Удивительные истории из плацкарта

      Я очень любил своего дядюшку, Сапожника Алексея Борисовича, царство ему небесное, и я неимоверно расстроился, когда мне пришло свидетельство о смерти, как ближайшему родственнику. Мне было очень неприятно осознавать, что я не смогу присутствовать на его похоронах, ведь он для меня многое значил, несмотря на то, что мы большую часть жизни даже не виделись. А не мог я присутствовать на похоронах, потому что дядька, после окончания факультета природоохранной деятельности, дай бог памяти, где-то в 66-67 годах прошлого века, в Бресте, откуда наша семья родом, он, вместе со своими знакомым, не говоря никому, уехал во Владивосток, где стал, казалось, обычным рыбаком, как он утверждал до конца своей жизни. А до Владивостока ехать от моей хатушки неделю, если не больше, ибо самолётам, после страшной трагедии в Америке, я перестал доверять от слова «совсем». Да и страшно укачивало меня на борту. А права на автомобиль я не получал. Поэтому похороны моего дядюшки пришлось пропустить, но мне жутко подумать, кто присутствовал на его похоронах: два его коллеги по бутыли и лодке и священник? Аж представить страшно. Но я думаю, что дядюшка хотел, чтобы мы его не трогали: он сам по себе был отстраненным человеком, и его всегда притягивала вода, поэтому когда мы через 3 года узнали, что он во Владивостоке, то семья не сильно удивилась, ведь как мне рассказывала бабушка, царство ей небесное, Алексей Борисович пообещал отвести её на старости поглядеть на море. Увы, этого не случилось.       Но со свидетельством о смерти, ко мне пришел маленький листок, где было указано завещание, оставленное полностью мне, так как у дяди не было семьи. В завещании было указано много вещей: личная сеть, набор удочек и прочие рыбацкие принадлежности, которые не несли для меня, человеку, который не умеет плавать и не понимает, как можно тратить на это скучное хобби столько времени, особого смысла. Но в конце мелким шрифтом было подписано:       • Снастi поплавочные, 30 штук;       • Картiна «Собор святых покровителей охотников и рыболовов», миниатюрная, 1 штука;       • Большой десантный корабль «Митрофан Москаленко» проекта 1174, 1989 года постройкi;       • Сумма денег в 658630 россiйскiх рублей.        Прочитав листок, я понял, что моя жизнь стала выглядеть для меня совсем по-иному. Конечно, меня меньше всего интересовали крючки и снасти, меня поразило другое: откуда у моего, мягко скажем, не самого богатого дяди взялась такая сумма, и откуда у него военный корабль, и почему он завещал это все не коллегам, с которыми он каждый день выходил в море, а мне, племяннику, на которого он почти никогда не обращал внимания.        Но проблема заключалась в том, чтобы получить все эти, гм, богатства, мне нужно было ехать во Владивосток, лично подписать документ и распоряжаться уже по-своему. К счастью, я уже довольно долго не брал отпуск, да и 23 года работы врачом в поликлинике давали некое уважение, и старший врач, услышав мою просьбу выдать отпуск на месяц, ничего не говоря, сразу подписался на моем заявлении.       Я решил ехать незамедлительно, после того, как я вышел из поликлиники. Но возникла одна трудность: билеты из Бреста в Владивосток вместе с пересадкой в Москве, потому что прямых рейсов нету, стоили мне почти полторы зарплаты, что очень меня расстроило, и мне пришлось рисковать — я решительно зашагал в банк, оформил кредит на довольно крупную сумму с надеждой на то, что у старого дядюшки есть то, что было подписано в завещании.       И да, поехал я в плацкарте. Нет, уверяю, я не был скупым человеком, а тем более, с кредитом я вовсе мог позволить себе ехать в купе бизнес-класса, но я не был привык к настолько большой трате денег практически впустую.       