблённого взгляда своего парня. - Да, - согласился Хосок, шумно выдыхая. "Я так сильно его люблю" - подумал он, но вслух сказал только: - Кто бы мог подумать. Так всё и было.***
Воскресенья остаются специально выделенными ленивыми днями для лежания под одеялами на диване в их гостиной, скрутившись калачиком, или поедая попкорн и распивая вино, и так как Хосок совсем немного помешан на Оливии Поуп, то они смотрят "Скандал", и это всё нравится Намджуну больше, чем он готов признать. Их ленивые воскресные утра начинаются с имбирного чая, который Хосок заваривает для Намджуна, так как только это может заставить его проснуться, после чего Намджун готовит завтрак, большую часть времени просто разбирая продукты в холодильнике. Они звонят мамам, которые счастливы, что их сыновья достаточно заботливы, чтобы интересоваться их делами. Они пересматривают счета, которые накопились за неделю, и когда Хосок видит выписку с кредитной карты Намджуна, его на момент настигает сердечный приступ. - Как ты мог потратить столько денег на плюшевые игрушки? - Спрашивает он. - Как ты мог потратить столько денег на обувь? - смеётся Намджун, и Хосок замолкает. Они много смеются, обнимаются, но по большей части они целуются. Много целуются. Всеми видами поцелуев: нежные короткие поцелуи в нос, мягкие целомудренные поцелуи в щёку, влажные поцелуи в губы и, иногда, как сегодня, изголодавшиеся отчаянные поцелуи, как тогда, когда они целовались на веранде Юнги и Чонгука. Такие поцелуи не редкость, но они никогда не заходили дальше этого. Они оба хотели этого, конечно же, они хотели, но они боялись. Хосок знает, что такое секс, знает так же хорошо, как свои пять пальцев, он знает, что ему нравится, знает, как заставить других чувствовать себя потрясающе. Секс - его любимое времяпрепровождение, точно так же, как и танцевать в клубе вместе с Чонгуком, когда они всё же куда-то выбираются. Но, и здесь всегда есть это "но", Хосок также знает, что женщин, с которыми спал Намджун, он может посчитать на пальцах одной руки. Он знает это, потому что Намджун рассказывал ему. Их у него было трое. В свои двадцать четыре года Намджун спал с тремя женщинами, а Хосок... Хосок сбился со счёта после двадцатого своего партнера, когда ему было восемнадцать. Всё в порядке, Хосок уверен, что всё нормально. Секс - это естественно, секс - это здорово, и Хосок знает это, но Намджун не похож ни на кого-либо из тех, с кем он спал раньше. Намджун - это Намджун; это его ямочки на щеках и нежные улыбки; долгие прогулки по парку перед совместным походом на ланч субботним днём; это преследования краба по всему пляжу во время их отпуска. Намджун - это гулкие, тяжёлые удары капель дождя о жестяную крышу; это лунный свет, пробивающийся сквозь жалюзи на окнах в их спальне; это запах березы и аргана. Намджун - это звуки музыки, рождающиеся в самом его сердце. Он - это любовь всей жизни Хосока, и он... он не хочет ничего испортить. Намджун чувствует себя неполноценным, потому что Хосок справляется со всем намного лучше, чем двадцатичетырёхлетний неопытный мужчина, который больше похож на ребёнка, хотя и сам понимает, что эти мысли по меньшей мере глупые. Хосок никогда бы не заставил его чувствовать подобное. Старший всегда поддерживал его желание немного подождать перед тем, как переспать со своим партнёром, но Намджун... Намджун чертовски устал от ожидания, которое сейчас он решает отбросить, потому что Хосок на его бедрах на их общем диване в их гостиной, а вокруг них зажжены лавандовые ароматизированные свечи, которые своим запахом заполняют всю квартиру; потому что мягкие губы Хосока на его губах, поэтому он отстраняется