Кто чего боится, То с тем и случится, — Ничего бояться не надо. Эта песня пета, Пета, да не эта А другая тоже На неё похожа… Боже! А.А.А.
Чанёль ненавидел символ орла на воротнике своей генеральской формы, ненавидел кожаные ремни вдоль бёдер, на которые крепилось оружие, ненавидел каждую незаметную и несущественную деталь своей офицерской формы. И связано это было, в первую очередь, с тем, что Чанёль ненавидел самого себя. Ненавидел лютой ненавистью, граничащей с безумством, и не мог ничего с этим поделать. -Сэр! -Прикладывая руку к виску, отдал честь своему командиру солдат. Чанёль прошёл мимо него, не обратив внимания на вычищенные до блеска сапоги, прямую осанку и убранные назад волосы, чуть бритые на висках точно так, как брил их всегда он сам. Эти люди. Эти люди ровнялись на него во всём. Эти люди видели в нём идеал. «Эти люди…», — устало думал Чанёль и, не скрывая своего пренебрежения к ним, сплёвывал вязкую слюну на пол, прямо под их вычищенные до блеска сапоги. -Ваше превосходительство! -Сэр! -Сэр!!! -Ваше превосходительство!!! -Ваше превосходительство!!!!! -Сэр!!!!!! Чанёль прошёл до мостика под громкие выкрики солдат, что, приветствуя его, едва не надрывали свои молодые глотки. Явно не замечая того, как лицо их командира покрывалось чёрной тенью неприязни всё гуще и гуще. -Мой генерал… Чанёль брезгливо отёр ладони друг о друга, когда рядом с ним возник мужчина в белом халате. Его чёрные волосы были коротко подстрижены, нос высоко вздёрнут, а насмешливые губы искривлены в заискивающей улыбочке. -Профессор. -Кивнул ему Чанёль и сразу отвернулся, игнорируя вновь открывшего рот мужчину. -Лейтенант! -Крикнул Пак. -Принеси мне отчёты майора северного подразделения за последнюю неделю. Длинноногий парень у дверей быстро юркнул в проход, но ещё до того, как створки за ним закрылись, он появился вновь. Лейтенант положил бумаги перед генералом на стол и, приложив руку к виску, отошёл на своё место. Чанёль никогда ничего не брал из рук. -Есть что-то интересное для меня, мой генерал? -Пропел рядом с Паком мужчина в белом халате. Чанёль окинул его ничего не значущим взглядом и быстро перевернул несколько страниц. Было много цифр и мало слов, в основном короткие и ёмкие фразы: «Убиты…», «Казнены…», «Замучены…», «Изуродованы…», «Взяты в плен…» Чанёль отодвинул папку в сторону ожидающего профессора, и, как только его тонкие пальцы схватили посеревшую бумагу, Пак отошёл в сторону и, обойдя стол, присел на своё место во главе. -Докладывайте. -Коротко сказал Чанёль. Низкорослый, тонкий и подвижный учёный, сжимающий в руках жёлтую папку, неопределённо кивнул головой и, поправив свои аккуратные, идеально круглые очки на переносице, начал говорить. Его плавный и звонкий голос отражался от барабанных перепонок генерала и улетал куда-то в железные стены зала… Чанёль ненавидел орла у себя на воротнике, тугие ремни на бёдрах и этого человека. Этого низкорослого и тонкого мужчину в белом халате, с лихорадочным блеском глаз и звонкими голосом, вещающим что-то о закончившихся исследованиях нового препарата под кодовым названием «Z-517». -Мой генерал. -Прочистив горло, он попытался привлечь внимание Пака, и, как только их чёрные глаза встретились, мужчина продолжил. -Мой генерал, позволите ли вы показать вам результаты нашего кропотливого труда? Чанёль сухо кивнул, и его бесчувственные черты лица в мгновение загрубели. Он поднялся из-за стола и пошёл на выход из залы, чувствуя, как нервный и дрожащий профессор следует за ним. Этот человек буквально изменился за несколько секунд. Пропала его кривая улыбочка, слащавый голос, напыщенность и ирония, но появилась нервозность в движениях, скованность и нездоровый блеск в глазах. Чанёль ненавидел учёных. А этого в особенности. -Сюда, прошу. -Мягко прощебетал мужчина, приоткрыв двери для генерала. В лаборатории, к большому удивлению Чанёля, никого не оказалось. Огромное помещение, наполненное массой запахов, сотней каких-то приборов, клеток, таинственно прикрытых тёмной тканью, сейчас пустовало. Чанёля покоробила тишина, что