***
Ветер шевелит сухую траву, доносит запах горькой полыни и клевера. О дорогу стучат копыта, взметая пыль. Эльф пригинается к торсу коня, крепко сжимая поводья и касаясь щекой жестковатых прядей гривы, ладонью — взмыленной шеи. Взгляд невольно обращается к полю, где нет почти зелени, где всё выжжено солнцем, где всё сухо и мертво. Эти люди — они совсем не умеют обращаться с природой! Хотя бы за это они достойны ненависти и презрения. Но здесь, на воле, всё же лучше, чем дома — клетка, хоть и золотая, никогда не принесёт счастья. Лирану — точно. Он до сих пор не понимает, как его народ, такой властный, такой свободолюбивый, такой сильный — годами живёт в добровольном заточении, сокрытии себя от мира. Будто он, этот жалкий мир, способен им навредить! Сколько в истории было войн — и эльфы всегда выходили с победой, если участвовали. Сколько раз их пытались найти — и они ревностно скрывали границы своих городов, так никто и не проник ни разу под своды леса Диль Бельеррн, где было сердце их народа, их дом. И Лиран искренне не понимает своего короля, что вот уже почти сто восемьдесят лет правит их страной: после того, как Рианделл, сын Ливриена, отошёл от дел, передав престол своему сыну. Он, верно, и никогда этого не поймёт: ему не объясняли мотивы политической жизни, да и зачем? Разве он этого достоин? Разумеется, нет. Эльф позволяет себе найти место под сон только под рассвет, завидев единственный, кажется, лес, который был сохранён не эльфами. Кем — неизвестно доподлинно, но он уверен отчего-то, что вовсе не людьми. Ведь даже более похабные оборотни и самовлюбленные фейри относятся к природе в разы бережнее. Просто они-то истинно понимают, что в ней — жизнь. Что без неё — смерть. Что Древние даруют хороший урожай и приплод скоту только если этому будут способствовать. Он позволяет коню напиться лишь после того, как отходил его, а сам забивается ближе к могучему высокому дереву, меж его корней, кутается в плащ, и долго смотрит на густую плотную зелень, гадая, как далеко его преследователи. То, что они не успокоятся, пока не вернут его домой или не убьют, он знал точно. Такое не простят у них. Ему — точно не простят.***
Столица Северного королевства встречает Лирана сияющими шпилями замка и крепостными стенами. Он сначала хмурится, увидев впереди ворота в город, а потом, передумав, довольно хмыкает, пришпорив коня: где ему скрыться, как не в толпе, где спрятаться, как не в самом густонаселённом городе страны? Тут его заклятые друзья точно не найдут. Эльф пускает коня рысью, а когда копыта начинают цокать по круглому камню дороги, соскакивает и ведёт за поводья. Поправляет капюшон на голове, радуясь, что на него никто не пялится из-за длинных волос, слегка раскосых глаз и — о, ужас! — туники и брюк. Потому что его безусловно примут за женщину, а женщинам тут принято ходить только в платьях. Ну какая же, Древние их возьми, глупость! Вздыхая, он пересчитывает монеты: ещё у себя дома он успел подпольно поменять свои честно заработанные деньги на людские. И пока хватало с лихвой. Со всех сторон слышатся беспорядочные выкрики, визг и смех детей, то тут, то там пробегают босые малыши. Вокруг — грязь и нищета. Ну, а что он хотел видеть на окраинах людского города? Тут на окраинах только те, кто не смог пробиться выше. Это он уже усвоил. Он ссыпает часть монет в мешок и привязывает на пояс, продолжая путь к центру. Закономерно то, что он чувствует, как чужие шаловливые ручонки шарят под плащом, и успевает перехватить, цепко сжимая и приставляя кинжал к шее. — Если ты надумал меня обокрасть, ты не на того напал, — шепчет он в самое ухо какому-то пацану-оборванцу, а тот только в панике вращает глазами, даже не пытаясь что-то пытаясь пропищать, чтобы не порезаться о заточенное искусно лезвие. — Хотя, впрочем, ты можешь честно заработать. Немного. Покажешь, как у вас здесь одеваются местные женщины и