от старшего, пытаясь проглотить комок, застрявший в горле. - Пойдём в спальню, - шепчет он на выдохе, - пожалуйста. Хосок застывает, смотрит ошеломлёно, широко открыв глаза, поджимает губы и сильнее сжимает рубашку Намджуна в своих руках. - Ты... Ты уверен в этом? - Хосок чувствует Намджуна под собой, чувствует его эрекцию, которую упирается ему в задницу каждый раз, когда он двигается на бедрах младшего. Намджун облизывает губы, кивает головой и легонько поглаживает поясницу Хосока: - Я хотел этого с момента, когда ты признался мне в октябре, но тогда я ещё мог сдерживать себя. Хосок едва слышно смеётся, его щёки краснеют, он начинает кусать свои губы: - Я просто не хочу, чтобы ты разочаровался во мне, понимаешь? Я... Я ведь совсем не девственник, и я не знаю, беспокоит это тебя или нет. Я имею в виду, что ты знаешь обо мне достаточно, чтобы не ожидать чего-либо подобного. К тому же, ты ни от кого такого и не ожидаешь, но... ты ведь знаешь меня. Ты же знаешь, что я... Чтобы ни случилось, я не хочу, чтобы ты когда-либо жалел об этом. Ты поддерживал все мои авантюры, когда мы были просто друзьями, но я знаю, что некоторым людям не нравится что-либо подобное, когда это касается их партнеров. - Меня не беспокоило, что у тебя было много партнёров, когда мы были просто лучшими друзьями, и это не беспокоит меня сейчас. Это не имеет никакого значения для меня. Меня беспокоит только то, что я недостаточно хорош, - вздыхает Намджун и перекладывает руки на бёдра Хосока, наслаждаясь чувством тонкой кожи под ладонями. - Я не самый искушенный любовник. Я не был ни с кем почти целый год. - Ты всегда хорош, Джун-а. Ты всегда был так хорош. - Хосок оставляет лёгкий поцелуй в уголке губ младшего, поднимается с колен Намджуна и протягивает ему свою ладонь. - Пойдём же. Я хочу сделать тебе хорошо. Намджун без промедления хватает его руку. Лёгкие поцелуи и аккуратные поглаживания, заканчиваются тем, что Намджун укладывает Хосока на спину на его огромной кровати, а сам наклоняется над ним, хмуря брови, на секунду теряясь: - Ты хочешь... Мне следует... Как нам следует сделать это? - Так, как ты хочешь. У меня нет особых предпочтений. Меня устроит всё, что ты захочешь, - шепчет Хосок, поглаживая едва отросшую щетину на подбородке Намджуна. - Я бы хотел видеть тебя... и я бы хотел быть сверху, если... Ты не против? - Младший слегка заикается, а его покрасневшие щёки, рассеивают остатки здравого ума Хосока. - Детка, я не против того, чего хочешь ты. Это звучит замечательно. - В следующий раз ты можешь быть сверху, если же ты сам этого хочешь, конечно. Намджуну хочется уткнуться лицом в плечо Хосока и провести в таком положении остаток своей жизни. Ему двадцать четыре, но разговоры о сексе с его парнем превращают его в смущенную школьницу. Какого черта происходит с ним? - Звучит хорошо. - Хорошо, - он выдыхает и чувствует, как волна облегчения накрывает его. Он боялся, что Хосок не согласится. Словно тот мог не согласиться. - Хорошо. - Иди ко мне, - шепчет Хосок, задерживая взгляд на губах Намджуна - всегда таких нежных, мягких и теплых. - Поцелуй меня. И Намджун целует. Целует так, как никогда до этого. Он целует напористо, но по прежнему нежно, но неаккуратно, и в голове Хосока остается только мысль о том, как же он любит этого человека, что он хочет, чтобы это длилось вечно. Вечно. Всегда. Руки Хосока зарываются в волосы Намджуна, потому что да, он всегда так делает. Его тонкие пальцы путаются в блондинистых локонах, которые он оттягивает, чтобы услышать короткий стон Намджуна. Ему нравится этот звук, нравится как волны жара поднимаются в животе, нравится как дрожат его