Каминаут

Когда в палисаднике у собственного дома Ханамия встретил лису, он не слишком удивился. Район тут был весьма зеленый, холмы, поросшие лесом — рукой подать. Ну, заскочила лисица, почему нет. Тем более, зверь вел себя прилично, не бросался, держался в тени кустов, пеной изо рта не пугал, на глазах у Ханамии попил из фонтанчика. Ханамия помнил, что бешеные животные боятся воды. Эта лиса не боялась, и ее, следовательно, тоже бояться не стоило. Ханамия помахал лисе и ушел в школу. Следующим утром лиса снова объявилась в палисаднике. На сей раз она подошла чуть ближе, и Ханамия обратил внимание, что она не рыжая, а красивого цвета угля, припорошенного золой. Только вокруг ушей пламенела рыжина, как очажки огня. Ханамия вынес ей молока в блюдце и поставил у самых кустов. Потом подумал, еще раз сбегал на кухню и принес сосиску. Лиса к блюдцу не подошла, но и не уходила. Ханамия поспешил в школу. — Серьезно? Чернобурка? Прямо во дворе? — удивился Хара. — Покажешь? — Ну пойдемте после уроков, вдруг она еще там, — согласился Ханамия, хотя где-то в душе надеялся, что лиса не объявится. Ему эгоистично нравилось думать, что это вроде как его собственное дикое животное. Ведь к нему же пришла, не к кому-то. Во дворике лисы не было видно, блюдце оказалось вылизано, сосиска наполовину сгрызена. Ханамия, разведя руками, пригласил всех на чай, раз уж пришли. Когда они гуськом заходили в дом, Ямазаки, шедший последним, вдруг опрометью метнулся к кустам. Ханамия не успел спросить, что случилось: раздалось глухое рычание. Все кинулись назад, толкаясь в дверях, высыпали на крыльцо. Под кустами рычали друг на друга две лисицы, чернобурая и огненно-рыжая. Возле фонтанчика валялась кучей школьная форма, сумка и кроссовки Ямазаки. Ханамия утратил дар речи. — А ну, хорош! — прикрикнул на лис Фурухаши. — Ямазаки, отвали от него, это не твоя территория. Ямазаки! Да блин… Он пихнул свою сумку в руки Харе и кинулся через дворик к лисам. — С ума сошел! — заорал Ханамия, видя, как Фурухаши бестрепетно, ни на секунду не задумываясь, схватил рыжую лисицу за шкирку и потащил назад. — Да норм, — сказал Сето и придержал Ханамию за плечо. — Ямазаки его сильно не подерет. Рыжая извернулась и от души хватанула Фурухаши за руку пониже локтя. Чернобурка от рыка перешла с громкому, очень недовольному тявканью. — Вот да, — кивнул Хара так, словно понимал лисий лай. — Что-то Ямазаки краев вообще не видит. Ханамия, ты его пни потом как следует, а то чего он у тебя дома на гостей вырубается. Ханамия на всякий случай сильно ущипнул себя за предплечье. Ничего не изменилось. Тем временем Фурухаши отпустил рыжую лису, осмотрел укус — рукав рубашки быстро пропитывался кровью, — вздохнул, положил сумку… Через мгновение на том месте, где он стоял, оседала бесформенной кучей одежда, а из-под нее выползала, разинув пасть и громко шипя, здоровенная, метра в два, гадюка. Ханамия сел прямо на ступеньки. Сето задумчиво прочистил горло, спустился во дворик и собрал вещи. — Они голыми обратно обернутся, — пояснил он. — Пускай дома одеваются, ладно, Ханамия? Гадюка шипела на рыжую лису, та отпрыгнула в сторону со всех четырех лап и тоже затявкала несколько жалобно. Чернобурка меж тем умолкла, затрусила к крыльцу, совершенно не стесняясь взошла на ступеньки и положила голову на колени Ханамии. Подождала секунду и боднула его под руку, как это часто делают кошки, требуя, чтобы их чесали. Обалдение Ханамии превысило любые возможные пределы, и он покорно принялся чесать лису. Та выраженно млела, толкалась лапами и подставляла то горло, то загривок. — Во блин, наглость — второе счастье, — позавидовал Хара. — Почесать тебя? — хмыкнул Сето. — Давай только оборачивайся в доме, а то надоело за вами шмотки таскать. — Да как-то… вроде… ну, секрет же? — усомнился Хара. — Где секрет, ты глянь на этих уродов, — Сето кивнул на дворик, где гадюка обвилась в три кольца вокруг лежащей лисицы, а та упоенно вылизывала ей морду. — Каминаут от всего сердца. Ханамия посмотрел на них снизу вверх. — Хара, — проникновенно позвал он, — пока я тут не рехнулся: ты тоже лисичка? — Не, — ответил за него Сето, — он котик. — А ты, Кентаро? — А я нет. — Не котик?! — Не ёкай. Не парься, Ханамия, на самом деле их вокруг немного, они просто кучкуются. — Сето присел рядом на крыльцо и успокаивающе потрепал Ханамию по плечу. — А вот кто твой гость, мне интересно. Он не из нашей школы, но чего Ямазаки на него так сагрился, как будто он тут на чужое покусился… Чернобурый лис разинул пасть и насмешливо вывалил длинный язык. На крыльцо выбежал из дома белый кот с голубыми глазами и черным носочком на задней лапе. Вспрыгнул на колени к Сето и громко заурчал. Ханамия глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — Что, — спросил он лиса, — сосиска не понравилась? Лис прикрыл глаза и повернулся, подставив для чесания пузо. — Так, — сказал Ханамия. — Ямазаки и Фурухаши, у меня свободна гостевая спальня, если вдруг что. Гондоны… Кот на коленях у Сето издал звук, который мог бы считаться кошачьим смехом. Рыжий лис и змея с большим интересом подняли головы. –…в прикроватной тумбочке, — решительно договорил Ханамия. — А мне с тобой, — он потыкал лиса пальцем, — надо обсудить кое-что. Пошли. Он поднялся, решительно спихивая чернобурого с колен. Тот уверенно встал на лапы и пошел в дом, сразу направившись к лестнице, как будто точно знал, где там что находится. Поднявшись вслед за лисом в свою комнату и слыша из соседней, гостевой, набор весьма недвусмысленных звуков, Ханамия закрыл дверь и повернулся к лису спиной. — Можешь одолжить у меня одежду, семпай, и я жду объяснений. Сзади раздалось насмешливое фырканье. Ханамия резко обернулся. Лис сидел на подоконнике, и за его спиной, как у павлина, веером раскрылись три пушистых хвоста. — В холмах, — сказал он человеческим голосом, неестественно открывая пасть, как в мультике, — живет симпатичная барышня шикарного серебристого окраса. А у тебя можно было отлично перекантоваться до ночи. Вот и все объяснение, Ханамия. Извини — мне пора. И лис сиганул в окно, распушив хвосты на манер парашюта. Ханамия плюхнулся на кровать. Потом вскочил, выглянул в окно. На крыльце все так же сидел Сето и выглаживал разомлевшего белого кота. В соседней комнате стонали и скрипели кроватью. Ханамия взял телефон. «Да ты зоофил, семпай», — написал он. Ответ пришел через десять минут. «Завидно?» Ханамия еще немного послушал страстные звуки из-за стенки. А потом высунулся в окно и крикнул: — Кентаро! Вы чай будете? Нужно было срочно отвлечься. Хотя бы на ёкаев. В смысле, на факт их существования, а не на богатую сексуальную жизнь…