1 сентября 1994 года
— Рабский труд, — с ненавистью произнесла Гермиона, глядя на ломящийся от яств пуффендуйский стол. — Все, что мы видим, создано рабским трудом. — Но если ты заморишь себя голодом, эльфы не станут свободными, — заметил Гарри, накладывая себе в тарелку печеную картошку с беконом. — Наоборот, они лишатся своего единственного защитника в мире волшебников. Горестно вздохнув, Гермиона положила на тарелку самую маленькую сосиску и принялась вяло ковырять ее вилкой. — Самое печальное даже не то, что рабство существует, — продолжала она, — а то, что всех все устраивает. Никто не хочет признать, что рабство должно быть искоренено. — Я признаю, — произнесла Элин с набитым ртом. — Рабство ужасно. Но дальше-то что? Или ты хочешь освободить эльфов одними только вздохами и отказом от еды? — Как ты можешь быть такой равнодушной?! — Я не равнодушная, — возразила Элин. — Я человек действия. У тебя есть какой-то конкретный план? Так расскажи про него. Гермиона бросила на подругу очень странный взгляд и снова уставилась в тарелку, о чем-то глубоко задумавшись. До самого конца пира она не проронила больше ни слова. Наконец, когда все, кроме Гермионы, наелись и напились, и грязная посуда исчезла со стола, директор Дамблдор поднялся со своего места и громко откашлялся. — Теперь я хотел бы сделать несколько важных объявлений, — начал он. — Во-первых, с радостью сообщаю вам, что наши ряды пополнились сразу тремя новыми преподавателями. Мисс Коул любезно согласилась занять должность младшего профессора трансфигурации, а мистер Хорнби будет помогать профессору Флитвику. Что же касается нашего нового преподавателя защиты, то он, надеюсь, скоро прибудет. Во-вторых, хочу уведомить первокурсников и напомнить кое-кому из старшекурсников о том, что Запретный лес называется запретным не просто так. В него действительно запрещено заходить, о причинах вы можете узнать у профессора Хагрида. Также наш завхоз мистер Филч в очередной раз просил меня напомнить, что список запрещенных вещей пополнился в этом году визжащими игрушками йо-йо, клыкастыми фрисби и безостановочно-расшибательными бумерангами. Полный список состоит из четырехсот тридцати семи пунктов, с ним можно ознакомиться в кабинете мистера Филча. Настоятельно рекомендую это сделать, чтение преувлекательнейшее. Я даже выбрал себе... — Кх-гм, — громко откашлялась профессор Макгонагалл. — Что? Ах да, прошу прощения, — улыбнулся в бороду Дамблдор. — Ну а теперь о главном. Многие из вас уже слышали, что в этом году в Хогвартсе... Раскат грома прервал его речь. Под потолком сверкнула молния, и в тот же момент двери Большого зала распахнулись и в них появилась фигура человека в плаще и с посохом в руке. Следующая вспышка озарила исполосованное шрамами лицо, искаженный в косой ухмылке рот и жуткий искусственный глаз, с бешеной скоростью вращающийся в глазнице. Опираясь на посох, незнакомец направился к преподавательскому столу, издавая при ходьбе скрежещущие звуки, как будто царапая каменный пол. Его путь проходил мимо стола Пуффендуя, и когда он поравнялся с Гарри, тот заметил, что правую ногу ему заменяет деревяшка, заканчивающаяся отливающей сталью когтистой лапой. — Я его узнала! — шепнула Элин. — Арест Лестрейнджей в омуте директора, помнишь, Гарри? Это он вошел туда первым, в его ногу попало проклятие... Незнакомец, ушедший уже достаточно далеко, вдруг замер, обернулся и посмотрел прямо на Гарри. Его глаз словно пытался просверлить парня насквозь, и Гарри, вспомнив уроки окклюменции, поспешно отвел взгляд и принялся выстраивать в своем разуме стену, надеясь, что делает все правильно. Старый аврор едва заметно кивнул и снова двинулся вперед. — Ну наконец-то! — воскликнул Дамблдор. — Представляю вам нового преподавателя защиты от темных искусств, профессора Аластора «Грозного Глаза» Грюма! Вместо обычных аплодисментов по Большому залу пронеслась волна изумленного шепота. — Грюм? Он сказал Грюм? Тот самый Грозный Глаз? — слышалось отовсюду. — Я же про него читала! — воскликнула Гермиона. — На его счету, наверное, половина из тех, кто сидит сейчас в Азкабане. — А еще он очень не любит Министерство, — заметил сидящий неподалеку Седрик. — После войны он рассчитывал стать старшим аврором и жутко со всеми разругался, когда вместо него назначили Скримджера. А еще говорят... — Тс-с-с, — прервала