пальцы, ему нравится то, как он целует Намджуна немного грубее. Намджун окружает его заботой, осыпает его поцелуями и ласкает, как и всегда. Это не похоже ни на один секс, который был у Хосока раньше. Это не быстрый перепих, не секс в туалете очередного ночного клуба или в тёмном переулке рядом с переполненным мусорным баком, это не секс в старой побитой машине, но это в несколько сот раз лучше всего того, что было у него до этого вместе взятого. Он может чувствовать Намджуна, действительно может. Каждый его поцелуй, его руки на своих бёдрах, пальцы внутри себя, и, в конце концов, каждое движение бедер Намджуна меж его разведенных ног, каждое "да, детка", сказанное Намджуном ему на ухо, каждое "ты так прекрасен" сказанное шепотом после того, как всё закончилось. Это не тот секс, к которому привык Хосок, но всё в порядке, потому что это намного, намного лучше. Он плачет, когда его накрывает оргазмом. Намджун паникует и немедленно выходит из него, заставляя Хосока жалеть об этом больше всего на свете. Он рыдает, а Намджун прижимает его поближе и извиняется ни за что, потому что не было ничего неправильного в том, что он делал. Хосок цепляется за него, боясь, что тот может его оставить. - Прости, - шепчет он ему в шею. - Я не знаю, почему я плачу. Я не хотел, правда. - Всё в порядке, - также шепчет Намджун, - правда, всё хорошо. - Он целует волосы Хосока и говорит. - Я понимаю. Намджун поёт для него до тех пор, пока он не успокаивается, а после поёт ещё и ещё, потому что Хосоку всегда нравился его голос, всегда нравились слова и мелодии, которые порождал его голос. Старший цепляется за него так, словно боится, что кто-то может отобрать у него Намджуна, словно кто-то сможет его отобрать. - Я люблю тебя, - когда Хосок начинает говорить его голос всё ещё хриплый. - Прости меня. - Я тоже тебя люблю, - отвечает Намджун, - но даже не вздумай извиняться. Не за это. - Мне кажется, я был слишком поражен. Я никогда... никто... Прости, прости меня. Я испортил наш первый раз. Ты даже не закончил, - снова начинает плакать Хосок, а Намджун покрывает его влажные щеки нежными поцелуями. - Ты ничего не испортил. Ты никогда ничего не портишь, так что не стоит извиняться. Особенно за это. Если ты захочешь, мы можем повторить это снова. И я не расстроен, хорошо? Не обвиняй себя. У тебя нет ни одной причины для этого. - Конечно, я хочу повторить. Я хочу повторять настолько часто, насколько это возможно, - подтверждает Хосок, проводя ладонями по голой коже Намджуна. - Хорошо, малыш, мы обязательно повторим. Так всё и было. И они повторяют это настолько часто, что они оба сбиваются со счёта. Так всё и было.***
Намджун получает повышение сразу после двадцатипятилетия Хосока, и они решают отпраздновать это в кругу друзей в единственном гей-клубе города. К ним присоединяются даже Тэхён с Чимином (Намджун и Чимин очень сдружились после той случайной встречи в продуктовом магазине месяц назад). Намджун выпивает так много шотов, что количество Хосоков в его глазах увеличивается вдвое, что ему определенно нравится. Все смеются и все счастливы. Так всё и было.***
Несколькими месяцами спустя в этом же клубе, который загадочным образом становится местом их еженедельных встреч, Юнги и Чонгук объявляют о своей помолвке, что, собственно, ни для кого не стало неожиданностью, потому как Чонгук был особенно активен на протяжении всего вечера, и всё время сверкал блестящим серебряным кольцом с несколькими бриллиантами на безымянном пальце левой руки. Сокджин начинает рыдать, словно ребёнок, аргументируя тем, что "мои дети так быстро растут", после чего получает подзатыльник от Юнги, который говорит ему перестать вести себя так отвратительно, потому что "напротив нас сидит парень, который пялился на тебя всё время до того, как ты начал вести себя как кретин". Сокджин моментально оживляется, вытирает лицо салфеткой, оглядывается вокруг и спрашивает только "где?". Так всё и было.***
