Художник

- Мы обязательно встретимся. Слышишь меня? Прости… Там, куда я ухожу, весна, представляешь? Я знаю, ты сможешь меня найти, мы будем вместе, слышишь? Прости.... Прошу, только не оставайся одна. Живи, - это были одни из его последних слов перед уходом. Для меня это не было неожиданностью, но стало большим ударом. - Возьми меня с собой, - прошептала тогда я, зная, что моя просьба не увенчается успехом. Но не попытаться было невозможно. - Дорогая, ты же знаешь…       И я действительно знала и понимала абсолютно всё. Ему нужна стабильность. Он был ярким, незаурядным человеком, которого часто бросало из крайности в крайность. Необдуманность и вспыльчивость – это про него. Стабильность нужна каждому человеку. У кого-то она может проявляться в работе или семье, а, быть может, чья-то жизнь – это абсолютная стабильность. Но для него уверенностью и порядком была я. Он мог в любой момент прийти ко мне: дома будет еда, тепло и горячие объятия. Ему было легко и хорошо со мной, но в каждых отношениях наступает точка бифуркации. У нас она наступила сейчас. Но почему-то мне кажется, что при любом его решении, исход будет одним. Нам суждено быть вместе.       После он схватил маленькую дорожную сумку и хлопнул дверью, не сказав даже «Прощай» и не дал надежду словами «Пока. До скорой встречи!».       Мой мир рухнул. Но, если честно, я всегда знала, или догадывалась, что любовь к ветреному художнику погубит наши (мои) чувства и окончательно выведет из душевного равновесия. Да, он был ветреным, но не в привычном понимании этого слова. Во время нашего бурного романа он не изменял мне, не засматривался на других женщин даже в исключительно эстетическом аспекте. Нет, он был со мной и моим. От и до. Но, как и любому творческому человеку, ему надоело однообразие: те же стены, тот же воздух, те же люди…та же я. Хотя я пыталась быть разной, интересной, яркой: красила волосы, училась играть на тромбоне, пела ему песни, когда он рисовал меня обнаженной. Но моему художнику не нужны были эти потуги. Он стремился к путешествиям, новым людям, новым красочным местам и вдохновению. А я? А мне оставалось просто жить.       Я никогда не была хлипкой девочкой, но и сильной женщиной меня назвать сложно. Середнячок – это моя ниша. Вот и после его ухода я не впала в депрессию на годы, не ломала стены, не грызла стекло, но и не отпустила с миром, приготовившись ждать и верить годами. Внутри было тяжело и пусто одновременно. Парадоксальная ситуация – почему тяжело, если внутри пусто? На душевное восстановление ушли месяцы и здоровье моих печени и лёгких. Прошло время, прежде чем я начала искусственно, но лучезарно улыбаться, пытаясь принять возникшие реалии жизни с тяжким грузом за плечами. Меня держала только мысль о том, что мы скоро встретимся. Ведь мужчины же никогда не врут, правда? Ведь он меня не обманул, да?       Немало времени прошло с тех пор. Жизнь шла, менялась. Самому человеку тоже свойственны перемены: внешность, стили одежды и прически, появляются морщины и нехилый перечень болячек. Но внутри человек меняется более кардинально, чем внешне. За пару-тройку лет отсутствия контакта между людьми, можно друг друга не узнать. Кто это? Что с ним стало? И в этот момент человек совершенно точно ударится в ностальгию и начнет ворчать о том, что «раньше было лучше».       Я уверена, мой художник изменился, и сильно. Он, зуб даю, опустил бороду, длинную. Или сделал дреды. А сотни тысяч пройденных километров и тысячи знакомых лиц сделали из него другого человека. Я уверена в том, что он изменился, но абсолютно не уверена, понравятся ли мне эти изменения.       Все годы я жила обычной жизнью: училась, затем работала, меняла работы, отдыхала и снова работала. Моему воспаленному сознанию помогали только труд и секс. Постоянный, регулярный секс. Да, у меня было много парней, и я никогда не оставалась одна. Никогда. А если у меня не было парня, то была девушка-друг или девушка-любовница, что, чаще всего, совмещалось. Только не подумайте, я не шлюха и не занимаюсь промискуитетом. У меня были постоянные отношения, но частые. Давать надежду моим недовозлюбленным не входила в мои планы только потому, что это были временные остановки на пути к конечной станции стабильности в любви или горче разочарования и одиночества. Я люблю секс и не люблю быть одна. Но я вселенски одинока. И вновь парадокс. Хотя его легко можно объяснить. Физически рядом со мной всегда кто-то есть, а если нет в данный момент времени, то это недолгий период – пару часов, сутки. Но по-настоящему быть со мной настоящей, поддерживать в тоскливые периоды, вести задушевные или философские беседы никому не удавалось, да и я не хотела позволять. Это возложено только на одного единственного человека.       Было уже дьявольски поздно, когда я заходила домой. В квартире царили темнота и тишина. Я слышала мерное тиканье часов и капающий кран. Даже холодильник гудел на удивление тихо, практически бесшумно. Очень ненавистная тишина. Но в этот раз чувствовался какой-то особенный дух в тишине. На секунду мне показалось, что на кухне я услышала прихлебывание чая и нервное дыхание. Я схватила в руки ключи, остриём вперед, и, не разуваясь, начала аккуратно подкрадываться к кухне. – Милая, не трать силы. Убить меня или даже покалечить у тебя не поднимется рука, – я не знала, что делать, моё тело оцепенело от страха, и хоть я и понимала, кто находится передо мной, начать шевелиться было сложно. Но что мне делать? Кинуться ему на шею или высокомерно спросить, какого черта он тут забыл. – Как ты сюда проник? – хрипло спросила я, не веря своим глазам и ушам. Замок не было взломан, значит… – Милая, ты 4 года не меняла замки. – 5 лет, если быть точной…       На недолгое мгновение в кухне воцарилась тишина. 5 лет этот черт где-то пропадал. Он тяжело вздохнул и сказал: – Я не вёл счет дням и годам. Прости… – Сути не меняет, дорогой. 4 года или 5 лет. После двух я перестала считать. – Врешь. – Да. – Примешь?       Вздох. – Конечно, - и объятия распахнулись. Она так долго этого ждала.