его Элин. — Дамблдор хочет еще что-то сказать. — Ну а теперь настало время для самого важного, — объявил директор. — С гордостью сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе впервые за много лет состоится возрожденный Триволшебный Турнир! Напряжение, царившее в зале, достигло апогея. — А как же квиддич? — выкрикнула со своего места Анджелина Джонсон. — Квиддича в этом году не будет, — ответил Дамблдор. — Но я уверен, Турнир станет достойной ему заменой... Впрочем, давайте лучше по порядку. Многие из вас, должно быть, слышали, что Турнир был основан семьсот лет назад как товарищеское соревнование между старейшими европейскими школами — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона соревновались между собой в трех магических состязаниях. К сожалению, эти состязания слишком часто заканчивались смертью одного или нескольких участников, так что в конце концов Турнир решено было прекратить. С тех пор было предпринято несколько попыток его возрождения, но все они оказывались безуспешными вплоть до недавнего времени. Весь прошлый год мы с коллегами работали над тем, чтобы сделать соревнования более безопасными, но в то же время не менее интересными как для зрителей, так и для участников. Обо всех наших решениях вы узнаете в положенное время, сейчас же скажу лишь о главном. Во-первых, к участию в турнире допускаются ученики от четвертого курса и старше... Младшие курсы недовольно зашумели. — Нечестно! — выкрикнул маленький мальчик с мышиного цвета волосами, сидящий среди гриффиндорских первокурсников. — Мы тоже хотим! — Деннис Криви, если не ошибаюсь? — Директор улыбнулся. — Не волнуйтесь, у вас еще будет шанс проявить себя, ведь если все сложится удачно, Турнир будет повторяться каждые четыре года. Конечно, вам надо будет усердно учиться, чтобы вас выбрали... Кхм. Да, так вот. Беспристрастный судья выберет от каждой школы не одного, как раньше, а трех участников, один из которых будет назначен капитаном команды. Войти в число избранных — большая честь, но и большая ответственность, ведь чтобы победить, всем членам команды придется показать не только свои знания, но и такие качества, как смелость, ум, взаимовыручку... Но и награда будет велика, все члены команды освобождаются от экзаменов и будут получать за участие в каждом туре по сто галлеонов, победа же в финальном соревновании принесет им тысячу... не говоря уже о вечной славе и большой шоколадной медали лично от меня. Что касается самих испытаний, то их будет четыре. Вы поймете, почему мы выбрали такое некруглое число, когда узнаете, в чем будет заключаться их суть. Впрочем, об этом говорить еще рано, пока лишь скажу, что мы наложили целый ряд ограничений, благодаря которым, как мы надеемся, Турнир обойдется без жертв. И все же я хочу предупредить всех, кто захочет в нем участвовать: подумайте хорошенько. Магия — дело опасное, а для выбранных участников дороги назад не будет. — Как будто это кого-то остановит, — тихонько пробормотала Элин. — Делегации Шармбатона и Дурмстранга прибудут в Хогвартс двадцать девятого октября и останутся с нами до конца учебного года, — продолжал директор. — Надеюсь, вы все окажете нашим иностранным друзьям самое теплое гостеприимство. Церемония выбора пройдет тридцать первого, после чего у команд будет месяц на подготовку к первому испытанию. Ну, на сегодня все. Я понимаю, что вам всем есть, что обсудить, но, надеюсь, через некоторое время вы все же вспомните про такую забавную штуку, как распорядок дня, и про то, что завтра утром начинаются занятия. Старосты, позаботьтесь о первокурсниках.* * *
— Все словно с ума посходили, — ворчала Гермиона, пока они шли в свое общежитие. — Как будто в мире нет более важных вещей, чем эти глупые развлечения. — Да ладно тебе, — примирительно сказал Гарри. — Представляешь, как будет круто, если мы втроем окажемся в одной команде? — Мы? Я не собираюсь принимать участие в этом безумии! — категорично произнесла Гермиона. — И тебе тоже нельзя этого делать. Тебе и так грозит опасность, вспомни свой сон. Гарри, однако, вспомнил гораздо более приятный сон. В нем он снова был с Чжоу Чанг, и никого кроме них двоих в тот момент не существовало в целом мире. Потом он представил себе, какими глазами будет смотреть на него девушка, если узнает, что он испугался. И еще — что будет, если он все же примет