Иногда Хосоку приходится напоминать себе, почему он стал учителем, почему ему приходится каждый день носить выглаженные брюки и рубашки, только чтобы дети измазывали его соплями и проливали шоколадное молоко на его ботинки. Иногда ему приходилось напоминать себе, что он любит детей, что ему бы хотелось иметь собственного когда-то, их с Намджуном ребенка. Ему приходилось напоминать себе, что ему нравится смотреть на их маленькие личика, когда они правильно читают слова в своих книгах по фонетике, что каждый раз, когда они поют невпопад, они заставляют его улыбаться, что маленькие ручки, которые цепляются за его ноги и тоненькие голоса, которые говорят "Вы такой крутой, мистер Чон" заставляют его сердце таять. Так всё и было.***
Когда Чонгук предлагает Хосоку стать его шафером, тот более, чем удивлен. - Хён, даже не смотри на меня так. Конечно же, ты должен быть моим шафером, - уверяет Чонгук с его фирменной кроличьей улыбкой. - А что на счёт Сокджин-хёна? - Спрашивает Хосок, уверенный, что Сокджин, скорее всего, будет расстроен. - Он организовывает свадьбу, - Чонгук хихикает, словно Сокджин, занимающийся столь важным делом был чем-то смешным для него. И добавил, - и он испечёт свадебный торт. - Тогда, конечно, я согласен, - улыбается Хосок. Конечно, он согласен. Ни для кого не сюрприз, что Юнги предлагает стать шафером Намджуну. Эти двое были лучшими друзьями со старшей школы, и у Юнги, по правде говоря, не было больше никого, кого бы он мог просить о чём-либо подобном. Возможно, ещё его брат, но они с ним не были настолько близки. Свадьбу назначили на осень. Вскоре уже сентябрь, Чонгуку исполнится двадцать два, и вот он официально покончивший с университетом работник компании, разрабатывающей видеоигры, занимающийся разработкой дизайна. Намджуну исполняется двадцать пять, и свадьба назначена на следующий после его дня рождения день. - Это день, когда мы с Чонгуком познакомились, - сказал Юнги, когда Намджун спросил у него о дате. - Это показалось мне правильным, - добавил он после. Намджун только кивнул. Он понимал. Свадьба была организована в оттенках бургунди, сливового и серого, и кроме этого, с огромным количеством цветов и гирлянд. Всё выглядело так, словно Чонгук действительно слизал всё это с Пинтереста. Хосок и Намджун стояли рядом с алтарём вместе со своими лучшими друзьями, и Хосок думал об их свадьбе и о цветах, в которых она должна быть оформлена. Он решает, что это должны быть серовато-голубой, бежевый и много зелени, потому что это напоминает ему об их с Намджуном поездках на пляж, о безупречном цвете голубого неба, и потому что зелёный это его любимый цвет. Теперь он не может дождаться, когда воплотит это в реальность. Так всё и было.***
Они съезжают со своей квартиры - той, в которой они жили с тех самых пор, как начали учиться в университете, - поздней весной. Они "выросли" из этого дома, к тому же, Намджун хотел завести собаку, а хозяин квартиры был против животных, поэтому они съезжают. Они искали что-то подходящее несколько месяцев, но не находили ничего и в половину похожего на то, что они хотели. Это всегда было либо что-то слишком современное и безупречное, либо что-то старое и не в очень хорошем состоянии, но в конце концов, в одном из центральных районов города, где Хосоку нравилось больше всего, они нашли особняк, который словно появился из