В ту теплую июньскую ночь, стоя на перроне, накинув на себя две старые куртки (мест в дедовском чемодане, который он принес с Войны, просто-напросто не хватило) я ждал посадки на брестском вокзале, слушая гул поездов и осматривая свой состав 010Щ «Варшава-Москва». Весь состав выглядел достаточно новым: вагоны были выкрашены в флаг Российской Федерации, что не вызывало сомнений в моей голове, что это тот самый популярный российский международный состав «Полонез». Сами вагоны были довольно новые и трещин или других повреждений на кузове, я не смог углядеть. Вид состава действительно радовал глаз.       И вот, из вагона вышла полноватая на вид с довольно большой бородавкой на бороде женщина и крикнула с резкой грубостью, что начинается посадка. Взяв тяжёлый чемодан, я поспешил ко входу в девятый вагон, быстрым темпом встал в очередь, вежливо пропустив вперед стоящую пару с маленьким ребеночком.       Когда дошла очередь до меня, кондуктор выхватила у меня из рук билет, презрительным взглядом пробуравила его и буркнула: проходите, не задерживайте людей.       Мое место было боковое на нижней полке, почти в середине вагона. Впервые я ехал на таком красивом составе и в таком отлично обустроенном вагоне: все металлические балки сияли как с завода, кожа на сидушках не выглядела так, будто ее уже сто раз перешивали, а выглядела ухоженно, чисто. Проём в вагоне был все также узок, но как по мне, он был немного шире, чем в наших старых белорусских составах. Найдя свою полку, я сразу же положил чемодан под нее и устроился сверху, предварительно собрав полку в кровать, и начал глядеть на родной брестский вокзал.       Да, я редко ездил на поездах, но в них было что-то свое, особенное, родное, что заставляло людей, вроде меня, выбирать этот вид транспорта для больших расстояний.       Вскоре основной плацкарт сбоку от меня начал заполняться: очень скоро, после моего прибытия к полке, подошел крупный мужчина, лет сорока, таща сзади себя чемодан. За ним шла худая дама с невероятно бледным высохшим лицом. Она медленно села на кровать напротив стоящего мужчины и, не говоря ни слова, указала на его чемодан, цокнула языком и начала смотреть в окно. На цокот мужчина что-то проворчал и, согнувшись как бурлак на Волге, положил чемодан под кровать, достал из кармана своей куртки небольшую книжку и положил её на стол перед женщиной. Та, увидев книжку, прикрыла лицо левой рукой и громко вздохнула. «Почему у меня одной муж такой идиот? Я тебе что говорила? Мне нужна книга «Генрих IV», а ты мне что принёс?» — проговорила она довольно громко, что люди, идущие между мной и парой, вопросительно обернулись в сторону женщины. — Ты, видимо, не видишь, но это книга и есть «Генрих IV» — тихо пробурчал мужчина и добавил: — какого дьявола ты опять устраиваешь скандалы? — А такого, что ты, кусок неизвестно чего, не можешь даже правильную книгу взять для жены, — зарычала женщина и, взяв книгу с оглушительным стуком бросив обратно на стол, и прошипела: — я просила «Генриха IV» от Дюмы, а не от Балакина! Боже, за что мне это наказание? — и с этими словами, она вновь опустила руку на лицо и будто отстранилась от мира сего. — Откуда я мог знать, сколько этих Генрихов написано этими лоботрясами, которые только и делали что годы тратили бумагу впустую? — мужчину начало немного трясти, лицо его покраснело, но он сразу же потянулся к куртке, вытянул оттуда зеленую коробочку и, не запивая, закинул себе в рот две таблетки и, выдохнув, взял книжку и начал ее листать.       Женщина никак не отреагировала на тряску мужа и продолжала сидеть отстранено.       