участие в Турнире и войдет в одну команду с Чжоу (а она ведь наверняка будет выбрана, в Хогвартсе нет никого достойнее ее)... — Я участвую, — решительно произнес он. — Вряд ли там будет что-то страшнее василиска и Тома Риддла. — Ну тогда и я тоже, — сказала Элин. — Должен же за тобой кто-то присматривать. — Вы оба сумасшедшие! — Гермиона отстучала по бочке нужный ритм и вошла в гостиную. — С чего вы взяли, что будете участвовать вдвоем? Там наверняка будут отбирать учеников с разных факультетов... И наверняка только старшекурсников, которые справятся с заданиями гораздо лучше! Тряхнув напоследок волосами, она скрылась в женском общежитии. — Между прочим, это было обидно! — крикнула ей вслед Элин. — Она сама не своя с тех пор, как узнала про эльфов, — заметил Гарри. — С ней надо помягче. — Знаю, — кивнула Элин. — Только ты, счастливчик, сейчас пойдешь к себе и ляжешь спать, а мне еще часа два ее слушать придется. Впрочем, она ошиблась. Приняв душ, Гермиона тут же забралась в свою постель и задернула полог, из-под которого до полуночи пробивался неяркий свет Люмоса. Наутро же ее настроение кардинально улучшилось. — Ты была совершенно права, Эль, — заявила она за завтраком. — Одними лишь сожалениями освободить эльфов невозможно, нужно действовать! И у меня уже созрел план. Ну-ка, посмотрим... Гербология, потом уход... Ага, после обеда как раз «окно», успею заглянуть в библиотеку. — А маховик тебе не дали? — рассеяно спросил Гарри, изучая свое расписание. — Черт, урок защиты только в следующий вторник... Этот Грюм наверняка знает столько всего... — Нет, в этом году маховик мне не нужен, — ответила Гермиона. — Я отказалась от прорицаний и магловедения, а со всем остальным можно справиться и без машины времени. Хотя и жаль, конечно, он бы мне пригодился для других дел. Ну ничего, справлюсь. — И почему у меня на этот счет нехорошее предчувствие... — вздохнула Элин.2 сентября 1994 года
Новый профессор Оливер Хорнби, как оказалось, обладал редкой даже для волшебного мира специальностью: он был экзорцистом и до прихода в Хогвартс успел поработать на Международную конфедерацию магов, утихомиривая излишне ретивых призраков в древних городах Мексики и Перу. Чтобы послушать его рассказы, в гостиную Когтеврана по вечерам приходили ученики со всех факультетов, и Элин ничуть не удивилась, узнав, что профессор делает акцент не столько на изгнании духов, сколько на способах определения одержимых. Директор явно воспринял сон Гарри со всей серьезностью и принял соответствующие меры. Но если с профессором Хорнби все было ясно с самого начала, то Анджелика Коул, нанятая в помощь Макгонагалл, оказалась темной лошадкой. Она была полной противоположностью своей старшей коллеге — молодая, красивая (и не замужем — добавляли некоторые), веселая, на ее уроках всегда царила непринужденная атмосфера, при том, что материал она преподносила в очень доступной форме. Спустя несколько дней близнецы, слишком громко разговаривавшие друг с другом во время урока, сначала не отреагировали на сделанное замечание, а потом назвали профессора «Энджи». Остаток занятия они провели, сидя за партой связанными и с кляпами во рту. — Вообще-то я должна назначать отработки и снимать баллы, — мило улыбаясь, заметила профессор, — но я сторонница более прогрессивных методов воспитания. Если не поможет, в следующий раз я приглашу в класс парочку моих бывших учеников, чтобы они за вами как следует присмотрели. — А кого вы учили раньше, профессор? — спросил кто-то из аудитории. — О, разве я не говорила? Я тренировала для министерства троллей-охранников. Больше на уроках профессора Коул проблем с дисциплиной не было. Профессор Хагрид на первое занятие по уходу за магическими существами притащил невесть откуда омерзительных жаляще-обжигающих слизняков на реактивной тяге, которых он ласково называл соплохвостами. Ртов у них видно не было, но, тем не менее, они все же имелись, причем с достаточным количеством зубов. Гарри лично убедился в этом, когда доставшийся ему соплохвост, извернувшись, укусил его за руку. И, в общем-то, несчастное животное можно было понять, ведь весь урок перед этим Гарри пытался запихнуть в него листья салата... со стороны, противоположной голове. Профессор Трелони в очередной раз предсказала Гарри смертельную опасность «оттуда, откуда ты ее совсем не ждешь, бедный мальчик». Учитывая, что в прошлом ее предсказания странным образом сбывались (пусть и не совсем так, как изначально предполагалось), Гарри ей даже поверил... Ровно до тех пор, пока профессор не заявила, что Гарри, судя по его внешности и трагической судьбе, родился в середине зимы.