царила здесь, среди серых стен и металлических столов. Ему стало неуютно и даже как-то мерзко. А ведь ещё долю секунды назад… казалось, что хуже быть и не могло. Чанёль был готов вскрыть себе глотку тупым ножом, но оказалось… -Мой генерал. -Пак обернулся на голос учёного, тот сиротливо стоял у одного из столов, поглядывая на генерала как-то по-детски смущённо. Чанёль подошёл ближе. -Показывайте. -Сухо скомандовал он, сложив руки за спиной. Мужчина в белом халате засуетился, его блестящие глаза забегали по склянкам, пробиркам и трубкам, как будто не зная, с чего же ему начать… Чанёль нахмурился. -Профессор. -Да-да, я сейчас, сейчас… Он сжал пальцы рук в кулаки, разжал их обратно и выдохнул, взглянув на Чанёля. -Z-517 химическое вещество, поражающее, в первую очередь, дыхательные пути. -Мужчина поднял маленькую колбочку с прозрачным, чуть беловатым веществом и продолжил. -Кодовое название «Texis». Чанёль скривился, но ничего не сказал. -Я могу предложить вам пронаблюдать всё в действии… -Неуверенно сказал учёный. Чанёль раздражённо кивнул. Этот профессор выводил его из себя своей непонятно откуда взявшейся скромностью. Будто он, Чанёль, не знает, какие зверские вещи творятся в этой лаборатории. -Показывайте, я спешу. Учёный быстро-быстро закивал головой и вместе с пробиркой в руках отошёл к ближайшей клетке. Чанёль выдохнул сквозь зубы. Профессор резко отдёрнул ткань тёмного полога. Что-то звякнуло, дёрнулось и замерло. За решёткой сидела маленькая девочка лет пяти-шести. Больничная рубашка на ней была вся измята, на маленькой ручке не хватало двух пальчиков, волосики на голове и вовсе отсутствовали. Чанёль прикрыл покрасневшие глаза, а уже через секунду перед ним оказался воодушевлённый профессор с респиратором в руках, у него у самого уже был надет на лицо такой же. -Мой генерал, ваша безопасность превыше всего. -Чуть искаженным голосом, но оттого лишь более неприятным сказал мужчина. Чанёль резко выхватил из его рук респиратор и надел. Он забыл о своём принципе: не брать ничего из рук, забыл о боли в груди, даже о самом себе. Снова что-то дёрнулось, звякнуло и замерло, но сейчас Чанёлю было предельно ясно — его сердце. Это было оно. Учёный напротив него подвигал, будто прошёлся замершими в воздухе пальцами по клавишам пианино и выдохнул: -Прошу. Чанёль сделал несколько шагов к клетке. Девочка и не шелохнулась, её безжизненный взгляд замер, она будто уже нечего не чувствовала и не понимала. Генерал даже представить не мог, через что ей пришлось здесь пройти, через какие муки, через какую боль… И за что?! За что?! «Господи, за что?!» -Так… Дозировка два к одному… -Бормотал про себя профессор. Он подошёл вплотную к клетке и, безбоязненно просунув руку между прутьев, облил светло-синее личико малышки ядом, словно животному кинул подачку и довольный собой отошёл к Чанёлю. Ноздри девочки тот час же затрепетали. Иссохшееся тело задрожало, тоненькие пальчики вцепились в горло и с остервенением принялись срывать отросшими ногтями кожу. Из её глаз полились слёзы, а из лишённого зубов и языка рта начали доноситься какие-то нечеловеческие звуки… Чанёля буквально прошибло насквозь. Он схватился рукой за стол, чуть накренившись вперёд и, с силой стиснув зубы, закрыл глаза. Её синее, худое, израненное иглами и скальпелем тело будет мучать Чанёля в кошмарах вечно. Ещё одно тело, ещё одно. -Что с вами? -Где-то на периферии Чанёль услышал ненавистный голос. -Мой генерал… Пак выпрямился и, скосив красные от напряжения глаза на удивлённого профессора, попытался развернуться, чтобы скорее покинуть это отвратительное место, но неожиданно перед его глазами всё побелело и исчезло. В миг. Стало тихо, спокойно, безболезненно и сладко. «Как в раю… «, — подумал он и рухнул на белую плитку под испуганный вопль хладнокровно убившего ребёнка учёного. Тот, видимо, испугался за него. Какая подлая ирония…***
