Ты меня бесишь

В зале вновь царил шум, отражающийся эхом от стен. Великобритания и Германия пытались вновь разнять орущих друг на друга Америку и Россию, которые обещали начистить оппоненту ебало. Ей богу, как дети малые, а ещё сверхдержавы! — Пусти меня, пусти, твою мать! — крикнул Россия, вырываясь из железной хватки Германии, который уже где-то потерял свои очки, надеясь, что те в порядке (они лежат на столе). Стул был на полу, опрокинутый, так как Гера только — только успел выскочить и не дать РФ убить Сашку. Вот есть ум у человека? Смысл санкций? Ну ладно, смысл был, Германия спорить не будет, но можно было как-то помягче, понежнее? Это же хрупкая русская душа, с ней нужно осторожно, а то еще въебет. — Ага, как же. Чтобы вы тут друг другу лица расквасили? Иди лучше работай, пользы больше будет. — натужно сказал державший, чувствуя, как руки уже немеют. — Да уведите его уже кто-нибудь! — отчаянно выкрикнул Германия, пытаясь удержать того, кто на голову выше и раза в два сильнее. На самом деле Россия при желании мог уже давно откинуть Геру куда подальше, но ломал комедию одного (а точнее двух) актера. Он хотел посидеть дома, побухать, поспать или хоть где-то побыть, только не здесь, на тупом и скучном собрании ООН, которое проходит по неопределенному графику, и его уже задолбало, и не с Америкой блять, пендос сраный! Чтоб его! Его тупые санкции и сраное высокомерие! Америку, уже смиренно стоявшего в руках своего отца, Великобритании, еще не отпустили, так как знали, что это может быть ловушка — Саша тот еще хитрожопый и коварный тип, хотя по его невинной жопке моське не скажешь. *** Россия, вернувшись домой, пообещал себе уебать Америку, и, раздевшись и пройдя на кухню, приготовил простой черный чай. Подумав, он добавил в него водку. Чтобы веселее было. Россия взял чашку и поднялся наверх, в свою комнату. В помещении было достаточно темно, так как окна были занавешены черной толстой тканью, не пропускающей дневной свет. Да и на улице не солнечно — тучи, даже дождик рядит. Такая погода не то чтобы по душе России, но после дождя воздух свеж и легко дышится. Так что пускай. РФ зажег свечу, стоящую в старом подсвечнике, который был весь в копоти и воске, застывшим тогда, когда, кажется, мир только начинал строиться. Россия достал из тумбы книгу и, довольствуясь слабым светом свечи, стал читать. Он расслаблялся, лёжа в своей постели, и ни о чём не думал: его проблем не было, Америки не было, этих тупых собраний тоже не было, всё было хорошо. В течение всего времени он периодически спускался вниз и наливал себе чай, все еще подливая алкоголь, но не пьянея, и брал поесть. Позже сменил книгу на вторую. В конце концов его умиротворению пришел конец в виде Америки, который каким-то чудом пробрался к нему домой. Только сам Россия об этом не знал. Америка после собрания всё ещё негодовал, хотя и сохранял спокойное выражение лица, несмотря на ярость, клокочущую в нем. Никто ничего не заподозрил, все-таки Сашка мог, когда хотел. А хотел он всегда. Собрание прошло тихо-мирно, несмотря на все произошедшее. Но, а потом Америка решил прийти домой к русскому и сказать всё, что он думает, и выкинуть этот пакет санкций ему прямо в ебало, чтобы не было больше такого. Как так можно?! Охренел уже в край, русский сраный. Совсем уже. Эти санкции — знаки внимания со стороны его, Америки, к нему, России, а РФ еще их и не принимает! В край охуел. США добрался до дома России достаточно быстро, узнав адрес у Украины. Наивный мальчик поверил в то, что «дядя Америка хочет просто извиниться перед твоим братом за неподобающее поведение и поговорить, как взрослые и образованные люди…». Да и сияющая улыбка американца располагает к положительному ответу. Америка шагал по участку, хоть и не очень ухоженному, но не заброшенному — где-то были сорняки и излишне высокая трава, но, в целом, все было довольно цивильно. Дойдя до двери, он совершенно не робко постучал. Никто не ответил и не спустился через минуту. Даже не крикнул. Через еще минуту Америка вновь постучал, а потом дернул ручку. На удивление и радость Саши, дверь поддалась и он вошел в помещение. Неужели Россия забыл закрыть? А если бы это был не Америка? Парень огляделся. Ему открылся вид на кухню и зал, но нигде не было России. Блондин робко позвал по имени, ожидая пиздеца, но никто не ответил. Не слышит? Тогда голубоглазый решился: снял куртку, повесил ее на крючок и разулся, оставив обувь у входа. Пол холодный, но чистый, и на том спасибо. Обстановка дома, сказать честно, напомнила ему начало двухтысячных, но было даже уютно. Америка прошел вглубь помещения, не забыв планшет с бумагами. Он поднялся наверх, почему-то думая, что Россия там, решив не осматривать первый этаж дальше. Лестница очень сильно