[8] Профессор Снейп объявил, что в первом полугодии четвертый курс будет учиться варить противоядия, и что в конце года он, чтобы проверить их знания, кого-нибудь отравит. В общем, для школы чародейства и волшебства это была самая обычная учебная неделя. ---------- [8] Этот эпизод есть в каноне, и это еще одно доказательство того, что даже каноничная Трелони вовсе не так проста, как кажется. Ведь Том Риддл действительно родился 31 декабря. ----------6 сентября 1994 года
Вводное занятие для четвертого курса профессор Грюм провел для всех факультетов одновременно. — Уберите учебники, — объявил он, проведя перекличку. — Того, о чем я сегодня вам расскажу, в них все равно нет. По классу прошел легкий гул удивления. — Профессор Люпин рассказал мне, что вы уже научились защищаться от всех волшебных существ, про которых вас будут спрашивать на экзаменах СОВ в следующем году. Что ж, тем лучше. Теперь я могу сосредоточиться на действительно важном деле: на том, чтобы научить вас защищаться от других волшебников. — Наконец-то, — прошептал Гарри. — Надеюсь, дело не ограничится лишь Ступефаем и Протего... — Нет, мистер Олсен, дело не ограничится только этими заклинаниями... — искусственный глаз Грюма уставился прямо на Гарри. — Если, конечно, на уроках вы соизволите меня слушать, вместо того, чтобы беседовать с соседями. Гарри покраснел и мысленно дал себе подзатыльник. Как он мог забыть, что у нового преподавателя отличный слух?! — Итак, заклинания, — продолжил профессор. — Они бывают разной силы и разного назначения, темные и светлые, одни предназначены только для боя, другие — для так называемых «мирных целей»... Вы не должны себя обманывать. Любое, даже самое безобидное заклинание может быть применено против вас, и любой встреченный вами волшебник может вас убить. Поэтому... ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — рявкнул вдруг он. Лаванда Браун, разглядывавшая под партой нарисованный Парвати Патил гороскоп, вздрогнула и уронила лист пергамента на пол. — Плохо даже не то, мисс Браун, что вы отвлеклись на посторонний предмет, — заявил Грюм. — Плохо то, что ваша палочка лежит на парте, а ваши руки — под ней. В случае опасности вам потребовалась бы пара секунд на то, чтобы дотянуться до палочки, но этих секунд у вас бы не было. И это ваш первый урок... Думаю, это стоит записать. Класс послушно схватился за перья. — Ваша палочка, — веско произнес профессор, — это ваша жизнь. Вы можете быть сильнее, вы можете знать больше заклинаний, но если ваш противник успел выхватить палочку раньше вас — вы труп. Носить палочку в заднем кармане или, тем более, в сумке, неприемлемо. Ножны на поясе, мистер Малфой, имели смысл двести лет назад, когда пояса носили поверх мантий, сейчас это удел пижонов. Палочка — не шпага... и не пистолет, мистер Риверс, доставать ее из внутреннего кармана еще дольше, чем с пояса. Лучший способ ношения палочки — на руке, в специальной кобуре с магической застежкой. Но они достаточно дороги, и если вы не можете позволить себе такую — сделайте в наружном кармане мантии специальный чехол. На доске позади профессора появилось изображение мантии с карманом, внизу которого изнутри был пришит чехол для палочки. — У вас есть неделя, — заявил он. — Кто не умеет шить сам — обратитесь к эльфам, я уже объяснил им, что делать. На следующем занятии я проверю, где вы держите палочки и как быстро их достаете. Теперь... Да, мисс Грейнджер, вы что-то хотите сказать? — Я просто хочу напомнить присутствующим, что эта работа не входит в круг повседневных обязанностей домовых эльфов Хогвартса, поэтому за нее надо заплатить, — сказала Гермиона. — И, пользуясь случаем, хотела бы заметить, что обращение с эльфами... — Это не относится к теме урока, — прервал ее Грюм. — Минус балл с Пуффендуя. Еще вопросы? — А носить палочку за ухом можно? — услышал Гарри знакомый голос. К его удивлению, Грюм в ответ лишь усмехнулся. — Можно, если у вас достаточно длинные уши, чтобы ее удержать, мисс Лавгуд, — ответил он. — И, кстати, что вы делаете на уроке четвертого