какого-то фильма. Он был слишком хорош, чтобы оказаться настоящим. Они сразу же согласились на него, потому что он был единственным в своём роде. В первую ночь в этом доме, в котором не было ничего кроме огромного матраса Намджуна, они занимаются любовью, и это кажется таким правильным. Хосок седлает колени Намджуна , двигаясь на нём сверху мучительно медленно и глубоко насаживаясь. Намджун сильнее сжимает бедра Хосока, оставляя на них следы от своих пальцев, наблюдая за тем, как мышцы живота Хосока напрягаются с каждым его движением. - Перестань дразнить меня, - воет Намджун, но Хосок только смотрит на него с этим своим самодовольным выражением лица, которое возбуждает Намджуна ещё больше. Хосок улыбается до отвратительного сладко, замедляясь ещё больше, тем самым выбивая болезненный стон из Намджуна. - Это твоё наказание за то, что ты не согласен со мной относительно цвета для гостиной, - он проводит руками по гладкой коже плеч Намджуна ниже, опускаясь на грудь, поглаживая. - Серьёзно? Так это моё наказание? - ухмыляется Намджун. Хосок не успевает спросить, почему он улыбается, когда Намджун переворачивает их. Спина Хосока сталкивается с матрасом с глухим хлопком, и он смотрит в блестящие глаза Намджуна, пока младший устраивается меж его ног. - Говнюк, - выдыхает Хосок, закрывая глаза. - Да ладно, тебе же нравится, когда я доминирую. - Младший оставляет несколько горячих поцелуев на острой линии челюсти Хосока, от чего тот резко выдыхает, поджимая пальцы на ногах. - Я знал, что не следовало тебе этого говорить. Теперь у тебя есть преимущество. - Он весь дрожит, его ноги обвивают бедра Намджуна. Намджун входит в него без предупреждения, и Хосок закрывает глаза, стараясь сдержать свой стон. - Что это было? - издевается Намджун, и Хосок сильно сжимает бицепс младшего, оставляя глубокие царапины на коже. - Господи, просто заткнись и трахни меня, - приказывает тот, и Намджун проводит носом по идеальной линии плеч Хосока. - Ты уверен? Хочешь, чтобы я сделал это медленно? - спрашивает он низко, едва ощутимо двигая бедрами. - Хочешь наказать меня, да? - Джун-а, - воет Хосок, ещё крепче сжимая чужой бицепс и ёрзая под своим парнем. - Что? - Шепчет Намджун, кусая его за ухо. - Что, детка? - Я клянусь, что если ты сейчас же, блять, меня не трахнешь, то я... Ох, - он выгибается на матрасе, Намджун снова двигает бедрами навстречу, и старший не в состоянии сдержать стон. - Чёрт! Намджун закрывает глаза. Он никогда не сможет привыкнуть к этому. Привыкнуть к Хосоку под ним, к тому, что Хосок его. Он никогда не привыкнет к этому чувству эйфории, которое дарит ему Хосок. Он набирает темп, буквально заставляя Хосока шипеть, когда его рука тянется к члену старшего, используя капли предэякулят, надрачивая ему. Ладонь Намджуна движется в одном темпе с его бедрами, и мир Хосока блекнет, все его чувства словно смешиваются в одно, и всё о чем он может думать это Намджун. Намджун. Намджун. Капли пота стекают по вискам Намджуна, скатываясь по челюсти, перед тем, как сорваться и разбиться о плечо Хосока. Хосок вздыхает, когда Намджун толкается особенно глубоко, и притягивает его ещё ближе, словно они могут быть ещё ближе. "Ближе. Ближе. Ещё ближе», - думает Хосок. Этой близости никогда не будет достаточно. - Я почти, - умудряется произнести, его горло сухое, а глаза мокрые от слёз. - Правда близко. Чёрт. Прости, Джуни. - Всё, - Намджун сглатывает, его бедра начинают дрожать, словно в них разгорается некий огонь. - Всё в порядке, малыш. Ты можешь, - он резко выдыхает, понимая, что он и сам уже на грани. - Ты можешь кончить. Хосок качает головой и вгоняет ногти ещё глубже в нежную