Богатый опыт в странных делах

Странности начались на том деле в Нью-Йорке. Хотя дело-то было вполне обычное — полтергейст. У нас со Скалли опыт богатый: вампиры, вуду, оборотни, мутанты всех мастей. Куклы-убийцы, дома с привидениями, плотоядные светлячки и галлюциногенные грибы. Секты в количестве. Под дела с полтергейстом у нас в подвале вообще целый ящик выделен. Стоят там ровным строем. В этом случае всё шло, как по сценарию, ничего нового: по квартире стали летать вещи, картины падали со стен, уголки ковров отворачивались сами по себе, скрежет странный по ночам. Последней каплей для хозяев стал громкий топот с потолка. С потолка пентхауса. Я не сказал? Да, полтергейст поселился в пентхаусе на Манхэттене. Устроился со всеми удобствами, один вид на залив чего стоит. Ох, какой там вид на залив… Терраса размером, как три мои квартиры. Хозяин жилища — небезызвестный Уэйн Федерман, кинопродюсер и приятель нашего шефа, Уолтера Скиннера. Недавно мы на премьеру его фильма в Голливуд летали. Фильм, кстати, не рекомендую: сценарий посредственный, историю переврали, характеры героев вообще ни в какие ворота, актёрская игра тоже оставляет желать лучшего. Но поездка удалась! Скиннер нам со Скалли золотую кредитку Бюро дал на вечер. Сами понимаете, грех было упускать такую возможность с нашими-то зарплатами. Но вернёмся к делу. Когда на Уэйна впервые слетела со стены картина, он — не поверите – обрадовался! Ох уж эта киношная братия, душу готовы продать за сюжет. Купил новый блокнот, ходил по квартире, записывал по старинке карандашом идеи и воображал, как получает Оскар за лучший сценарий. А потом ему по голове прилетела ваза... Первое, что сделал Уэйн, очнувшись на больничной койке – потребовал телефон (и шоколадный мусс). Позвонил он, как вы уже догадались, Скиннеру. А через пару дней, когда врачи отпустили его выздоравливать на родном диване, у дверей дома мистера Федермана уже ждали агенты ФБР. Мы со Скалли. Стоило нам попасть в квартиру и осмотреться, как стало понятно — никакой это не полтергейст. Кое-где обнаружились провода, кое-где – довольно мощные магниты. У пары кресел были подпилены ножки, а на крыше, за каминной трубой, Скалли нашла маленького приземистого железного чувака с молотком в правой руке. Или как там называется то, что у роботов вместо рук? «Полтергейст» оказался школьным проектом мистера Уэйна Федермана-младшего. Парень очень любит физику, является членом клуба робототехники, и я думаю, он далеко пойдёт. Как только отсидит месяц под домашним арестом. Потом мы вместе с хозяином дома разместились на террасе. Оказалось, что блюда индийской кухни отлично идут под бренди двадцатилетней выдержки. И вот тут случилось странное. Я помню, что подошёл к перилам, чтоб ещё раз насладиться видом. Постояв там какое-то время, я развернулся обратно к столу, за которым Скалли, Уэйн и его жена Марта над чем-то смеялись. Внезапно налетел порыв ветра, я помню, что моргнул, потому что какая-то шальная песчинка попала мне в глаз. Потом – бац! – я стою посреди Пятой авеню, вокруг люди, одетые по моде двадцатых годов, прямо на меня едет новенький серебристый «Крайслер Империал» 1926-го года выпуска, водитель которого отчаянно жмёт на клаксон. А я не могу пошевелиться! Чувствую только, как в нос заползает сильный запах озона, а в правое ухо шурупом завинчивается какой-то странный свист. Дальше, перефразируя классика, – темнота… Скалли потом рассказывала, что я молча осел на пол прямо там, у перил. Она привела меня в чувство, автоматически проверила рефлексы, пульс, температуру и даже, возможно, уровень сахара в крови. «Да просто у него голова на высоте закружилась», — сделал вывод Уэйн. Какой вывод сделала Скалли, я вам сказать не могу. Но всю дорогу до аэропорта, а потом и всё время полёта, она нет-нет да и хватала меня за запястье. Про то, что меня тогда чуть не переехал раритетный автомобиль, я ей, понятное дело, не сказал. Решил, что выдержанный бренди Уэйна Федермана сыграл со мной злую шутку. Или карри… Вообще-то я почти не пью, разве что бутылку «Шайнера» в конце недели. Иногда с Фрохики по стопке текилы. Скалли за тем обедом выпила лишь бокал белого вина, и я подумал, что не стоит ей давать повод лишний раз упрекнуть меня в безалаберном отношении к моему же здоровью. Мы вернулись в Вашингтон. Со мной всё было нормально, и Скалли успокоилась. А я и подавно. Бывало и более странное в моей жизни. У нас богатый опыт в таких делах, я уже говорил. Через два дня я его услышал… Рыба. Тоненький звонкий голос прозвучал в моей голове. Чего? Какая рыба? Кушать. Рыба. В тот момент у меня в руке была бритва. Рука дёрнулась, на щеке выступила капля крови, но я не спешил её вытирать, ошарашенно пялясь в зеркало. «Кушать рыба», — на одной ноте повторил я, когда понял, что стою так уже не меньше минуты, взглядом почти просверлил в своём отражении дырку, и, наверное, пора что-то предпринять. Тишина была мне ответом. Честно вам скажу, я не то чтобы запаниковал, но квартиру на наличие жучков, скрытых камер и, возможно, феи Динь-Динь, проверил. Дважды. Да, в