курса? — Вы ведь сами разрешили мне ходить на лекции других курсов, — ответила Луна. — И, видимо, скоро об этом пожалею... — вздохнул Грюм. — Ну хорошо, продолжим. Быстро достать палочку — полдела, нужно еще уметь с ней обращаться. Вы знаете, как называется мой предмет? Все... ну, почти все ученики подняли руки. — Опустите руки, вы этого не знаете. Мой предмет называется «боевая магия». Именно так и только так, а что думает по этому поводу Министерство, меня не интересует. Много лет назад оно попыталось изменить его суть, назвав «защитой от темных искусств...» Три слова, и все три — полная и абсолютная чепуха! Во-первых, учить защите без нападения совершенно бессмысленно, если вы не будете атаковать противника, вы проиграете. Во-вторых, вы должны уметь защищаться от любых заклинаний, не обязательно темных. Диффиндо можно отрезать голову, Инсендио и Инфламаре — сжечь, даже простым Акваменти можно убить человека, если знать, как. Ну и в-третьих, темная магия — не искусство, а мерзость. Впрочем, последний пункт, вероятно, надо пояснить. Кто назовет мне основное отличие черной магии от светлой? Первой, разумеется, подняла руку Гермиона. — Темная магия — та, что предназначена для нанесения вреда человеку, — четко произнесла она. — Неправильно, — ответил Грюм. — Во-первых, половина всех заклинаний, которые вы знаете, когда-то была придумана для того, чтобы нанести вред окружающим, и лишь потом их приспособили для мирных целей. И, наоборот, помимо боевой темной магии существует темное целительство и даже темные бытовые чары. Например, ритуал определения родства по крови является темным, именно поэтому его разрешено проводить только гоблинам и только в строго оговоренных законом случаях. Еще варианты? Ну же! Может быть, мистер Малфой может нам что-то рассказать? — Нет, сэр, — Драко покачал головой. — Откуда мне знать про такие вещи? — Сказал бы я, откуда... — профессор обошел стол и уселся в кресло, вытянув свою искусственную ногу. — Ладно, слушайте. На первый взгляд различия между светлой и темной магией нет. Многие даже полагают, что власти запрещают определенные заклинания просто так, лишь бы запретить. Или... — тут он снова посмотрел на Малфоя, — чтобы насолить определенной группе людей, которые традиционно занимались теми или иными ритуалами. Но дело не в политике, и не в том, что темная магия опасна для окружающих — как я сказал, есть и вполне мирные темные ритуалы. Дело в том, что темная магия опасна прежде всего для тех, кто ею занимается. Опасна той ценой, которую им придется заплатить. Тут его голос изменился. Раньше в нем слышался металл, теперь же он вдруг стал мягким и обволакивающим, почти усыпляющим. — Темные искусства... — произнес он, — как же обманчиво это название. Действительно, большинство из тех, кто только приступает к их изучению, в первую очередь видят лишь то, что могут получить. Ведь темная магия, за редким исключением, творится за чужой счет. То есть не просто за счет силы, которая рассеяна в окружающем нас мире и которую мы можем собирать и подчинять, а за счет того, что уже было собрано кем-то другим. Человеком ли, полуразумным волшебным существом или животным, не важно, но главное — не самим темным магом. И это, конечно, очень соблазнительно. Взять чужое намного проще, чем кропотливо собирать рассеянную вокруг силу. Например, чтобы увеличить свое собственное могущество в несколько раз, достаточно использовать всего две капли крови другого волшебника и десятиминутный ритуал. Здорово, правда? Гермиона, не выдержав, снова подняла руку. — Сейчас вы хотите спросить, в чем же отличие темной магии от зельеварения и артефакторики? — спросил Грюм. Гермиона кивнула. — Действительно, — согласился профессор, — в них тоже используется магия волшебных существ и растений, и на первый взгляд, нет никакой разницы, взять ли для зелья печень дракона или кровь единорога. Но разница все же есть, и очень существенная. Усмехнувшись, он отцепил от пояса флягу, сделал несколько глотков и повернулся в сторону сидящих компактной кучкой слизеринцев. — Неофиты не понимают, в какую ловушку они попадают, попробовав запретный плод, — произнес он. — Они видят лишь то, что получают, но не видят, чем им приходится платить за обретенную силу. А платить-таки приходится, потому что каждое темное заклинание, каждый темный ритуал необратимо изменяют