Через некоторое время к нашему плацкарту подошёл довольно полный мужчина с буро-красным лицом. Он невнятно что-то промычал и сразу же раскрыл свою кровать над головой худой дамы и нечаянно ее задел. Та сразу же вышла из своего каменного состояния. — Эй, уважаемый, что вы себе позволяете?! — вскрикнула она и, злобно посмотрев на краснолицего мужчину, а затем на своего мужа, добавила: — Евгений, что сидишь? Скажи что-нибудь! — Извините, извините, — тяжело дыша проговорил мужчина, забираясь на свою полку, — извините, я просто к теще еду, извините, извините, не надо было пить третью…       Евгений будто ничего и не заметил и продолжал как ни в чем не бывало листать книгу о Генрихе Четвёртом. Его спутница жизни злобно сузила щелки глаз и вновь приняла независимое положение. А краснолицый мужчина, забравшись на полку, сразу вместе со своим оборванным на спине рюкзаком уснул, даже не сняв с себя обувь. Я, конечно, знал, что рано или поздно его разбудят, чтобы заставить снять ботинки, но я решил не привлекать к моему временному месту жительства лишнего внимания и снял с него мокрые, липкие боты и поставил их вниз, под свою кровать, ибо к той особе я решил вообще не подходить: от греха подальше.       Вскоре провожавшие, коих было немного, начали покидать вагон. И тут торопливо к моему месту пробрался набитый двумя сумками разной одежды (одежды, потому что она торчала из его сумок изо всех сторон) человечек, с интересной кепкой сельского паренька, хотя по нему было видно, что этот мужчина явно в возрасте. Он остановился напротив меня, начал разгружать прямо на пол свои громадные сумчища и стал сверять свой билет с номером. Увидев номер, а затем посмотрев на меня он удивился и запыханно спросил: «Я заранее извиняюсь, но можно узнать, где находится 46 полка?»       «Она сверху», — слегка испугавшись за место и себя, произнес я.       Мужчине с сумками сразу стало легче: он улыбнулся, облегченно вытер лоб. — Слава Богу, признаться, когда я вас увидел на этом месте, я сразу же забыл, что чётные места сверху и уж подумал, что случилась та история, похожая на историю моей сестры из Подольска, — начал оправдываться мужчина и, несмотря на невысокий рост и некрепкую комплектацию, он легким движением забросив на верхнюю полку его две сумки, продолжил: — я вам её обязательно расскажу, только мне надо горло промочить — он загадочно подмигнул и сразу же добавил: — о, нет, нет, я не пью, дорогой сосед по койке, я любитель трав. Точнее, я люблю разные чаи, — слегка замявшись, проговорил он. — Да, чай — это полезно, — ответил я. — Никуда не уходите, дорогой, скоро-скоро я приду и дорасскажу ту невероятную историю! — крикнул мой сосед по койке, уже уходя в конец вагона, но резко вернулся и спросил: — а как вас, собственно, зовут? — Сапожник Иван Харитонович, а вас? — Данила Данилович Шушик, можно на ты, Ваня, — весело протянув руку, сказал мужчина. — Можно, Данила, — слегка неуверенно проговорил я Шушику, пожимая его маленькую, но крепкую руку. — Вот и договорились. Кстати, может тебе чаю, я оплачу, — улыбнувшись предложил Шушик. — Да нет, нет, у меня свой есть. — Ну как знаешь, жди здесь, Ваня и никуда не уходи! — вновь крикнул Данила, уходя к кипятку.       Проводив его взглядом, я оглянулся и понял, что мы уже давно тронулись: город пропал, стена из грозных сосен и елей загораживали простор и ничего не было видно, кроме темноты. Свет в проходе уже стали тушить. Я оглянулся посмотреть, что произошло с соседями по плацкарту: женщина явно уснула, ведь её голова уже кивала в такт стукам колес поезда, мужчина, уже отложив книгу, глядел в окно на поле, освещенное синеватым светом луны. Краснолицый мужчина так и не поменял своего положения, разве что подобрал ногу поближе к телу.       Я посмотрел на лежащий рядом со мной постельный набор, который мне выдала та кондуктор с бородавкой, и решил, что лучше все же расстелиться, чтобы потом не тревожить соседей лишним шумом. Я аккуратно заправил подушку и одеяло и, стараясь, не попасть своей головой в высунувшуюся ногу краснолицего мужчина, расстелил свою небольшую постель.       Когда меня начало клонить ко сну, сидя в ожидании Шушика, я вдруг подумал, что ведь дальше Каменца я никогда не заезжал, и что эта поездка, возможно, станет поворотным событием в моей жизни. С этими мыслями и под мелодичные звуки колес и рельс, я погрузился в дрёму.