Find your true love as Straykids did

А что бы было, родись мы в мире, где "главный грех" - самоубийство, и за одни лишь исполненные отчаянием мысли о нем природа награждала нас клеймом? Татуировкой, что не свести простым путём, не скрыть от своих глаз. Знаком, служащим вечным напоминаем о том, что когда-то ты был сломлен, ты был на границе, перейдя которую не было бы пути назад. А что бы было, родись мы в мире, где родственных душ нет.. Но есть те, кто могут стать твоим спасением и без праведных слов судьбы? //// 23. Столько исполняется Чану, когда он встречает его. Тёплого, улыбчивого и такого родного Ким Уджина. Парня с курсов по английскому языку, который пришёл в класс "advanced", хотя сам носит в лексиконе от силы 50 иностранных слов , и главное из них - курочка. Чан тогда улыбается много, шикает на шепчущих людей вокруг и пишет на листе бумаги незамысловатое "Hey, wanna drink some coffee right after courses?" . Разумеется, с корейской подписью, чтобы не слишком издеваться. Тогда они впервые проводят три часа за кофе (и ромашковым чаем, Уджин любит травяные напитки), разговорами ни о чём и приятными, пока еще скромными улыбками не совсем знакомых людей. А после - вихрь. Бесконечные, но такие быстропролетающие дни, недели, месяц. Время, которое нельзя назвать утекающим, ведь его провели рядом с человеком, который... который Ким Уджин. Кристофер пытается запомнить всё, что происходит за эти тридцать дней курсов: стопка учебников по английскому, плюхнувшаяся на стол рядом с рукой Бана и задорное "я собираюсь научиться говорить, как ты, так что не отставай!". Тихое пение под нос, которое Уджин даже не заметил, задумавшись в автобусе. Чан тогда подумал, что таким голосом может петь только кто-то очень особенный. В общем-то, только Ким Уджин может. Первые поцелуи. Неловкие, но очень уверенные, потому что кино, потому что ну вот, смотри, они там целуются на экране, мы можем стать ближе! Кристофер не хочет признаваться, но он тогда покраснел, как будто рака опустили в горячую воду. А Уджин видел всё, но на все Чановы "да не было такого!" кивает и лишь обнимает крепче на плечи. Кристофер ни разу не задумывается о том, что в их жизни что-то идёт не так. Эта любовь была нежной, тёплой, как домашнее молоко и такой уютной, что хотелось закутаться в неё, как в одеяло и вдыхать слабый аромат дома, не переставая. Он просто любит, как Уджин по утрам пишет ему, как он подсользнулся на мокром полу, а Чан в ответ хмыкает и печатает гневное сообщение, что нужно лучше заботиться о своём здоровье. Ким на это почему-то не отвечает, сразу спрашивает, будет ли младший кофе или круассан из их кафе. Крис не дурак, почти никогда не отказывается, но с каждым разом всё чаще задумывается. Младший вспоминает, что Уджин рассказывал о своём прошлом. Родился в Пусане, переехал в Сеул после универа, который закончил с треском. Всегда выходит на вечернюю прогулку вдоль набережной, чтобы посмотреть на светящиеся огоньки, украшающие мосты на реке Хан. Не любит говорить о родителях. А еще носит джинсы в середине августа. — А? Джинсы? Ну, я не особо люблю светить своими ляжками, они, знаешь ли, не каждому даны.- хихикает Ким, невзначай смахивая капельки пота со лба и отпивая немного от холодного кофе у Чана в руках. - Буээ, это что, кокосовый? Крис кивает, с улыбкой на лице смотря за своим парнем, который, как оказалось, совсем не любит кокосовый вкус. Они живут в своём маленьком мире в обволакивающем спокойствии, пока Чан не просыпается ночью в квартире старшего. Из приоткрытого окна спальни веет прохладой, откуда-то снизу слышится гул машин и, вроде, сирены. Кристофер потягивается устало, поправляет толстовку и идёт в сторону спальни Кима. Смотрит на Уджина и снова улыбается. Старший перевернул все одеяло вверх дном, одна нога болтается где-то а воздухе у кровати, а вторая закинута поверх вороха подушек. Крис рассматривает чужие ляжки, ведь мало кому они даны, а тут такой шанс насладиться, и цепляется взглядом за отклеивающийся от колени пластырь. "—Это? Да я пару дней назад с лестницы вечером грохнулся, все никак не заживёт. " Чан бы рад лечь обратно и проснуться пораньше, чтобы разбудить любимого поцелуем, но неделю