кожу Намджуна. - Я хочу... хочу после тебя, - говорит он невнятно и сбито. - Я не... не хочу, пока ты не... Чёрт! Пока ты не будешь готов... - Какой же ты хороший, малыш, - выдыхает Намджун, оставляя быстрый поцелуй на его открытых губах, и толкается в него. - Ты всегда так хорош для меня. Хосок наслаждается этими словами, ему нравится, когда Намджун называет его так - <i>хороший мальчик, милый, красивый, всегда после этого повторяя "ты всегда так хорош для меня". Хосоку никогда не нравились все эти обращения во время секса, но слова Намджуна заставляют его чувствовать себя любимым, чувствовать себя желанным, словно он на самом деле хорош и достоин всего в этом мире. Намджун матерится, выдыхая, опаляет горячим дыханием ухо Хосока, когда чувствует, что он уже близок. - Кажется, я сейчас кончу. Хосок кивает, и выгибается на матрасе, когда Намджун толкается в него и попадает по тому самому месту. - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - шепчет он словно в горячке. - Кончи для меня, детка, - просит Намджун и Хосок не сдерживается - его мир распадается на множество цветов, он больше не сдерживает себя и, боги, он никогда не устанет от этого. Он пачкает руки и живот Намджуна, но тот не возражает, он двигается внутри Хосока ещё несколько раз, перед тем как поймать свой оргазм. Его бедра дрожат, когда он пытается подняться, его дыхание неровное, он наклоняется над Хосоком, всё ещё находясь внутри него. Старший моргает, открывает глаза и, смотря на это восхищение на лице Намджуна, хочет расплакаться. Это всё слишком хорошо для него, слишком хорошо. Слишком. - Эй, - тихо окликает Намджун и целует нежно, - я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю. Так всё и было.***
На выходных Ким Тэхён подрабатывает волонтёром в приюте для животных, он обещает Хосоку и Намджуну, что поможет им найти их идеального ребёнка с шерстью. Единственное, что им нужно будет сделать, это прийти, что они и делают. Они приезжают в приют, расположенный в западной части города, ранним солнечным субботним утром. Намджун практически подпрыгивает от волнения, стараясь поговорить с каждой собачкой, мимо которой они проходят. - Мне кажется, я нашёл для вас замечательного парня, - говорит Тэхён, уводя Намджуна к золотистому щенку лабрадора, но Хосок идёт в другую сторону, к одной из крайних клеток. Он приседает, чтобы получше рассмотреть маленькую собаку, которая лежит в глубине клетки и смотрит неодобрительно. Он выглядит таким грустным и одиноким. - Эй, малыш, - мягко говорит Хосок, просовывая палец за проволоку, аккуратно шевеля им. - Как тебя зовут, а? Щенок моргает, удивленно смотрит на Хосока с глубины своей клетки и медленно поднимается со своей маленькой плюшевой кроватки. Когда он поднимается, Хосок видит, что у него нет задней лапки. Он обещает себе, что не будет плакать. - Хоби, - зовет Намджун с противоположной стороны; щенок лабрадора сидит у него на руках, облизывает его лицо. - Посмотри! Он такой милый! Я ему понравился! - Подойди сюда, - только и говорит Хосок, и переводит взгляд к клетке, в которой собачка медленно идёт к проволоке. Тэхён торопливо подходит к нему, присаживается рядом с Хосоком и улыбается. - Это Чин. Он довольно взрослый. Ему примерно десять лет на самом деле. Он потерял ногу, а ещё у него кое-какие проблемы с сердцем. Большинство людей не обращают на него внимания, но он действительно очень милый. - Кто он? - спрашивает Хосок, когда Тэхён открывает клетку. - Он смешанной породы. Пудель смешанный с померанским шпицем. Он потерял ногу, когда его сбили. Его владельцы оставили его здесь пару месяцев назад. У него была жуткая депрессия. Я