Человек остается человеком

Человек всегда остаётся человеком. Даже если много лет прошло, даже если ты совсем один, даже если жизнь тычет в грязь лицом, ничто не может убить в тебе человеческое, если ты – человек. Ева в этом убедилась на собственном опыте.Но разговоры, что она ведёт со своими друзьями, старательно сеют в ней зерно сомнения. — Я бы на твоём месте с ним больше не общалась. — А что такое? — Ну, понимаешь… он испортился. Ева смеривает давнюю подругу взглядом, от которого Розалии хочется съёжится, скомкаться, испариться, и поднимает вверх брови, так, как может только она: изящно выгибает дуги вверх, образовывая маленькую морщинку. В ней, в этой морщинке собрано всё раздражение, всё недовольство по отношению к собеседнику. Ева не понимает. Она смотрит на Розу и не понимает то, что говорит эта женщина. Как — как, черт возьми?! — человек может испортиться? Мы же не молоко из магазина, открытое неделю назад, не апельсин, закатившийся под холодильник, не рыба в придорожной забегаловке, в конце концов! Мы – люди! Люди не могут испортиться! Человек всегда остаётся человеком. Ева это твёрдо знает. Стоя в переулке, дрожа от страха, кусая губы, вжимаясь в куртку, распахнув от шока свои большие зелёные глаза, уставившись на когда-то её – года четыре назад – мужчину, знает. Знает, смотря на его хищный оскал. Знает, смотря на его рассеченную губу. Знает, смотря в его золотые зрачки, пронзающие внутренним холодом. И почему-то эта теорема для неё возводится в степень аксиомы вне зависимости от поведения того, кого хочется называть человеком. — Тебе здесь не место, — шипит парень, словно голодный удав, грубо стирая с губ кровь. Ева молчит, недвижима, слушает его голос и пытается в грубом "Проваливай" углядеть "Я скучал". Но почему-то не получается, не складываются пазлы, не клеится ваза, картинка не рисуется. И она отводит взгляд в бок, на избитых, израненных мужчин, скользит взглядом по тем, кто хотел причинить ей боль, и думает о том, что это – звери. А человек издавна обуздывал зверей. Значит, Натаниэль всё же человек. Тогда как он может испортиться? Человек всегда остаётся человеком. Ева в это твердо верит. С опаской выглядывая из-за угла маленького спортзала, слушая глухой стук кулаков о твердый комбинированный наполнитель за прочной импортной кожей верит. Верит, когда он бьёт по груше руками, бьёт безжалостно, точно, словно удар опережает мысли. Верит, когда он хрипит, когда глубокий грудной звук мешает правильному дыханию, потому что, несмотря на общую первую букву, спорт и сигареты сочетаются плохо. Верит, когда он хмурится зло, с раздражением, и окидывает её ледяным взглядом. И почему-то эта аксиома прочно застревает у неё в голове, несмотря на слова того, кого так хочется называть человеком. — Ты меня преследуешь что ли? — усмехается парень, тихо хихикая, словно безумная гиена, похабно стирая с губ капли пота. Ева молчит, заворожено, слушает его упрёк и пытается в грубом "Раздражаешь" углядеть "Мне тебя не хватало". Но не вяжется как-то, не получается, не строится башенка. И она вновь отводит взгляд в сторону, оглядывая девушку, которая улыбается ему странно, двусмысленно, скалит зубы, облизывается, а он и не смотрит в её сторону, раздражённо фыркая, и думает о том, что эта девушка – зверь. А человек издавна обуздывал зверей. Значит, Натаниэль всё ещё человек. Тогда как он может испортиться? Человек всегда остаётся человеком...? Ева этого уже не понимает. Прислоняясь к двери кампуса, куда только что вырвалась, тяжело дыша, слезы сдерживая не понимает. Не понимает, почему он целует какую-то незнакомку, целует страстно и жарко. Не понимает, почему он прижимает её к себе, и в его твердых движениях угадывается властное "моя". Не понимает, почему, ведь у него вроде как уже есть девушка, дак почему он так легко играет с чужими чувствами? — Тебе понравился спектакль? — фыркает парень, ступая в кампус медленно, словно довольный тигр скалится, с вызовом стирая с губ следы алой помады. Ева молчит, поражённая, слушает его яд и пытается в грубом "Мне плевать" углядеть "Извини". Но аксиома рушится, падает с грохотом, оставляя девушку под завалами собственной глупости. И она вновь отводит взгляд в сторону, лихорадочно надавливая на кнопку лифта, и думает – лишь бы уехать, убраться быстрее, раствориться в воздухе, убежать скорее бы. Она плачет, размышляет – кто же зверь в этом здании, в холле, в этой комнате? Сердце ноет от осознания, но мозг спокоен и холоден: он знает ответ правильный. Человек всегда остаётся человеком, он не может испортиться. А зверь, Кажется, Да.