Чанёль очнулся сидящим на полу всё в той же лаборатории. Железная ножка высокого стола упиралась ему в позвоночник, а под замёрзшими ладонями рук он чувствовал шершавую поверхность бетона. -Чёрт… -Выдохнул Пак, поднявшись на ноги. -Вы пришли в себя? Взволнованный голос профессора вызвал у Чанёля повторное желание опустошить желудок прямо на сияющий стол. Скольких людей насмерть замучили здесь? Столько же сколько он собственноручно убил или же меньше? Чанёль едва пошатнулся, вцепившись пальцами в холодный металл столешницы. -Мой генерал, вы… Пак сорвался с места, больше не в силах находиться в этом отвратительным месте, где всё провоняло кровью, мочой и спиртом. Чанёль, не глядя по сторонам, вышел в коридор и, стараясь не думать о судьбе малышки, умершей сегодня от нового препарата, быстро преодолел путь до своей комнаты. -Свободны. -Он разогнал солдат с постов у его апартаментов и захлопнул дверь, даже не думая о том, чтобы закрыть её на замок. На этой военной базе не было ни одного человека, званием выше его собственного. Глупые солдафоны, во всём подражавшие ему, они ни за что не зайдут к нему в такое время. Чанёль дёрнул ворот формы и с корнем выдрал сразу четыре пуговицы. Они дождём попадали на линолеум и укатились куда-то под комод. Пак достал из шкафчика стола бутылку дорогого коньяка и залпом выпил, прямо из горла. Слёзы ударили ему в глаза, глотку раздирало огнём, но Чанёль лишь горько улыбнулся и, растрепав густые чёрные волосы, упал в кресло. Его жизнь пропиталась смертью и кровью невинных людей. Он слышал по ночам их крики. Истошные, полные ненависти, они проклинали его: «Гори заживо! Убийца!» Чанёль слышал их и не мог спать. Не мог есть и пить. Он больше не мог так жить. Это не было даже пародией на жизнь. Пак сделал ещё один большой глоток и уверенно потянулся правой рукой к ремням на бедре, где всегда висел пистолет, но его остановил внезапный стук в дверь. Сквозь месиво похожее на слёзы перед глазами, Чанёль увидел тощую фигурку в отвратительно белом халате и, не думая, вытащил оружие из кобуры. -Г-генерал! -Испуганно вскрикнул профессор, спиной вжавшись в захлопнувшуюся дверь. Чанёль измерил его воспалёнными глазами и усмехнулся: -Может быть я должен посадить вас в клетку и облить кислотой… Вы, кажется, заслуживаете этого не меньше, чем я. Профессор что-то неразборчиво проблеял и упал на колени. Он трясся, как больной в эпилептической приступе. Чанёля это позабавило. -Прекрасно, что вы признаёте свою вину. Он поднялся на ноги и, отбросив недопитый коньяк в сторону, нетвёрдой походкой пошагал к мужчине. -Ваше лицо сейчас бесценно. -Чанёль дулом приподнят профессора за голову вверх. -И выстрелить бы вам в рот, да жаль тратить пули на такую мразь… -Нет! -Вскрикнул мужчина и сам подался вперёд, вцепившись в штаны Чанёля мокрыми от пота пальцами. -Пожалуйста, мой генерал! Не убивайте меня! Пожалуйста! Прошу! Умоляю вас! Чанёль скинул с глаз профессора очки и раздавил их подошвой ботинков. -Так вы выглядите более уродливо. -Он склонился к мужчине и, схватив его за волосы на затылке, вплотную притянул к себе. -Я. Вас. Ненавижу. И я вас убью, профессор. Мужчина, прикрыв глаза, по-собачьи проскулил что-то. Чанёль отшвырнул его к дверям, но тот упрямо кинулся обратно к нему и, вцепившись в ноги, забормотал: -Нет-нет-нет, мой генерал, вы не должны так со мной поступать. Вы устали, вы пьяны. Позвольте вам помочь, вы должны отдохнуть, должны расслабиться. Я помогу вам. Пак ухмыльнулся. Здесь и сейчас, в этой комнате, он был далеко не последней сошедшей с ума тварью. Существо перед ним не имело ничего общего с человеком. -А ты давно уже трёшься передо мной… -Протянул Чанёль, ведя свободной ладонью по щеке профессора, тот прижался к ней, как котёнок, начав ласкаться. Улыбка Пака превратилась в оскал и, не долго думая, он ударил мужчину по лицу. Тот отлетел к столу, затылком ударившись об угол красного дерева. Чанёль пьяно усмехнулся, глядя, как тот дрожит и трясётся, а по его волосам медленно бежит капля чёрной крови. Он думает, что это правильно, удивительно правильно и важно. -М…мой генерал. –На грани слышимости произносит профессор, соскребая с пола пальцами свои поломанные ногти. –Я… Чанёль не обращает на него