бы сам его забрал, если бы у меня дома уже не жили пять собак. К тому же, Чимин меня похоронит заживо, если я приведу ещё одного. Никому не удавалось заставить его подняться, но посмотри, - Тэхён улыбается, смотря на то, как Чин направляется к Хосоку, - ты ему понравился. Намджун подходит к ним, всё ещё держа взволнованного щенка лабрадора на руках. - Кто он? - спрашивает он, когда Хосок неуверенно протягивает руку к Чину. - Я думаю... Думаю это он, Джуни, - мягко отвечает Хосок, когда Чин утыкается в его ладонь. - Ты думаешь, - спрашивает Намджун, поглаживая щенка у себя на руках. - Я знаю, - Хосок смотрит на него, улыбаясь. - Это потрясающе, ребята. Чин заслуживает хорошую семью. Он не мог найти людей лучше вас, но вы уверены? - Тэхён был не в состоянии скрыть своей радости - улыбка растеклась по его лицу. - Абсолютно, - кивает Хосок, медленно поднимая пса, аккуратно, чтобы не причинить ему вреда. - Но я должен предупредить вас, ребята, что у Чина много проблем со здоровьем. Он довольно стар, у него проблемы с сердцем, и вы можете передумать, когда дело дойдёт до оплаты счетов, - предупредил Тэхён, когда Намджун передал ему на руки щенка лабрадора. Он подошёл, чтобы погладить Чина, который уткнулся мордочкой в грудь Хосока. - Деньги не будут проблемой, - уверяет Намджун, сердце которого сжалось при виде Хосока столь очарованного пожилой собакой. - Что нам нужно подписать? Так всё и было.***
Чин неуклюж и много спит, но это не мешает тому, что он становится их настоящим ребёнком. Хосок покупает ему дурацкие костюмчики, заботится о нём, как о ребёнке, бесконечно балует его, и, в общем, проводит с ним всё своё время. Намджун наблюдает за ними и чувствует себя бесконечно переполненным любовью и восхищением каждый раз, когда глаза Хосока загораются из-за того, что Чин сделал что-то умилительное. Это заставляет Намджуна задуматься о будущем, о том, как будет выглядеть Хосок, когда их ребёнок будет вести себя странно или очаровательно, как он будет выглядеть, держа на руках их ребёнка, как он будет выглядеть в роли отца. Каким он будет отцом. Однажды, после особо напряжённого дня в студии (всё эти мелодии, звучащие в его голове, но которые столь упрямо не хотели укладываться в ноты), Намджун вернулся домой, и застал Хосока с Чином на руках в их гостиной перед телевизором, по которому транслировали рекламу нового чудо-геля для волос для мужчин среднего возраста. - Привет, дорогой, - Хосок повернулся к Намджуну. - Я приготовил жаркое на ужин, а ещё я пошёл и купил шоколадного мороженого. Подождите, поправочка, - он немного приподнял Чина и продолжил, - мы пошли и купили шоколадного мороженого. Оно в морозилке. В тот момент Намджун был просто перегружен чувствами к этому парню. Всё было столь обычно и привычно, но чувство любви накрывало его с головой снова и снова. Он позвонил Сокджину и Юнги, извинился перед Хосоком, так как вспомнил, что он обещал помочь Сокджину собрать новую книжную полку из IKEA после работы, и вылетел из квартиры, едва не срывая дверь с петель. В тот вечер Намджун идёт и покупает кольцо, получая благословение от Сокджина и Юнги, которые обошли с ним восемь ювелирных магазинов, до того как Намджун наконец-то нашёл идеальное кольцо - тонкую серебряную полоску, усыпанную столь же изящными маленькими бриллиантами. Простое, но потрясающее. Он не может успокоиться всю дорогу домой, уже зная, что когда они с Хосоком вернутся в родной городок, проведать своих матерей, он сделает ему предложение в стареньком домике на дереве, который они построили, когда им было по десять лет. Так всё и было.***
