Я напишу про тебя роман
Где в черном небе полотна
Среди песчинок тусклых звезд
Сверкает только лишь одна
Моя далекая, заветная мечта.
Хосок устало прикрыл веки, откидываясь на спинку стула и потирая покрасневшие глаза. Солнце своими длинными теплыми лучами проскользнуло по колыхающей белой шелковой волне тюли, играя зайчиками по коричневому паркету. За окошком щебетали птицы и доносился детский смех с площадки, а знойная жара июля разбавлялась прохладным ветерком с нотками цветущих тюльпанов под окном. Но несмотря на столь солнечное утро, под карими глазами парня залегли темные круги усталости и недосыпа. Хосок сладко потянулся, разминая уставшую шею, и поднялся со стула, щелкая выключатель чайника. Тишину квартиры нарушила бурлящая вода и дверной звонок. Вяло дойдя до двери, шаркая любимыми тапочками, он не спрашивая впустил столь раннего гостя, молча махая и исчезая в проеме кухни. Две кружки с кофе, три кубика сахара в одной и дымящийся кипяток вместо привычного приветствия. — Снова проработал всю ночь? Чонгук часто забегал к брату перед тренировкой, выпивая свой сладкий кофе и проведывая старшего, чтобы совсем не одичал. Бросив большую сумку где-то у порога, он с кружкой последовал за хёном, наблюдая как тот снова возвращается к работе, кликая мышкой. По комнате разнёсся стук по клавиатуре. — Дедлайн, сам понимаешь. Младший обошел комнату, отпивая глоток бодрящего напитка. Здесь, в маленькой, но уютной однушке, ничего не изменилось. Все также не заправленная кровать, с уже недельными простынями, пыль на книжных полках, пара стаканчиков от лапши на маленьком журнальном столике и исписанные листки, усыпавшие весь пол. Вообще Хосок очень чистоплотен, но в момент вдохновения его буквально приковывает к ноутбуку и ни раздражающая пыль, ни голод, ни сотни звонков от брата не способны его оттуда вытащить. Но комфорт все же присутствовал в этом маленьком мирке и придавали его разве что дизайнерские шторы, подаренные Чонгуком, и со вкусом подобранная мебель, которую он придирчиво выбирал и расставлял на небольших квадратных метрах. Допусти такое ему, Хосок бы не задумываясь бросил один матрац на пол, поставил рядом чайник и уткнулся бы в ноутбук. Старшему нужна порой встряска и чужое присутствие, или он сам покроется пылью, продолжая клацать по клавиатуре. Чонгук терпелив и знает точно, когда он тут, капризная муза, требующая полного уединения автора, сейчас покинет, и ему, пускай и с измученным стоном, уделят столь ценное крохотное время. Муза уходит, а Хосок взвывает, так и не закончив главу. — Про что на этот раз? — Чонгук подошел ближе, любопытно заглядывая в экран ноутбука и выхватывая пару строк. — Ничего особенного, — Хосок сделал большой глоток кофе, обжигая язык. На своих ошибках он все же не учится. — Курортный роман, девушка вскоре уезжает, немного страданий и хэппи энд. — Ее шелковистые белокурые волосы развивались от бриза легкого ветерка, и солнечная улыбка играла на фарфоровом лице, — Чонгук усмехнулся, делая пару шагов назад, упираясь поясницей в книжный шкаф. — На этот раз у него блонд? Я кажется догадываюсь, как прошел его отпуск. — Не понимаю, о чем ты. Хосок устало поднялся с места, доходя до небольшого комода и доставая махровое полотенце, старался не обращать внимания на слишком довольного младшего. Полотенце мягкое и пахнет приятно, что нельзя было сказать о нем. И сколько он уже не мылся? Четыре дня, а может и неделю? Чонгук лукаво прищурился и следил за безразличием Хосока, выжидая всего пару минут. — Я напишу про тебя роман, где в черном небе полотна…. — Прекрати цитировать мои стихи, — все же сдался Хосок. — Это стремно. — Да брось, мне ли не знать, что все твои персонажи олицетворяют твоего краша. — Это было слишком давно, еще в старшей школе, но сейчас все в прошлом. — Да? — наигранно вскинул брови Чонгук. — И это не ты мониторишь его твит ежедневно. Нееет, это не его страница открыта в твоем свернутом браузере. Хосок укоризненно бросил на парня взгляд, поджимая губы в тонкую полоску, обдумывая убедительную ложь, но брат видит его на сквозь, да и какой смысл скрывать. — Ну хорошо. Да, я все еще влюблен в Пак Чимина и создаю героев по его образу. И что? — Ты не признался ему тогда, так почему не сделаешь этого сейчас? Чонгук откровенно говоря не понимал. Ну да, парень, да, был самым популярным в школе с сотней воздыхательниц, да, прошло много времени, но разве не стоит хотя бы попробовать? — А тебе не пора на тренировку? — нахмурился Хосок, выпроваживая мелкого из своей квартиры. — Давай, иди, а то опоздаешь. — Хён, хотя бы напиши ему! Чонгук едва успел надеть ботинки, как дверь перед его носом захлопнулась. Сколько раз он уже пытался наставить старшего на путь истинный? Сколько утверждал, что это не страшно и нужно бороться за свое счастье. Сколько? Уже не