поможешь мне найти такие наряды — оставшиеся в мешке монеты станут твоими. Согласен? Или мне позвать стражу за то, что ты пристал к иноземцу? — вкрадчиво шепчет эльф. Дожидается судорожного кивка и хмыкает. Разумеется, никакая стража ему не помогла бы, но откуда это знать неграмотному оборванцу? — Идём, — он отпускает смуглую руку и мальчишка радостно улыбается, жестом поманив его за собой. Его удивляет, что он не говорит, но это последнее, что его волнует сейчас: нужно как можно меньше светить своей сущностью здесь. Время от времени человек показывает пальцем на женщин, а минут через десять они добираются до рынка, который шокирует Лирана. Не в лучшем смысле шокирует. Скабрезные шутки продавцов, призванные привлечь покупателей, тесная толпа, вульгарно хихикающие от бесстыдных комплиментов девушки. Он с ужасом созерцает это всё, а потом его тянут за руку, и Лиран поворачивается в ту сторону. Ему показывают на огороженное пространство, где в тени отдыхают лошади, и парнишка тыкает пальцем на Азазельфа, потом на свободное место там, и Лиран наконец понимает, что от него требуют: оставить коня. — Не украдут? — с подозрением фырчит он. И незнакомец машет головой с такой силой, что слипшиеся волосы мотаются из стороны в сторону. В лавку они заваливаются уже уже через пару минут после того, как эльф послушно оставляет коня отдохнуть. Молчаливый мальчишка тыкает пальцем на него, глядя огромными глазищами на продавца, и в конец раздражённый эльф фырчит несдержанно: — Ну, полное отсутствие воспитания, — закатывает глаза, чуть спуская капюшон с головы и поправляя не первой свежести пряди. Помыться бы надо. — Да Вы не гневайтесь на него, барышня. Эмиль же у нас немой, он по-другому и не сможет, — подбегает к нему девчушка из-за ряда вешалок, махнув рукой на мужчину-продавца. Подхватывает под руку, преданно заглянув в глаза, и осторожно ведёт вглубь магазинчика. — Я сама помогу, отец, отдохни. Всё-таки, хорошо, что его за женщину принимают. Он-то сумеет это обернуть в свою сторону. И с улыбкой кивает девушке, шагая следом. — Что Вы хотели бы купить? Знаете, папа недавно из-за моря привёз такие изумительные платья, думаю, они вам пойдут. Пожалуйста, не стесняйтесь, я вам всё покажу. Если нужно — у нас даже можно подшить наряды по фигуре, — щебечет она, уже вскочив на какой-то шаткий табурет и снимая с вешалок наряды. — Знаешь, я не особо в курсе, как у вас тут ходят, не местная же, — эльф, касается пальцами тканей, которые кажутся наощупь ему жесткими и неприглядными. — Так что одень-ка, пожалуй, меня с ног до головы так, как у вас тут ходят. Чтобы не выделяться особо, — просит он, снимая плащ. И завертелась круговерть: на него примерили кучу платьев, из которых он выбрал самые мягкие, однако, отметив про себя, что они всё же жестче, чем наряды эльфов. Причём девушка ему ещё всучила какую-то странную вещь, похожую на обрезанный корсет на лямках и застежке сзади, но очень уж объёмный: — А все у вас там такие плоские-то, небось? Не кормят будто! — Все, все, у нас это нормально считается. — Да ты что! Ужас какой, зачем же себя так мучить… — и дальше, и дальше длились причитания, пока Лидия, как представилась сама девушка, его обхаживала. Пара повязок на волосы и фартуков, ботинки были выбраны и примерены. А вот бельё он решил, конечно, взять, чтобы не привлекать внимания, но штаны снимать не стал, чтобы не шокировать впечатлительную особу. Как ей потом объяснишь, что у них и там все считается нормальным? В итоге он оставил в этом магазинчике чуть больше половины того, что было в мешке, но ушел с ворохом сумок. А остальное вручил честно заработавшему Эмилю. Тот восторженно начал размахивать руками, что Лидия перевела ему со смехом над ничего не понимающим Лираном как «Спасибо». Он сдержанно кивнул да и вымелся из лавчонки, на всех порах топая к конюшне. А вскоре оттуда и Эмиль выскочил, как ошпаренный.