аквариуме я тоже смотрел. Молли это не слишком понравилось. Ничего не найдя, я успокоился. Однако одеваться предпочёл в спальне за закрытой дверью и пару раз поймал себя на том, что хочу резко оглянуться, чтоб посмотреть, не стоит ли там кто-то очень-очень маленький. Чудик Малдер. Ну вы в курсе… Потом странности продолжились. Когда днём мы со Скалли пошли на обед в кафе за углом Гувер Билдинг, я заказал… рыбу. Я! Тот, кто всегда берёт стейк средней прожарки или бифштекс! Скалли изумилась не меньше меня, но почему-то ничего не сказала. Рыба, кстати, была вкусная. Вечером, уже засыпая, снова услышал тоненький голосок: Рыба. Вкусно. «Вкусно», — сонно подтвердил я, давая знак Морфею, что меня можно забирать. Проснувшись, первым делом зачем-то сказал: «Доброе утро». И уже не сильно удивился, услышав ответ: Утро. Брился молча в полной тишине. Не хватало ещё нового пореза рядом с еле затянувшимся вчерашним. Снова закрыл дверь в спальню, чтоб одеться. Достал из шкафа свежую рубашку, открыл ящик с носками… Полосатое. А? Надо. Полосатое. … На работу пришёл в разных носках: один жёлтый в коричневую полоску, а второй чёрный. Надеюсь, Скалли ничего не заметила. Весь остаток недели получился таким же странным. Писк в голове отрывисто приказывал мне что-то совершенно неожиданное, а я это делал, даже не задумываясь – как так выходит, кому это надо и, главное, зачем. В среду на работе разобрал стопку папок, громоздившуюся призраком Пизанской башни в углу моего стола. Заполнил все незаполненные формы и убрал папки по ящикам картотеки. А дома вечером покрасил все двери в квартире в зелёный. Спал плохо. В четверг по дороге на работу зашёл в цветочный магазин и купил кактус. На вопрос Скалли: «Это мне?» ответил уклончиво. Могу представить, куда мне засунули бы этот подарок, ответь я «Да». Вечером достал из шкафа чистую простыню и порезал её на тоненькие полоски. Разложил на полу по всей квартире, ходил между ними. Почти не спал. В пятницу решил, что у меня размягчение мозга. Бриться не стал. В обед сказал Скалли, что иду на встречу с информатором, а сам пошёл в зоопарк смотреть носорога. На улице вслух пел про Шафта… В субботу купил билет до Нью-Йорка. Уэйн Федерман должно быть сильно удивился, снова увидев меня на пороге своей квартиры. Я кивнул ему и молча прошёл прямо на террасу, где и застыл у перил. Лететь. Дом. Мелкий ты … пискун! Никуда я отсюда не полечу. Тебе надо – сам и лети! Дальше, как под копирку: порыв ветра, Пятая авеню, все вокруг одеты, как в фильме про гангстеров, а на меня едет шикарная тачка… Чья-то рука выдёргивает меня на тротуар. — Простите. Я иногда бываю так рассеян. Этот портал был не для вас. Его тут вообще не должно было быть. Я прошу прощения, мистер… — Малдер. — … мистер Малдер. Давайте я его заберу. Вечно они так: удирают, стоит отвернуться. Ну, иди сюда, Слайси. Иди, малыш. Вот так. На незнакомце длинное пальто, шея обмотана полосатым шарфом, а брюки ему явно коротки. У его ног на тротуаре стоит старый чемодан. Из кармана он достаёт какую-то палку, которую направляет мне в лицо, делая странные пасы. В ухе свистит, а потом я вижу светящуюся точку, летящую прямо в руку человека в полосатом шарфе. — Вот молодец. Умница, Слайси. А теперь – домой, — он чуть приоткрывает чемодан: маленькая щёлка, куда войдёт только сжатый кулак. Потом быстро захлопывает крышку и улыбается, щуря глаза. — Не волнуйтесь, мистер Малдер. Поодиночке мозгошмыги не опасны. — Вы кто? – только и могу выдавить я. — Меня зовут Ньют Скамандер. Рад с вами познакомиться. Я киваю, прислушиваясь к полной тишине в моей голове, и тоже чему-то улыбаюсь. Приятный парень этот Ньют. — Вы меня простите, но я вынужден кое-что сделать. Тина мне постоянно повторяет про статью Три-а. И он снова наводит на меня свою палочку… Проснувшись, я с удивлением обнаруживаю, что рядом посапывает Скалли. Я дома? Ну конечно, дома. Мы же из аэропорта сразу поехали ко мне. По дороге Скалли позвонила Скиннеру и отчиталась по делу «Полтергейст на Манхэттене». Мы приняли душ, заказали пиццу, и Скалли даже ела «этот ужасно калорийный сыр». Потом мы занимались любовью под шум дождя… Скалли морщит нос и открывает один глаз. — Доброе утро, соня, — шепчу я. – Ты случайно не знаешь, что такое «Обливиэйт»? — Странное слово, — глаз снова закрывается. Странное, да. Где я его слышал? Потом разберёмся, думаю я, обнимая Скалли, ведь у нас богатый опыт в странных делах. __________________ Примечания автора: - Ньют Скамандер, Тина и мозгошмыги принадлежат миру Джоан Роулинг («Фантастические твари и где они обитают» и ГП) - «Обливиэйт» - заклятие забвения. Текст написан в порыве страсти сразу по двум заявкам: Другие заявки № 9. Паразит В сознание либо Малдера, либо Скалли внедряется кто-то другой (не вселяется в тело, вытеснив хозяина, как в Дримлэнде, а именно потесняет его), и личность хозяина тела вынуждена с ним бороться, но гость время от времени захватывает управление рычагами. В конце концов его, конечно, вытеснят… Другие заявки № 22. Кросс, «Гарри Поттер» Кросс с ГП любого вида.