творящего их волшебника. Именно в этом главное отличие темной магии от светлой. Поначалу это может оставаться незамеченным. Ну подумаешь, человек стал чуть более раздражительным или подозрительным, такое со всеми бывает, не правда ли? Но чем дольше он занимается темной магией и чем больше дармовой силы получает, тем сильнее он меняется. Постепенно все, что есть хорошего в человеке, исчезает, а вся дрянь, наоборот, вылезет наружу. Рано или поздно темный маг перестает контролировать свои желания и поступки, более того, он перестает понимать, почему должен их контролировать. То, что раньше он считал ужасным — пытки, убийства, бесчеловечные опыты и все остальное, с чем обычно связывают темную магию, постепенно становится для него нормой. Этот процесс не всегда проходит гладко, я не раз видел тех, кто, увлекшись темной магией, долгое время сомневался в правильности своих поступков и пытался исправиться. Видел и тех, кто нашел в себе силы для того, чтобы свернуть с этого пути. Но такое дано немногим, темная магия — как наркотик, человек постоянно говорит себе, что этот раз — последний, что еще один ритуал и еще одна капля силы, и он навсегда откажется от тьмы... Это лишь самообман, за «последним разом» последует «самый последний», «самый-самый последний», «самый-самый наираспоследнейший...» И в какой-то момент у человека просто исчезнут сомнения. Тогда он, наконец, решит, что все остальные люди — слабаки, которые хотят того же, что и он, просто боятся это признать и скрывают свой страх за фальшивой моралью. Профессор замолчал и обвел аудиторию тяжелым взглядом. Тишина стояла такая, что, казалось, издай сейчас кто-то хоть слабый звук — и класс рассыплется на мелкие осколки, словно оконное стекло. Наконец Гермиона подняла руку. — Вопрос, по теме урока, мисс Грейнджер? Тогда спрашивайте, — кивнул Грюм. — Почему в учебниках не пишут то, о чем вы нам рассказали? — спросила Гермиона. — Плюс балл Пуффендую за хороший вопрос, — ответил профессор. — По двум причинам. Первая состоит в том, что идиоты в Министерстве думают, что узнав про возможности, которые дает темная магия, все ученики Хогвартса тут же захотят ею овладеть. Вторая же... — тут он повернулся в сторону слизеринцев. — Кое-кто из тех, кто сохраняет... некие, скажем так, семейные традиции... и кто рассчитывает передать их своим детям... очень не хотел бы, чтобы эти самые дети начали задавать неудобные вопросы насчет цены, которую им придется заплатить. Наблюдавшая краем глаза за слизеринцами Элин заметила, что кое-кто из них явственно вздрогнул. — Еще вопросы? — спросил Грюм. — Мистер Крэбб? Ну надо же... Что вы хотите узнать? — Я читал... — запинаясь, произнес Крэбб, — и... ну, про непростительные заклинания. И вроде как получается, что для них не чужая сила используется, а только своя. Значит, они не темные? — Темные, мистер Крэбб, темнее некуда, — ответил профессор. — Хотя для них, в отличие от прочих заклинаний, действительно требуется только внутренняя сила самого волшебника, отчего их так трудно использовать. Но по той же причине они и изменяют человека намного сильнее, чем другие темные заклинания, а наркотический эффект от них намного больше. Поэтому их и запретили использовать даже для самообороны. Впрочем, непростительным заклятиям будет посвящен отдельный урок, на нем я расскажу о них подробнее. Больше вопросов нет? Хорошо, тогда перейдем к тому, как будет организовано ваше дальнейшее обучение. У меня нет помощника, поэтому теоретические занятия будут проходить раз в неделю у всего курса одновременно, а практические — по группам, но не по факультетам. Я вас сам распределю. Остаток урока профессор посвятил выяснению того, что знает каждый из его учеников, и разбиению всего курса на четыре группы в зависимости от умений. В первую группу попали те, кто владел несколькими парализующими и защитными заклинаниями, во вторую — если не умеющие, то, по крайней мере, теоретически знающие о том, что такое Ступефай и Протего. В третью группу вошли те, кто освоил хотя бы Экспеллиармус и у кого в прошлом году была оценка по защите не ниже «В». И, наконец, в четвертой группе очутились те, кто программу третьего курса прошел с большим трудом и успел позабыть, а о боевых заклинаниях и вовсе ничего не знал. Этим последним Грюм сразу же задал двойное домашнее задание. — Исправитесь — перейдете в следующую группу, — сказал он. — Не исправитесь... Ну что ж, попробую научить вас хоть чему-то, но толку с этого... Впрочем, посмотрим. То же касается и вас, — он указал на две следующие группы, — будете лениться — опуститесь ниже, а если постараетесь, сможете перейти на уровень выше. Ну а вы не шибко гордитесь, — тут он повернулся к группе, показавшей лучшие знания. — Спрос с вас будет вдвое больше, и если я замечу, что ленитесь или зазнаетесь, мигом вылетите обратно. Любимчиков у меня нет. Всем все ясно?11 сентября 1994 года