назад Уджин тоже упал. Подскользнулся на мокром полу и, как назло, та же коленка, то же место, тот же крепкий, непрониаемый пластырь. — Ким Уджин... Ты хочешь скрыть это от меня. Утром старший просыпается, уже находясь в объятиях. Как никогда еще не просыпался, потому что знал, что Кристофер не слишком любит объятья. А еще спать в одной кровати, переодеваться в одной комнате или снимать возлюбленную толстовку. — Солнце, что случи-.. А... Ким ухмыляется отчаянно, как-то слишком резко отдергивая ногу от нежных пальцев Чана. Чёрная метка будто жжёт, снова напоминая, что это навсегда. Уджин накидывает на плечи толстовку, вылетает из комнаты, в первый раз за все их знакомство надев шорты, ведь они были ближе. Входная дверь захлопывается, а вдоль стен эхом проносится тихое "я выйду ненадолго, хорошо? Я вернусь, солнце мне нужно немного времени". — Хорошо, Уджин~а. Я.. я буду ждать здесь. ..а вдоль стен эхом проносится тихий всхлип. /// 15. Столько исполнилось Уджину, когда он действительно захотел умереть. Он мало что помнит из того дня. Если хорошенько напрячься, можно интуитивно найти в памяти иссушенные от солёных слез щёки, растерзанные до крови губы и постоянные ранки на коленках, потому что на них Уджин научился падать, когда его толкали. Еще можно вспомнить крики родителей. Причину Ким забыл слишком давно, но их искореженные беспричинным гневом выражения лиц - это что-то, что забыть тяжело. На самом деле, после того дня Уджин так много раз кричал на себя за те свои мысли. Ведь.. можно было пережить, да? Можно было вытерпеть, это же просто глупые школьные издевательства и проблемы в семье. Это просто проблемы. Просто секундное помешательство на почве подростовых эмоций. С того дня Уджин не проводил ни дня, не вспоминая о своей маленькой метке. Как иронично, что чёрные размытые узоры появились именно на коленке. Будто этот мир не хочет, чтобы Ким забывал о своей слабости. Но почему? //// 24. Столько знает себя Ким Уджин, когда он возвращается в свою квартиру, спустя пять часов после ухода. Солнце уже медленно скатывается с небосклона, окрашивая мир в невообразимые цвета. Такие, какие Уджин хочет Чану показывать, чтобы видеть на его лице радостную улыбку. У него в руке круассан и кокосовый кофе, такой, какой Чан в последнее время пьёт, не переставая. Такой, который сейчас совершенно не нужен. — Я... — Стой. - Уджин напряженно сглатывает, когда Кристофер его рукой останавливает. Младший мягко забирает из чужих рук круассан, с грустной улыбкой (совсем не такой, какую Ким хочет видеть) вдыхает приятный аромат. Затем кладёт еду на стол, проходит к окну на кухне и затягивает шторы так, что свет падает только на маленький участок помещения. — Чанни, я не хотел обидеть тебя, честное слово. Я так сильно люблю тебя, что боялся рассказывать о такой мелочи. — Мелочи? Ким вздыхает. — Это далеко в прошлом. Я не хочу, чтобы ты боялся за меня из-за этого. Я просто хочу жить с тобой счастливо. Прямо сейчас. Чан снова улыбается этой чёртовой грустной улыбкой, которую можно едва ли разглядеть в темноте кухни. — Но... Не будешь ли ты бояться за меня...? Уджин решительно ничего не понимает, в лёгких с невероятной скоростью скапливается липкий страх, а Кристофер тем временем медленно, мучительно медленно снимает толстовку. — Солнце, что ты... Чан улыбается еще раз. После чего разворачивается к старшему спиной. и тогда Уджин понимает. Тогда все сразу встает на свои места. То, что Чан, так гордящийся своими медалями по плаванию из детства, не плавает больше. Почему так настороженно смотрит на джинсы Уджина в середине августа. Почему смотрит так грустно-грустно из-за спины. — Должен ли я тоже уйти на пять часов, хотя бы из солидарности? - старается пошутить, но вызывает в старшем лишь тихий всхлип. — Хэй, солнце...- на плечи опускаются дрожащие руки. Чан не чувствовал такого никогда, поэтому ему немного страшно. Что же будет. - Я здесь, ты знаешь? Я был здесь утром, и теперь буду всегда. В этом мире нет родственных душ, совсем нет. Но есть те, кто могут обнимать тебя всю ночь напролёт, рассказывая о своей печальной истории и нежно водя пальцами по спине, по самое горло заполненной размытыми чёрными узорами.