Поезда, поезда

      На дворе стояла почти середина января. Недавно отгремели шумные праздники.       Многие избавились уже от старых календарей на стенах, полках и столах, расположенных в жилых или общественных помещениях. Да и главный символ — ёлочка — уже где-то отсутствовала, канула в лету или отправилась обратно покоиться в коробку, совместно с прочей сверкающей атрибутикой.       Однако люди ещё не привыкли окончательно к тому, что новый год настал, казалось, что старый ещё витал в воздухе, в событиях, напоминая о себе.       Белый вальс беспрепятственно кружил по пересекающимся улицам, длинным дорогам многих городов нашей необъятной страны. Танец был непредсказуем, волен, непослушен, то ускоряя темп, то замедляясь, даже застывая. Отчего снежинки приводили в восторг прохожих, проезжих или случайных зрителей, выглянувших в окно из какого-нибудь здания, так как казались застывшими посреди полёта, словно запечетлённые фотоаппаратом. Затем, ничего не объяснив, меняли своё направление — устремлялись вверх, как запущенная ракета или фейерверк.       Взрослый мужчина, одетый в тёмное полупальто, чёрно-красную шапку и, такой же расцветки, небрежно повязанном шарфе, неспешно передвигался среди этого действа и размышлял, что снежинки вели себя, как люди, потерявшиеся в пространстве или в собственных мыслях.       Он являлся творческой личностью, поэтом и музыкантом, поэтому ему были свойственны подобные метафоры, сравнения или олицетворения.       В последние месяцы старался привнести нечто новое в своё развитие. В голове клубились, словно струйки дыма от сигареты, различные несформировавшиеся задумки, коих было слишком много, слишком разные, слишком противоречивые. Только не мог нащупать, что именно выбрать и как связать воедино. Подходил экспериментально.       Он не боялся показаться кому-то необычным. Некоторые аспекты вызывали диссонанс у общественности, неприятие. Отчасти даже льстило, что его творчество или его манера поведения, его склад сознания не для всех предназначенны. Однако искренне радовался, когда кто-то способен проникнуть глубже и увидеть спрятанные образы за всей этой артистической "узорчатой ширмой", без подсказок, без лишних объяснений, найти именно те мотивы, те формы, тот посыл, которые он заложил и отразил.       С другой стороны, не особо обращал внимание на чужую реакцию, так как ему было важно оставаться честным перед самим собой в первую очередь. Делать то, что сам считает нужным в данный момент. Выражать в творчестве своё собственное отношение к какому-либо личному или вовсе общественному внешнему происшествию, внутреннему потрясению.       Сейчас он был свободен, предстоящее выступление состоится через несколько дней. Поэтому решил провести время для успокоения души, навестить сына, маму. Его любимые люди, которые находились в другом месте, далеко. А он скучал по ним, жаждал ощутить их близко.       Среди этого снегопада он добрался до вокзала, ждал нужный поезд, направляясь в Екатеринбург. Кто-то другой бы промолвил, что погода сурова излишне для Москвы стояла, но его это не пугало вовсе, он привык с детства к морозами и не таким, а похлеще аж.       Транспорт пришёл на станцию, замедлился и шумно остановился, с лязгом открылись дверцы, выпуская одних пассажиров, затем запуская других. Образовалась суматоха, многие вошедшие поспешно пытались занять свои места.       Чуть переждав снаружи до более-менее спокойного момента, пробрался осторожно сквозь, стараясь никого не задеть, не причинить какого-либо вреда. Глеб мельком заглянул в одно из купе, пытаясь найти своё.       Как оказалось, это было не то купе, его находилось чуть дальше. Но его привлекло данное, скажем так, содержимым...       Там находился Вадик.       Его брат спокойно сидел, направив взгляд на перрон, на бродящих там людей. Мужественное лицо, с крупными и волевыми чертами, прежде обуреваемое страстями, теперь выражало некую отрешённость от происходящего.       Глеб осознавал, что Вадим его не заметил, по крайней мере, не сейчас. Был шанс уйти мирно, не оставив малейшего следа своего присутствия. Почему же ноги не хотят двигаться дальше?       Не только ноги были против идеи ухода. Появилось какое-то онемение и в других частях. Побороть своё тело он смог бы, конечно, направив в итоге. А надо ли бороться с нахлынувшими чувствами?       Он подсознательно хотел здесь остаться, хотя в душе до сих пор терзалась и потрунивала по углам обида за прошлое.       Прошлое есть прошлое, хоть грустное, хоть счастливое, всякое случалось, неважно какое именно, ведь оно часть нас всех. А теперь настоящее. Надо жить дальше пытаться.       Глеб собрался с духом и тихонько вошёл, приближаясь к другому мужчине и всматриваясь в его лицо, промолвил при этом: "Привет, Вадик!"       Старший затревожился чуть от неожиданности, его ресницы затрепетали, пару раз закрыв глаза, словно принося сознание из другой реальности в нашу, но старался быстро собрать себя в руки. Он узнал голос сразу, в этом не было никакой трудности или загадки. Самое тяжёлое и непредсказуемое заключалось в другом — как себя они поведут друг с другом... После всего. Подумал, что надо быть готовым к любому исходу встречи. Машинально повернул голову к обладателю родного голоса, чтобы удостовериться окончательно в происходящем. Да, это был именно Глебушек. ___