В воскресенье вечером Гермиона, все выходные носа не казавшая из библиотеки, наконец-то озвучила свою гениальную идею. — Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов! — объявила она, демонстрируя друзьям коробку с разноцветными значками, на которых красовалась гордая надпись «Г.А.В.Н.Э.» — Я уже набросала черновик Устава и нашего манифеста, думаю, мы примем их на нашем первом учредительном собрании... — Собрании? — удивился Гарри. — А сколько людей уже вступило в твою ассоциацию? — Пока нисколько, вы будете первыми, — Гермиона достала из коробки значки и протянула их друзьям. — Думаю, цвет значков стоит выбирать под цвет глаз. Тебе, Гарри, подойдет зеленый, Эль — синий, а мне — коричневый. Гарри и Элин переглянулись и совершенно неприлично заржали. То, что Гермиона смотрела на друзей непонимающим взглядом, лишь подлило масла в огонь. — Знаешь, Герми, я тебя, конечно, люблю, — отойдя от смеха, сказала Элин, — но носить значок с надписью ГАВНЭ не буду. Даже если он под цвет глаз. И тебе не советую. — Не ГАВНЭ, а Г.А.В.Н.Э! — сердито воскликнула Гермиона. — Название как название, не понимаю, что тебе не нравится. Впрочем, если у тебя есть другой вариант, ты можешь предложить его учредительному собранию. Кстати, Гарри, ты — секретарь нашего общества, поэтому можешь начать записывать протокол. — Погоди, погоди, — запаниковал Гарри, — я еще никакого согласия не давал. Ты хотя бы для начала скажи, чем ты собираешься заниматься? — О, это же просто! Сначала мы наберем членов в наше общество, взнос за вступление составит два сикля. Жестянку для сбора денег я уже приготовила, Эль, у тебя есть коммерческая жилка, так что ты будешь казначеем. Потом, собрав необходимую сумму, мы сможем начать пропагандистскую кампанию, печатая листовки и брошюры. Для начала мы будем требовать отмены рабского статуса эльфов и оплаты их труда, затем постараемся добиться представительства в Отделе по регулированию и контролю за магическими существами. После этого можно будет подумать про отмену запрета на использование волшебных палочек... Хотя это очень далекая перспектива, и, наверное, вопрос о палочках следует решать комплексно, в отношении всех волшебных существ, а не только эльфов. — Я смотрю, ты уже все продумала, — Элин улыбнулась. — Хорошо, мы вступим в твою организацию... Гарри хотел что-то сказать, но она предостерегающе подняла руку. — ...но только при одном условии. Сначала ты должна будешь убедить вступить в Г.А.В.Н.Э. хотя бы одного домового эльфа. Несколько секунд Гермиона смотрела на подругу непонимающим взглядом. Потом до нее дошел смысл сказанного, она резко вскочила на ноги, выхватила из руки Элин банку со значками и, громко топая, направилась в сторону спальни. — Это. Просто. Нечестно! — объявила она перед тем, как захлопнуть за собой дверь. Гарри закрыл лицо руками, и его плечи затряслись от смеха. — Между прочим, ничего смешного в этом нет, — серьезно сказала Элин. — Я просто попыталась донести до Гермионы простой факт: нельзя бороться за освобождение тех, кто сам не хочет свободы. И судя по реакции, она прекрасно это понимает, только смириться не хочет.* * *
Гермиона, разумеется, признавать поражение не пожелала и отныне не меньше одного часа в день отводила на попытки сагитировать школьников на вступление в Г.А.В.Н.