сосчитать. Чонгук осёкся от своих же мыслей. — А сам то лучше? — вслух спросил себя, кривя улыбку и покидая подъезд многоэтажки. Яркие солнечные лучи сразу ослепили глаза, и Чонгук довольно зажмурился, подставляя лицо согревающему теплу. Это стало почти ритуалом. Младший все равно продолжает упорно приходить и тормошить Хосока, кидая пару мотивирующих фраз и порой вытаскивая его на выходных прогуляться и немного развеяться. В памяти навсегда останется тот случай с выпускного старшего, когда слишком пьяный Хосок, рыдал на его коленях, размазывая свои сопли на новых брендовых джинсах, на которые он долго и упорно копил. Слишком стремно было тогда утешающе хлопать его по спине, и Чонгуку хотелось только одного — пойти на этот чертов бал выпускников и отцепить прилипшую пиявку в виде популярной девочки во всей школе, от этого дурного Чимина, а его самого похитить и приковать к батарее, чтобы брат был счастлив. Но Хосок почти сразу уснул, а Чонгук тогда поплелся в ванную, джинсы было все же тоже жаль. Контрастный душ бодрит, и Хосок буквально вытанцовывает из ванны, напевая популярную песню, услышанную буквально на днях в супермаркете. Сегодня день будет насыщенным и активным — так решает он, беря в руки телефон и из скудного списка контактов находит нужный. Трубку берут почти сразу после второго гудка, и по голосу понятно, что собеседник устал. — Писал всю ночь тексты песен? — без особого приветствия сразу задал вопрос Хосок. — Так же, как и ты свои романы, — на другом конце зевнули. — Может выпьем сегодня? Мы давно не виделись, уж две недели прошло. — Время. — А ты не разговорчив, Юнги, — хмыкнул Хосок, вспоминая хороший бар поблизости. — В восемь? — Отлично, заезжать не буду, сам доберешься. Даже в будние дни вечером в хорошем баре всегда будет людно, но Хосок продолжал каждый раз выбирать именно его, пренебрегая вкусами друга. Юнги не любит людные места, не любит шумный гомон и смех вокруг, но всегда соглашается, растягивая свою скромную, но довольную улыбку на лице. Здесь хорошая выпивка — всегда оправдывается он, а Хосок и рад, заказывая любимый джин с лимоном и бурбон для него. Они сидят с минуту в молчании, обдумывая каждый свое и начинают говорить одновременно, вызывая глупый смех, почему-то каждый раз. — Как движется твой роман? — сразу интересуется работой Юнги, лишь секундой позже задумываясь, что стоило поговорить о чем-то другом. Как дела к примеру. — Почти закончил, — Хосок делает глоток и улыбается так солнечно, и вроде бы вечер, солнце уже готовится к заходу, но Юнги все равно рефлекторно жмурится и отражает улыбку. Они говорят абсолютно об всем. О работе и делах, о неугомонном Чонгуке и больших скидках в торговом центре, о которых никогда и не узнали, если бы не младший. Обсуждают людей вокруг и новые идеи для творчества, и как бы Юнги не хотел и не ругал себя, но все равно задает совсем из далека, незаинтересованно и мимолетом, такой зудящий вопрос. — Он снова стал героем твоих романов, как там его… — Юнги задумано усмехается, прекрасно помня это имя. — Прекрати, — отмахивается обиженно Хосок, но вся его обида совсем не всерьез. — Что вы с Чонгуком заладили. И вообще у меня главная героиня милая девушка, совсем не парень. Ты же тоже посвящаешь свои песни кому-то! — оправдывался он, пока его щеки покрывал предательский румянец и это все из-за алкоголя, нет, смущение здесь не причем. — Всем влюбленным дуракам и их печальной историей любви, — усмехнулся Юнги, закусывая крепкий терпкий напиток жареными креветками. — Могу и тебе посвятить. Выйдет хорошая лирика про твою старую школьную влюбленность. Хосок поджал губы в тонкую полоску, прожигая друга взглядом, но быстро забыл мелкий камушек, закинутый в его огород, усмехаясь и допивая свой джин. Лимон, служивший в качестве украшения, всегда был завершающей точкой в последнем глотке. Его кислый сок быстро смешался с обжигающей горечью, растекаясь пьянящим удовольствием по крови, затуманивая разум, расслабляя. — Вот и напиши, — довольно потянулся он, доставая свой кошелек. Время давно перетекло за полночь и бессонные ночи давали о себе знать. — Все мы находим свою первую любовь в школе, наверняка и у тебя была она, хён, — Чон поднялся с места, бросая телефон в карман, тепло улыбаясь напоследок. — Так что, думаю выйдет замечательная песня. Увидимся. Хосок махнул на прощание, огибая чужие столики с веселыми компаниями, скрываясь за стеклянной дверью бара. Юнги усмехнулся, залпом допивая последний глоток в стакане, так, чтобы крепкая жидкость обожгла не только горло, но и согревающее подобралась к трепещущему сердцу, обволакивая маленькие, но глубокие трещинки на нем. — И она идет за мной по пятам, никак не отставая, — он поднял свой взгляд на дверь, провожая спину уходящего. — Ведь я все еще тот мальчишка, который безответно влюблен в тебя.