Хён

      — Что и следовало ожидать, — говорит сам себе Джин, когда видит Намджуна и следом Юнги, почему то присутствие последнего напрягает его больше. Джин пытается слиться со стеной, чтобы его никто не заметил среди этой толпы, поражаясь умению Чимина уговаривать, сделает большие глаза котенка и ждать подчинения. Вот и Джин не устоял. Джин как-то отвык от всех этих тусовок, встреч и вечеринок за последние месяцы затворничества, поэтому и чувствует себя не в своей тарелке. Он лавирует среди людей, пытаясь найти темные уголки, чтобы там отсидеться как можно дольше, пока Чимин где-то пропадает. Его глаза цепляют какую-то комнатку, возможно это кладовка либо бельевая комната, сейчас разницы особой нет, главное чтобы комнатка была свободна. Комната оказалось намного больше чем он представлял, обычная комната куда скидывают все ненужные вещи и среди них он находит годный стул, присаживаясь, открывает на смартфоне игру и уходит с головой. Звуки на пределами комнаты время от времени отвлекают, заставляя прислушиваться, вдруг там Чимин что-то вытворит, что не исключено.       Вот уже пройден новый этап игры, Джин устало трет глаза, и блокирует телефон, и в комнате наступает кромешная темнота. Сидеть вот так среди разгар веселья совсем плохая идея, но и пойти выпивать тоже не вариант, так как он типа завязал. В какой-то момент дверь комнаты открывается так резко, что Джин не успевает что либо предпринять, и соскакивает с места и замирает. Определённо это пара, которая завалилась не совсем трезвые, но и скромничать они не стали, сразу приступая к делу, к которому и шли.       — Я так хочу тебя, — ох, лучше бы Джин не слушал это, и сразу бы объявил, что комната как бы занята, сорри. Но он замер и слушает, у самого лицо горит от неловкости ситуации. И прерывать, как-то неловко, и стоять слушать тоже. Пока Джин боролся со своими эмоциями и решал что делать, по комнате проходится грудной стон, такой хриплый, что понятно что кто-то уже возбужден до предела. Поэтому он собирает всю волю в кулак и прочищает горло. Копошение рядом прекращается и Джин в замешательстве не знает что сказать, извиниться или...       — Черт, прости, — этот голос Джин узнал бы даже при смерти, услышав, который сердце замирает.       — Пойдем отсюда, — говорит второй голос, незнакомый, тот самый грудной, который пару минут издавал не совсем пристойные звуки.       — Бывает, — только и говорит Джин, от самого себя не ожидая. И снова молчание. Явно узнал.       — Джин? — точно узнал, — Черт! Сокджин, это ты? — вторая попытка достучаться до Джина, который так и стоит на месте как истукан.       — Это что, тот самый Джин? Которому ты изменял со мной? — ну вот и выяснили, что к чему.       — Ага, тот самый, — голос противовес состоянию спокойный и уверенный, — Простите, что прервал на самом интересном моменте, я уже ухожу, можете продолжать, — затруднительно конечно выйти из этой комнаты, но Джин постарается это сделать. Когда он подходит близко к парням, он старается никак их не задеть и спокойно покинуть помещение, но получается не так как планировалось.       — Не знал, что ты здесь, — говорит Намджун, будто это имеет какое-то значение. Джин не отвечает, рукой он отодвигает Намджуна за плечо и выходит из комнаты. Это было плохой идеей придти сюда, думает Джин, но натыкается на Юнги. Джину хочется закатить глаза до потолка от абсурдности происходящего. Он чувствует, как за ним появляется Джун и его парень, поэтому направляется к выходу.       — Знаешь, я думал, что нужно попросить у тебя прощения за содеянное, но увидев тебя я передумал, — Джин уверен, что это сказано именно ему, камень в его огород. Развернувшись он видит совсем молодого парня, который стоит рядом с Джуном, Джуна который держит его сильной хваткой за кисть руки. Джин зло усмехается смотря на эту картину. Парень Нама снова подает голос, — Неудивительно, что он искал кого-то на стороне, — провоцирует. Джин переводит взгляд на Намджуна, который с нескрываемым раздражением смотрит на парня. Разница между Джином и этим парнем видна за версту, буйная молодость и сдержанное спокойствие.       — Есть что добавить, Намджун? — не любит он быть таким стервозным, но обстоятельства.       — Хён, он пьян, не воспринимай сказанное всерьез, — говорит Джун и смотрит так, будто старший его казнить собирается. Джин только улыбается и отвернувшись, уходит прочь, но его опять останавливают.       — Меня зовут Тэхен! Это же имя он стонал, когда был с тобой? — запрещенный прием.       — Угомони свою шлюху, Джун, иначе я за себя не отвечаю, — у Юнги всегда были проблемы с контролем агрессии, удивительно, что он все это время молчал.       — Защитник обиженных и обездоленных заговорил, — этот парень сам себя закапывает, думает Джин, смотря на Тэхена, у которого на лице оскал, — Не успел еще трахнуть его? — и кивает на Джина, смотря на Юнги. Удар приходится прямо по челюсти Намджуна с характерным звуком.       — Малолетку свою научи вести себя в обществе, — обращается Юнги к Намджуну, — Пойдем, — и идет к выходу. Последнее он говорит Джину, который так и стоит смотрит на Намджуна и на Тэхена, которые с шокированными лицами смотрят в спину уходящему Юнги.       Силуэт Юнги, который курит, он замечает сразу же при выходе из дома. Джин проходит рядом, даже не благодарит, а просто проходит рядом.       — Почему Чимина не было рядом?       — Причем тут Чимин? — Джин видит, как Юнги выкидывает окурок мимо урны и подходит к нему.       — Раз он с тобой, это его обязанность защищать тебя, — нервно говорит младший.       — Я могу себя защитить сам. Если ты ждешь слов благодарности, то не дождешься, — закуривая сигарету говорит старший.       — С каких пор ты куришь, когда трезвый? — простой вопрос, а выводит из себя Джина конкретно.       — С каких пор это тебя волнует? Я что-то недопонимаю, Юнги, — превышает голос Джин и сверлит взглядом младшего.       — Не делай вид, что ты не знаешь, Джин.       — Что я не знаю?       — Так ты с Чимином? — переводит разговор на другую тему Юнги.       — Да что ты заладил Чимин да Чимин! Ревнуешь?       — А что если да?       — Поздно метаться, у него уже есть парень. Надо было думать раньше, а не сраться с ним по всякой фигне, — Джин заводится, даже ситуация, которая произошла в доме не так его бесила, как эта. Вот здесь и кроется вся суть вопроса. Почему интерес Юнги к Чимину бесит его больше, чем то, что минут десять назад он увидел того, кто увел у него парня?       — Я не собираюсь уводить Чимина у тебя, так что расслабься.       — Чего? В смысле? Ты...       — Хён, ты сам сказал что ты встречаешься с Чимином! — очередь Юнги выходить из себя.       — Когда?       — Ты серьезно? В тот день, когда я написал тебе!       — Куда ты писал? Скажи нормально, я не понимаю, из-за чего ты на меня кричишь! — и сам кричит, — Да пошел ты, Мин Юнги! Достали своими многоугольниками! — Джин быстро уходит прочь, ему нужно успокоиться. Он ловит такси, диктует адрес и раздраженно пишет Чимину, о том, что он поехал домой.       — Что ты делаешь? — пьяно спрашивает Юнги, когда видит старшего рядом с собой.       — Допустим воздухом дышу, — язвит Джин, но помогает парню встать с земли и начинает его приводить в порядок.       — Странно, — только и говорит Юнги, шипя от боли, потому что подрался он с кем-то, даже причины не помнит. Просто так получилось и все. Его начинает раздражать происходящее вокруг и он отталкивает руку старшего, который натягивает на него куртку, которая порвана в нескольких местах. Сокджин молча отходит от него, доставая сигарету, закуривает и фруктовый запах смешивается с воздухом. Юнги выхватывает сигарету из рук старшего и затягивается, наслаждаясь дозой никотина, которая так необходима сейчас.       — Ничего мне не хочешь сказать?       — Нет, — четко и ясно. Телефон Юнги разрывается какой-то мелодией, и он подносит его к уху, — Я напротив, — оглядывается чтобы найти название бара, откуда его выперли, — Бара "Бора Бора". Да.       — Юнги, — обращается к нему Джин, но замолкает, потому что не может понять, о чем хочет попросить младшего. Чтобы он перестал его защищать? Чтобы он не лез в его жизнь? Чтобы он исчез? — Из-за Намджуна не нужно вести себя так со мной. Из-за того что ты так делаешь, я чувствую себя никчемным. Ты не должен из-за своего друга чувствовать вину, — примерно то, что хотел сказать Джин.       Юнги не отвечает, просто всматривается, будто впервые видит старшего, будто не может насмотреться на него. Чувствует ли Юнги вину за поступки своего друга? Ответ: нет не чувствует. Но чувствует вину из-за того, что любит бывшего парня своего лучшего друга и не может это сказать. Когда он понял, что одурманен старшим, он просто начал его игнорировать, делая все максимально жестко и на показ. Потому что нельзя, это чужое, чужое нельзя трогать, тем более хотеть себе. Он давил в себе эти чувства, каждый раз, когда видел Джина на протяжении всех пяти лет. Юнги просил старшего не быть жалким, на самом деле сам был жалок и беспомощен в своих чувствах. Когда он увидел синяк на лице старшего, то хотел переломать все пальцы тому, кто это сделал, даже сказал об этом Намджуну. Но последний только промычал что-то в ответ и тогда он понял, что вот он тот самый виновник, хоть бери и ломай. Но Джин не его, Джин принадлежит Намджуну и их отношения не его проблемы. Второй раз о том, что Намджун ударил старшего он узнал от него самого, когда младший зло кричал о том, что его все достало и что он устал от всего. Юнги сдерживал себя, чтобы не сказать Намджуну, что тот конченный долбаеб себя так вести и не прописать ему пару раз. Он видел старшего почти каждый день, потому что следил, потому что боялся, что что-то с ним случится и видел, все что происходит с ним. Как тот пытается улыбаться, а в глазах грусть с глубиной океана.       — Милый! Боже, что с тобой случилось? — Юнги думает, что ненавидит этот голос, но идет к нему, потому что так надо, — Здравствуйте, вы наверное друг Мина? Меня зовут Ми Ра, я его девушка, — звучит как-то пафосно и слишком гордо, но Джин даже не смотрит на неё.       — Здравствуйте, нет, мы не друзья, — и ножом по сердцу Юнги, — Я просто проходил мимо, до свидания! — и в реальности проходит мимо, даже не оборачиваясь на слова Ми Ры, которая благодарит его за помощь.       — Боже, что мы творим? — Джин извивается, и часто дышит, пытаясь найти оправдания, — Аххх, — стонет он, когда по его ребрам проходятся легкими поцелуями, царапая зубами выпирающие кости, — Остановись, прошууу..       — Посмотри мне в глаза и скажи это, — требуют у него и он смотрит, долго, надеясь найти нужные слова, но.. — Что и требовалось доказать, — шепчут ему прямо в ухо, хриплым от возбуждения голосом и целуют прямо в сонную артерию, — Я так хотел это сделать, ты даже не представляешь, — голос который звучит так тихо, заставляет стонать слишком громко, — Каждый гребаный раз, когда я имел кого-то, я представлял, что это ты, громко стонешь и кончаешь из-за меня, — руки Джина находят и переплетают пальцы, — Но ты не мой, ты до сих пор любишь его, — и это заставляет Джина отрезветь и попытаться остановить.       — Отпусти, — звучит так, будто он просит продолжить.       — Забудь обо всем, просто будь сегодня моим, на один день, позволь быть моим, — говорят ему и кусают за возбужденные соски и Джин хрипло выдыхает, его ведет от этого голоса, тона и просто осознания того, КТО это делает, — Я так люблю тебя, всегда любил.       — Юнги, — и тот смотрит, в глаза полные обожания, любви и печали, — Юнги, — Джин присаживается и целует его в губы, углубляя поцелуй. Он чувствует, как его усаживают на колени и больно хватают за талию, прижимая к себе. По телу разливается тепло, и уют, которые дарят объятья младшего, и это нравится Джину. Он чувствует себя нужным, любимым, и это происходит так отчаянно, так неправильно, но так вовремя. Джин отстраняется, прерывая поцелуй и улыбается Юнги, в глазах, которого загораются огоньки надежды.       — Я люблю тебя, — говорит Юнги, утыкаясь лбом об его лоб, мягко улыбаясь. Затем целует снова в губы, спокойно и нежно, аккуратно передвигая своими губами, — Я всегда представлял этот момент, когда смогу поцеловать тебя.       — Ты всегда такой разговорчивый во время прелюдий? — смеется тихо Джин, прижимаясь губами к ключицам Юнги.       — Ах, — Юнги запускает свои пальцы в волосы старшего, наслаждаясь их мягкостью. Он надавливает на плечо Джина, отстраняя его и позволяя лечь на спину. Гладит длинные модельные ноги старшего, не отрывая восхищенного взгляда, передвигая рукой вверх, хватается за кромки джинс, передвигаясь вперед, целует линию пупка. Джин закрывает глаза от удовольствия, наслаждаясь нежными касаниями. Юнги языком проводит по тазовым косточкам, затем вверх по ребрам, пересчитывая их, останавливаясь на сосках, уделяя особое внимание. Кусает будто вампир, на видных местах, чтобы насладиться своим творчеством к утру, чтобы когда он проснется не думать, что происходящее было сном. Тихие поскуливания и осторожные касания Джина, заводят его больше, чем какой-либо наркотик. Он упивается моментом, запоминая каждый изгиб тела, вкус кожи, голос. Это ведь не повторится больше, поэтому нужно все запомнить, записать на кассету и поставить на повтор, запечатлеть в памяти ярко красным маркером, как день когда Джин был его.       Джин совершает еще одну ошибку, он отдает себе отчет, что сейчас делает, с кем это делает и не останавливается. Если остановиться сейчас, то не сможет выдержать нападки своей совести и уйдет, оставив все. А если не остановится, то уже завтра вычеркнет имя Юнги из своей жизни. Исход примерно один и тот же, поэтому он собирается быть сегодня эгоистом и получить любовь чужого человека и бросить его на завтра. Джин расслабляется, и просто отдается чувствам вседозволенности и похоти. Ему так нравится чувствовать себя любимым, поэтому он пытается поддержать эту любовь к себе и играть. Играть до завтрашнего утра.       Если бы Юнги сказали, что Джин с ним играет, что к завтрашнему утру его уже не будет, он бы наверное послал всех на анатомически важный орган мужской половой системы. Потому что он хочет быть сейчас с ним, всегда хотел, и пока у него есть возможность держать в руках свою любовь, он не откажется. Слишком долгое время он держал свою любовь в себе, в золотой клетке, не давая распахнуть свои крылья и сегодня он отпускает ее. Вероятность, что любовь вернется в клетку равна нулю, но ноль на положительной отметке, и он будет надеяться.