Э. Увы, покупать ее значки не согласились даже Невилл и Луна. Попытка достучаться до самосознания эльфов также окончилась неудачей — из кухни Гермиона вернулась, едва сдерживая слезы, после чего ни с кем не разговаривала до конца следующего дня. Впрочем, ребятам было не до борьбы за свободу эльфов, все их свободное время заняло выполнение домашнего задания по предсказаниям. И хотя составить гороскоп при помощи таблиц с положением всех созвездий и планет оказалось довольно просто, но вот с толкованием возникли серьезные проблемы. Элин очень мешало то, что две половинки ее души родились в разных городах, и, соответственно, в момент ее рождения небесные светила находились в двух местах одновременно — в том же самом порядке, но на разной высоте над горизонтом. Хорошо еще, что ей не пришлось ничего объяснять друзьям — Гермиона от предсказаний отказалась, а Гарри в теории разбирался намного хуже и просто не понял, что у его сестры неправильный гороскоп. Ну а профессор Трелони излишним любопытством не страдала и просто приняла как данность тот факт, что у Элин два дублирующихся гороскопа. Но у нее по крайней мере совпадали день и час рождения, а вот у Гарри с гороскопом творилась полная ерунда — звезды и планеты упорно не желали сидеть на одном месте, скача по всему небу, как им вздумается. Наконец, Элин осенило. — Это выглядит невероятно, Гарри, — сказала она, — но у тебя на самом деле два дня рождения. Один в конце июля, а второй... Нет, не пойму. Восстановить дату рождения по судьбе и так довольно сложно, а когда она смешана с другой... Сомневаюсь, что это вообще возможно. — Как такое может быть? — удивился Гарри. Элин лишь пожала плечами. Она-то прекрасно знала ответ, но ни разу с тех пор, как впервые встретилась со своим братом, не заметила в его поведении ничего, что говорило бы о наличии у него частицы чужой души. Значит, либо этот осколок слишком хорошо скрывается (что вряд ли, за столько-то лет он себя хоть как-нибудь, да выдал бы), либо ничего не помнит, либо... ну да, либо в Гарри угодил осколок души младенца, а то и вовсе какого-нибудь питекантропа, так и не понявшего, что с ним произошло. В конце концов, кто сказал, что «попаданец» обязательно должен быть взрослым представителем вида homo sapiens? Впрочем, говорить о своих выводах Гарри она не стала, ведь тогда ей пришлось бы раскрыть свою собственную тайну, а она этого не хотела. — И что мне со всем этим делать? — Гарри подпер голову рукой. — Объяснять Трелони не хочу, она меня этот двойной гороскоп считать заставит. А потом опять разноется, что это дурной знак и мне грозит верная погибель... Он вдруг оживился, схватил перо и принялся быстро писать что-то на пергаменте. — Звезды показывают, что в этом году мне грозит страшная опасность. Приятная неожиданность, которую сулит Солнце, обернется тяжелым испытанием из-за... Кто там у нас самый страшный, Плутон? Ну пусть будет он. — Ты что, решил сам себе выдумать судьбу? — Элин засмеялась. — Но это не сработает, профессор моментально распознает фальшивку. — Да ерунда, половина класса так делает, — отмахнулся Гарри. — Так, кто там у нас еще... Марс обещает мне участие в битве, Меркурий — встречу с чудовищами, Нептун — опасность утонуть, а Луна поставит передо мной неразрешимую задачу. Венера сулит сложности в делах сердечных... Или лучше все же написать про счастье в любви? Пусть в гороскопе будет хоть что-то хорошее, а то слишком подозрительно выходит... Тут он прервался и мысленно вздохнул — в этом году Седрик и Чжоу наконец-то перестали скрывать свои отношения, так что с Венерой отношения у Гарри пока не ладились. — Сатурн... Ну пусть будет удар с неожиданной стороны, а Уран — наоборот, встречу с тем, чего я давно опасаюсь. Кто там еще остался? — Юпитер, — подсказала Элин. — Символ власти, главный из богов. — А Юпитер сулит мне победу и поражение. Ну вот, все готово. Элин взяла в руки исписанный пергамент и нахмурилась. — Знаешь, Гарри, — сказала она, — я думаю, что за такой гороскоп ты получишь высший балл. — Ну а то, — довольно ухмыльнулся Гарри. — От такого количества несчастий Трелони придет в восторг. — Нет, дело не в этом, — покачала головой Элин. — Просто все, что ты сейчас сам себе предсказал, на самом деле сбудется, причем очень скоро. От автора: Ну что, есть идеи насчет того, кто войдет в команду Хогвартса? :) Дам подсказку: их имена хотя бы раз упоминались в фанфике.Пять семечек клещевины
Короткие сцены, не вошедшие в основной фанфик по причине излишней откровенности, публикуются отдельно. Гет-фемслэш-интермедия о том, как близнецы решили открыть первый в истории магической Британии секс-шоп. Фанфикс: http://fanfics.me/read.php?id=122617&chapter=1 Фикбук: https://ficbook.net/readfic/7473848/19123410 (Осторожно, сцены сексуального характера. Пожалуйста, обратите внимание на предупреждения).