Смертоносные цветы

      Это началось неожиданно. Совершенно внезапно. Ацуши не помнит, когда всё это началось. Да и вспоминать не хочет.       — Чёрт, нет, — шепчет она, смотря на цветы азалии на руке.       Примерно пару недель назад девушка начала замечать за собой странный кашель. Это было странно, поскольку иммунитет за счёт силы тигра у неё сильный, вирусов к организму не допустит. А тут она начала внезапно кашлять. Но на это она не обратила особого внимания. Ну, покашлял, с кем не бывает? Каждый нормальный человек хотя бы раз в жизни своей переживал обычный ОРВИ, один из симптомов которого боль в горле и кашель. Но горло не болело. Но и это она во внимание не взяла, думая, что скоро всё наладится и кашель прекратится. Лучше не стоит никого беспокоить по поводу такого пустяка, как кашель. Особенно Дазай-сана.       Но ничего не наладилось. Всё стало только хуже…       Легкие сильно сжимались, горло рвало от кашля, было очень больно. Приступов стало во много раз больше, они становились всё более невыносимыми. Дышать, что самое странное, тяжело. А при кашле даже немного вздохнуть нельзя было. От чего это — вопрос был у всех коллег и друзей, как и у неё самой.       — Ацуши-тян, давай я тебя обследую? — настаивала каждый раз Йосано-сан с серьёзным лицом и суровым голосом. Врачу такая ситуация явно не по нраву, а оно и понятно: во-первых, надо следить за своим здоровьем; во-вторых, это всем мешает работать. Сильный кашель девушки и правда отвлекал, сосредоточиться на работе было невозможно. Волнение за девушку брало вверх даже у Куникиды. А Дазай-сан так вообще в первую очередь подлетал и спрашивал, что случилось.       — Йосано-сан, спасибо, конечно, но…       — Накаджима, я тебе настоятельно советую провериться у доктора! — серьёзно, но с долей отцовского волнения, сказал Куникида-сан, — твой кашель, думаешь, какие-то шутки?       — Куникида-сан, я в порядке! Тигриная регенерация мне поможет, вот увидите! — Ацуши попыталась весело улыбнуться. Ключевое слово: попыталась.       — Ацуши-тян, тебе нужна медицинская помощь! У тебя проблема с дыхательными путями!       Отговаривать женщину было не столько бесполезно, сколько вообще опасно. Перечить владелице целительной силы было просто нельзя, иначе тебе влетит. И это просто неоспоримая истина.       Однако, результатов обследования не дали.       На следующий день, когда Ацуши уже собиралась в агентство, ей стало ещё хуже. Она кашляла очень сильно, лицо всё покраснело. Кажется, она готова выкашливать собственные лёгкие. Но вместо лёгких вышел… Цветок. Азалия.       — Чёрт, нет, — прошептала девушка, пребывая в шоковом состоянии.       Как же ей повезло, что на работе она лишь откашливала невидные никому лепестки белой сирени, окрашенные кровью. Когда начинался кашель, она прикрывала рот рукой и отходила в уборную, выбрасывала цветы и возвращалась на рабочее место. Приступов на работе почти не было, никто ничего не видел. И это не могло не радовать. Нельзя, чтобы кто-то узнал, что она болеет ханахаки, нельзя их всех беспокоить. Особенно нельзя об этом знать Дазай-сану. Уж кому-кому, а виновнику своих бед она точно никогда не расскажет об этом.       Молчание было неправильным решением. Она сама копала себе могилу.       Накаджима скрывала свою любовь к Осаму как только могла. Но не увидеть боли в её глазах при очередном флирте детектива с какой-нибудь девушкой нельзя. В такие моменты Ацуши становилось ещё хуже, кашель раздирал горло так, что оно адски начинало болеть. А на руку однажды упал цветок гортензии. Какова была реакция рядом сидящего Доппо… Тот выронил на пол блокнот и ручку вместе. Хорошо ещё, что Дазай-сан не обернулся и не увидел этого, продолжая подкатывать к официантке кафе.       — Только, пожалуйста, никому не говорите об этом, Куникида-сан, — она вышла из-за стола и снова ушла в уборную.       С каждым днём становилось всё хуже, становилось всё тяжелее переносить эту чёртову болезнь. Приступов снова было много, но Дазай лишь с сочувствием смотрел на неё и лишь иногда бросал: «Всё в порядке? Думаю, тебе не мешало бы сходить к врачу», — а потом, не дожидаясь ответа, он уходил снова в кафе, прогуливать работу. Девушка чувствовала боль теперь не только от раздирающих лёгкие цветов, но и от обиды. Дазай-сан отдаляется, уходит от неё. Хотелось рыдать. Но она позволяла себе подобную роскошь только ночью, в её комнате.       Поведение её возлюбленного было, вроде бы, как и всегда, а вроде бы что-то изменилось. И это что-то — отношение к ней, к Накаджиме Ацуши. Он словно охладел к ней, перестал так опекать, как раньше, принося этим лишь боль, боль, боль… Одну боль.       Сегодня она осталась дома. Глаза покраснели и опухли от нескончаемых рыданий, почти по всей комнате были разбросаны цветы в крови. И чувствовала Ацуши себя откровенно херово. Она предупредила Куникиду, тот сказал ей отдохнуть.       — Может, всё же, признаешься ему? — спросил Доппо с некой тоской в голосе.       — Дазай-сану я наверняка не нужна… Вы же видите, Куникида-сан, как он сейчас ко мне относится, — грустно усмехнулась девушка, но потом снова произошёл кашель. Она выкинула цветы, даже не сообразив, какой это вид. Ей это было незачем.       — Как знаешь, — тяжело вздохнул Куникида, понимая, что эта девочка была сейчас в чём-то права. Уж все в агентстве уже увидели, как стал относиться к Ацуши детектив-балда.       Ацуши отключила свой мобильный совсем и бросила его куда-то-туда. Вставать с футона сейчас не было ни сил, ни желания. Однако, кашель, чтоб его, до сих пор был. Сейчас не хотелось ничего этого чувствовать. Ей хотелось лишь одного — чтобы всё это вообще кончилось. И болезнь, и цветы, и жизнь в общем. Она, кажется, стала понимать желание Осаму покончить с собой.       Корчась от боли в грудной клетке, светловолосая всё-таки пересилила себя и встала с футона. И в этот момент как раз послышался дверной звонок.       «Странно, я никого не ждала,» — подумала Ацуши, еле как пройдя до двери, наступая босыми ногами на цветки. Так много всего она выкашляла всего за какую-то неделю…       Лучше бы Накаджима не открывала дверь. На пороге показался Дазай Осаму собственной персоной, как всегда хитро улыбающийся, словно хотел что-то ей сейчас предложить. В горле снова что-то застряло, сработал рефлекс. Лёгкие болезненно сжались, горло болело от сильного и долгого кашля, и прямо на глазах у своего завоевателя сердца девушка выкашляла цветок дельфиниума.       Надо было видеть шок Дазая тогда. Его хитрая морда сменилась на шок и осознание чего-то. Ацуши кашляла именно… Из-за этого?       Девушка улыбнулась ему, словно сейчас она только что и не кашляла так рвано и болезненно.       — Что-то хотели, Дазай-сан? — ужасно хриплый и тихий голос Ацуши пробил эту неловкую тишину, из-за чего Осаму резко вздохнул. Его сердце сжималось, обливалось кровью при виде страдающей девушки. Это было настолько больно… — Дазай-сан?       — Кто? — спросил он тихим от шока голосом.       Самому Дазаю никогда не доводилось видеть эту болезнь. Он о ней только слышал, и то поверхностно, и казалось, что эту ханахаки придумали, что это не настоящая болезнь. Как в лёгких могут распускаться цветы, если им нужна земля, вода, солнце? А тут…       Сначала девушка помедлила, фокусируя свой взгляд на собеседнике. А потом просто улыбнулась тёплой, как всегда, улыбкой.       — Вы, — последовало в ответ.       Дазай сорвался с места резко и неожиданно, загребая в объятия хрупкую больную девушку. Последняя такого явно не ожидала, и это повергло её в шок. Но дышать становилось немного легче от его прикасаний, таких нежных, тёплых, наполненных любовью и надеждой.       — Почему ты мне не сказала?! — он отстранился, но плечи ещё придержал, взглядом упираясь в глаза девушки. В этих прекрасных карих глазах была примесь злости, гнева, тревоги, волнения… И облегчения. Они у него странно заблестели, — идиотка, ты могла себя погубить! — что-то скатилось по его щеке, оставляя влажный след за собою. Слёзы? Он плачет?       Ацуши подняла свою руку и вытерла у мужчины эту слезу, которая ему совершенно не шла. Она улыбнулась, мол, всё в порядке.       Осаму судорожно вздохнул, снова прижимая к себе Ацуши. Эта девушка… Чёрт возьми, она чуть не убила себя из-за него! Сам он идиот, если не заметил состояния той, за кем всё время тщательно следил и в кого, в последствии, влюбился. Любовь слепа, но он не думал, что она слепа настолько!       — Ацуши, пожалуйста, не молчи в следующий раз, хорошо? — он снова отстранился от девушки, смотря ей прямо в глаза. Облегчение, радость, нежность — все эти тёплые и приятные чувства сейчас были в этих шоколадных глазах, — скажи мне это…       Накаджима не ожидала такого поворота событий. Он разрешил ей это сказать? Вы серьёзно? Это не сон? Слёзы потекли по щекам, жидкость не давала нормально смотреть на мир, делая всё как в тумане. Но руки шатена нежно стёрли эту мешающую ей жидкость, а на его лице расплылась ласковая и добрая улыбка.       — Я… — это было немного тяжело, поскольку радости Ацуши не передать словами. Она впервые за это долгое, казалось бы, время искренне и счастливо улыбнулась, — я люблю вас, Дазай-сан!       — Ацуши, — он приблизится к её лицу, оставляя лишь пару сантиметров между ними, — я тоже люблю тебя, Ацуши.       Дышать стало тяжело, но уже не из-за цветов в лёгких, а из-за нехватки воздуха при поцелуе. Зато после него она словно впервые задышала настолько глубоко, насколько позволяют чистые и здоровые лёгкие без этих ужасных кровавых цветов, а эмоции были впервые искренними и радостными.