Я люблю тебя

Молодой парень в чёрной шапке и белой футболке, которая была испачкана в красках, шел по коридору хирургического отделения. Он всматривался в каждую дверь и искал палату, где лежал дорогой ему человек. Тимур, не постучавшись, вошел в нужное помещение и аккуратно прошелся в его глубь. Этот запах химии, яркие тона и те самые больничные койки заставили парня скривиться и быстрее подойти к Максиму, который явно спал. Глазков бесшумно пододвинул стул и из своей сумки достал тетрадь с карандашом.       Он любил рисовать своего молодого человека, когда тот спит. Тимуру казалось, что так Басуда выглядит невинным, утихомиренным, хотя он и так был самым спокойным в паре. Макс часто рассуждал как охотник и был очень серьёзным в плане отношений. Глазков же немного отличался от него тем, что был более раскрепощённым, но только когда они наедине. — Опять думаешь, что я сплю? — Приоткрыв один глаз, охотник подтянул к себе одеяло. От внезапного вопроса Тимур обронил тетрадку, и карандаш скатился под кровать. — Чёрт, не мог подождать пока я дорисую? — Глазков, положив тетрадь на тумбочку, полез за карандашом, и ударился головой. На самом деле Тимур уже и не помнил, как они начали встречаться, или когда у них был первый поцелуй. Всё в их отношениях было таким обыденным и непримечательным. В голове крутилось одно, что они отличаются друг от друга. Но это не мешало им быть вместе. — Я уже скучаю по нашим парням… По заданиям… — С более грустной ноткой произнес Максим, пытаясь выбрать себе более удобную позу. — Хэй, я не понял, по кому ты там скучаешь? — с карандашом в руках, Тимур легонько ударил в гипс своего напарника, во всех смыслах этого слова. Сколько времени прошло? Час? Два часа? Максим лежал в больнице уже месяц, сначала из-за перелома руки, а потом и всего остального. Охотник сам стал жертвой и был не в себя от гнева. Несмотря на то, что он был личным психологом Тимура, Басуда так же имел склонность вести себя эмоционально, но лишь изредка. Цапались парни тоже весьма редко, можно считать, что они — самая спокойная парочка на базе. Хотя возможно парни просто не хотели показывать «обратную сторону медали». Тимур бережно сжал ладонь Макса, единственную часть тела, которая была ещё цела. Он не хотел причинять боль, ни душевную, ни физическую. Он просто хотел показать свою любовь, привязанность, даже если сам частенько бывает немного скудным на такие слова. Да и Басуда считал, что Глазков более силен, когда у него в руках что-то, чем можно рисовать, а словами… Словами он не особо владел. — Слушай, я знаю, что тебе надоело, что постоянно молчу. Да, на бумаге мне проще выражать эмоции, особенно твоё прекрасное лицо. Но…после того, как я чуть не потерял тебя… Мне сложно… Я просто не переживу этого. — Тимур ещё сильнее сжал руку и начал рассматривать лицо Макса, наблюдая за его реакцией. Сам же Басуда слегка удивился такому небольшому откровенному монологу и дотянулся правой рукой до своего подбородка, дабы слегка почесать его. Скорее он даже и не думал про то, что Глазков вообще будет задевать подобные темы. Для него это в новизну, что и немного пугало. — Прекрати. Говоришь так, будто я коньки вот-вот отброшу. — Немного рассерженно сказал Максим, стараясь быть не на пределе. — Мне кажется, не так сложно сказать лишь три слова, всего три слова! Тишина окутала палату. Тимур, повернув голову в другую сторону, лишь тяжело вздохнул. Не хотелось ему устраивать сцену. Опять. Даже будучи при смерти ему было бы сложно сказать это. Он бы скорее нашел способ без рук нарисовать какой-нибудь пейзаж, нежели признаться в своих чувствах человеку, который и так знает это.       Басуда понял, что все его уловки бессмысленны, что это не помогает. Он вновь рассерженно посмотрел на своего парня, который старался не встречаться взглядом. Почему всё так сложно? — Если нет больше слов, можешь не приходить завтра, и послезавтра тоже. Пока не поймёшь, что я прошу от тебя уже не первый месяц. — На этом Макс закрыл глаза. Точнее он всё же хотел услышать хоть что-то, но из звуков услышал лишь хлопок двери. Глазков просто вышел, не сказав ничего. На самом деле они любили друг друга очень сильно, порой сами не замечая этого, но ведь так сложно порой перешагнуть свои принципы, ведь так?       Тимур прогуливался возле палаты Макса, и не знал что делать. Точнее он собирался позвонить одному из друзей, и спросить совета, но склонился к тому, что сам справится. За окном обрушился ливень, на что парень сразу обратил внимание. Именно в дождь Максим погряз во всё это. Глазков сжал руку в кулак и с болью посмотрел на дверь палаты.

***

— Хватит так переживать, твой охотничек спокойно справится с этим сам. — Александр подошёл сзади, и хлопнул Тимура по плечу. Сутки назад Максим решился отправиться на одно сложное задание в одиночку. Никто не знал, что он хотел этим доказать, но зато каждый знал, что все будет хорошо. Многие ждали прихода блудного «сына» и даже не предполагали того, что что-то могло пойти не так. "Что-то" всё равно произошло. Спустя ещё один день кто-то обнаружил искалеченного Максима, валявшегося на пороге базы. Камеры в тот момент оказались взломаны и не работали. Но толком так и не поняли, что случилось.

***

Глазков с полной уверенностью вернулся в палату, и бесцеремонно подошёл к Максиму. — Почему я должен говорить то, что хочешь именно ты? — Тимур приподнял свою левую бровь, и ждал ответа. Сегодня кто-то один должен быть в капкане, и это точно не тот, кто продумал всё наперёд. Басуда удивлённо приоткрыл глаза. — Ты что, совсем уже с катушек съехал? — Макс поднял голову, и нахмурился. — Нет, просто я волен делать то, что сам хочу. И я хочу сказать, что ты дорог мне, — Тимур мог дальше продолжить, пока Максим не перебил его. — Может ближе к делу? — Дурак, я люблю тебя. Слышишь? — Тимур дотронулся до мягких губ Максима и прошептал, — Я люблю тебя.