внимания. Подходит к оставленной без внимания бутылке и снова пьёт. Алкоголь дурманит его рассудок, разжигает так долго и тщательно прятанную им боль, обиду и страх. Пак со злостью разбивает стекло об стену и устало падает в кресло. Тишина, прерываемая тяжестью его дыхания и скулежом мужчины на полу, до ужаса похожа на ту, что мучает Чанёля по ночам. -Если бы я только мог всё изменить, если бы я только мог… -Шёпотом, смешанным с галлюцинациями горящих построек и крика матерей, говорит Пак. –Но мёртвым не нужны слёзы и сожаления, они в гневе… я слышу их, им нужна кровь… Профессор, прислушивающийся к едва различимым словам генерала, попытался дотронуться до него рукой, но ему не хватило каких-то считанных сантиметров. Он сделал усилие и, скользнув горящими глазами вдоль комнаты, упал, крепко схватившись хрупкими пальцами за штанину мужчины. -Не надо… -Простонал профессор. Чанёль смерял его невидящими глазами, они налились гневом и жгучей ненавистью. Пак встал на ноги и, грубо схватив мужчину за шкирку, потащил его в сторону стола. У младшего не было сил сопротивляться, от удара головой о столешницу он едва был в состоянии стонать. -Какой смысл, если ты будешь жить, скольких людей ты ещё убьёшь?! –Чанёль швырнул его на стол и навис сверху, разодрав рубашку на спине и сдёрнув штаны вместе с бельём. –Я должен избавить мир от такого ублюдка, как вы, профессор, иначе моё существование будет бессмысленно… Я знаю, что в этом мой долг, теперь я это понимаю. А ты должен страдать. Чанёль расстегнул ширинку дрожащими от предвкушения пальцами, но его половой орган не был возбуждён. Пак выдохнул натянутый до предела воздух и застегнул штаны. Его рука сама потянулась к ненавистным набедренным ремням и достало мёртвенно холодный пистолет. Подарок за верную службу рейху. Мужчина покрутил его в руках и, не секунды не думая, зарядил его, затем опустил к голой заднице профессора и, просунув металлическое дуло ему между ягодиц, со всей силы вогнул резной ствол в его узкий, сморщенный анус. Профессор что-то неразборчиво замычал, его тело задёргалось как от конвульсий, изо рта хлынули остатки ужина, он испачкал ими своё лицо и бумаги, не убранные Чанёлем со стола. Запахло кровью, потом и мочой. Генерал с трудом протолкнул ствол дальше по разодранному в кровь проходу мужчины под ним и рассмеялся, когда тот как заведённый замахал крепко прижатыми к столу руками, это выглядело забавно и беспомощно. Раздался звук выстрела. Глухо, как в плотно набитую гусиным пухом подушку. Профессор дёрнулся вперёд в последний раз и замер, высунув изо рта посиневший кончик языка и закатив застывши в ужасе глаза. Чанёль отпрыгнул назад, пистолет, застрявший где-то в кишечнике профессора, выстрелил ещё раз. Тело на столе дёрнулось, хоть и было уже мертво. Пак содрал руками холодную испарину с лица и заплетающимися от ужаса ногами вылетел из кабинета. Его голова была пуста, мысли, съёжившись, лопались, не успевая сформироваться в законченные предложения. Генерал, запинаясь непослушными ногами, спустился в подвал и буквально влетел в незакрытые двери лаборатории. Тело маленькой девочки, несколько часов назад убитой профессором, лежало на столе, до плечиков прикрытое белой простынёй. Чанёль опустился на пол возле неё и громко зарыдал. Его бил сильнейший озноб, он сдирал кожу на пальцах о бетонный пол и, не обращая внимания на кровь, глотал и глотал горькие остатки влаги с засохших губ. Голоса в его голове разрастались. Кричали. Стонали. Ревели. Мучали своими заунывными песнями, гремели костями и смеялись. Мир кружился в закрытых глазах генерала, он ударился головой о железную ножку операционного стола и тишина в несколько секунд разбила его голову собой. Чанёль выдохнул, но затем крики появились снова. Тогда он ударился головой ещё раз, и ещё, и ещё. Он бился до тех пор, пока его мысли окончательно не почернели и не растаяли. Стало тихо, безболезненно, спокойно и сладко. «Как в раю», -с улыбкой на обескровленных губах подумал Чанёль и рухнул на бетон в лужу собственной чёрной, как горячая магма крови.