Намджун подталкивает Хосока вверх по шаткой лестнице, которая поднимается по старому дубу на заднем дворе его дома, весь путь выслушивая причитания старшего. - Я слишком стар для этого. Я слишком большой для этого домика. Если мы умрем, то это будет только твоя вина, Джун-а, - Намджун только улыбается на это, потому что он не сможет сказать ни слова сейчас. У него во рту пересохло, сердце готово вырваться из груди, а ладони вспотели. Они сидят в домике на дереве, который запустел и покрылся пылью за всё время, проведённое без посетителей. Бедный дом, не использовавшийся с тех пор, как Юна и Мисук выросли и стали слишком взрослыми для таких игр, точно так же как и Хосок с Намджуном за несколько лет до них. Хосок сидит скрестив ноги и осматривая комнатку, ожидая пока Намджун устроится - он крутился на месте, никак не мог найти удобное для себя положение, словно муравьи залезли к нему в штаны. - Что случилось? - Спрашивает Хосок, наклоняя голову так, что чёлка спадает ему на глаза. - Зачем ты потащил меня сюда, а? Ты же знаешь, что эта штука может обвалиться в любой момент? Этот домик был надёжным, когда мы были детьми, но не сейчас. - Я хотел, чтобы мы поднялись сюда, потому что, когда мы были детьми, это было наше место, и я бы хотел, чтобы ты помнил об этом, - нежно сказал Намджун, его щёки покраснели то ли от сказанных слов, то ли от прохлады, Хосок не мог сказать точно. - Малыш, я всегда буду помнить об этом. Это же место, в котором мы рисовали наш комикс, помнишь? - Хосок рассмеялся, лаская слух Намджуна этим звуком. - Конечно, я помню, - ответил он застенчиво, - я просто... Я... Хосок, Чон Хосок, я люблю тебя и я не хочу когда-либо быть без тебя. Ты всегда был нужен мне, даже тогда когда я был маленьким и всё ещё не осознавал этого. Я не могу дышать без тебя, не могу чувствовать себя в безопасности. Я не хочу проводить и дня без тебя. Я хочу состариться вместе с тобой, хочу завести больше собак... Я хочу создать семью с тобой. Я хочу, чтобы когда-то мы сами помогли нашим детям построить домик на дереве, и я хочу просыпаться по утрам рядом с тобой на протяжении всей своей жизни. Хосоку кажется, что его сердце пытается проломить ему грудь, так сильно оно бьётся. Он подносит к груди руку и напоминает себе дышать. - Намджун, что... Зачем ты говоришь мне всё это? - Потому что, - выдыхает он и тянется к карману, пытаясь там что-то найти, - потому что, Хоби, в этой жизни, в следующей, и во всех после я хочу быть с тобой. - Это... - Хосок шумно выдыхает, когда Намджун открывает маленькую черную коробочку с серебряным кольцом внутри. - О, господи. - Чон Хосок, любовь всей моей жизни, мой соулмейт, мой дорогой любимый малыш, - говорит он, посмеиваясь из-за того, что Хосок подпрыгивает на месте. - Ты выйдешь за меня? - Закрой свой чёртов рот, - Хосок поднимается и перемещается к Намджуну на колени. - Ты грёбаный идиот, я не могу поверить, что ты только что сказал всё это слащавое дерьмо. Я убью тебя. Намджун смеётся, стараясь сохранить равновесие и не завалиться на спину. - Это значит "да"? Хосок усыпает его лицо поцелуями и: - Да, это миллион раз да, ты засранец. Я так тебя люблю. Господи, как же я тебя люблю. Так всё и было.***
Они женятся летом, и их свадьба организована в синем, как прекрасное голубое небо, бежевом, как песок, и огромном разнообразии оттенков зеленого, любимого цвета Хосока, цветах. Этот день наполненный смехом, счастьем и невообразимым количеством любви. Позже они берут к себе ещё несколько собак, начинают процесс по усыновлению ребёнка, и проводят каждый день всё больше и больше влюбляясь в друг друга. Потому что Хосок всегда был тем единственным для Намджуна, а Намджун всегда был его.