скрипела, и американец боялся, что вот-вот рухнет вниз. Но нет, обошлось, хотя… Ему же спускаться… Верхний этаж состоял из двух комнат, и в одну из них была приоткрыта дверь. Америка, не долго думая и гадая, (да даже если ошибся бы, его же не убьют, правда? (он не был уверен)) вошел в спальню. Россия увлечённо читал при свете свечи и даже не щурился. Его глаза бегали по строчкам, а так же он еле слышно шептал слова. Пряди еще более темных, чем обычно, при столь скудном освещении, волос спадали на лоб. Черт, а Россия может быть красивым, если будет спокойным. Так. Стоп. Чего это он? Считать русского, да еще и красивым? Вот еще! Слишком жирно. Америка встал примерно в двух метрах от кровати, на всякий пожарный. Вдруг что. — Кхм-кхм… — деликатно кашлянул Сашка, обращая внимание на себя. Россия перевел взгляд на американца, и глаза его в удивлении расширились, хотя ничего больше в нем не говорило об эмоциях. Америка готов был поклясться, что утонет в глубоких изумрудных глазах хозяина дома, а потом отмахнулся от назойливых мыслей, словно от мошек. Не подобало ему, Америке, о таком думать, да еще и о враге. — Как ты сюда попал? — спросил хрипло и низко Рус, приподнимаясь выше на подушках. Он не чувствовал от пендоса угрозы, но все равно напрягся. Если он здесь, то кто знает, зачем? Нужно быть начеку. Осторожность не повредит. Да и на крайний случай в верхнем ящике нож, веревка и камень. И топор. — Ну… Это долгая история… — протянул США, отводя глаза за Россию и переступая с ноги на ногу. Тот в недоумении и легком раздражении приподнял бровь. Сел, откладывая книгу на тумбу рядом с кроватью и повернулся к говорившему. Америка почувствовал, что ему как-то неуютно. Он в доме врага, пришел с документами, из-за которых они с утра чуть не убили друг друга, причем достаточно жестоко. Боже, что сейчас будет! А пришел-то он, вдобавок, без приглашения, нарушая пару статей УК. Fuck! Он в дерьме. — Ты уж потрудись, у нас так-то много времени. — тихо начал Россия, отпивая из чашки, что стояла рядом со свечой. Пламя колыхнулось, тени танцевали вслед за огоньком. Саша внимательно следил за движениями кадыка Руса. Капля чего-то темного и пахнущего алкоголем Так он ещё и пьян. Может, ну его? Нет! Америка не отступит перед финишем, чего бы это не стоило! скатилась по бледной шее русского, за чем жадно следил американец, не ожидая от себя такого и делая это неосознанно, и впиталась в свитер. Россия быстро облизал мокрые губы. Америка сглотнул вязкую слюну. — Я никуда не спеш- Но его перебили: — Зато я спешу. — Рус глянул на него исподлобья, ясно давая понять, что не совсем доволен этим. Он вообще не любил, когда его не слушают, а тут ещё и договорить не дали. Его зеленые глаза метали молнии, заставляя Америку слегка волноваться. — Я тут принес документы, там санкции, ты посмотри их на до- А?! — Россия резко вскочил с кровати на слове «документы» и, вырвав планшет с бумагами, отбросил его в другой край комнаты, куда-то в неопределённость. Шелест бумаг быстро стих, растворившись во тьме комнаты, а Америка вскрикнул, не ожидая такого действия от русского. РФ одной рукой держал его за запястье, вытянув вверх, а другой рукой обвил талию, достаточно сильно прижав к себе. Саша замер в шоке, вообще не понимая, что происходит и не в силах сдвинуться ни на миллиметр в сторону. Да у него и не получилось бы — Россия ни в силе, ни в росте обделен не был. Стало жарко. Очень. Рус был выше него на полторы головы при своём росте 195 см, когда как Америка был всего-то 165 см, и смотрел очень-очень злобно. Он нервно покусывал губы и тяжело дышал, ведь резкое движение потребовало от него небольших, но усилий. От него пахло дорогим одеколоном, что впитался в свитер. Америка не мог не признать, что вкупе с запахом самого России, получалось просто волшебное сочетание. Так близко. Просто непозволительно близко. — Знаешь, пендос, ты заебал. Вот ты решил реально до меня доебаться со своими санкциями? — его голос вновь приобрел хрипотцу, и это вблизи звучит еще лучше. Глубокий и повелительный голос заставлял жертв этого искусителя расслабляться, чтобы он мог делать с ними позже то, что захочет. Россию лучше водки пьянила власть над низким и хрупким Америкой. Тем, кто обычно уничтожал его на политической арене, не давая и слова иногда сказать. А теперь Сашка тут, в его руках, покрасневший и смущенный. Его тяжёлое дыхание и быстрое биение сердца — боже, Америка, так мало нужно для того, чтобы тебя усмирить? Вопрос, что задал себе Руслан, так и остался без ответа. — Знаешь, что, Саш? — Россия с вызовом посмотрел в широко раскрытые и испуганные глаза американца и продолжил совершенно буднично, — я выебу тебя. — What?! No! — выкрикнул Америка на своем национальном языке. Но разве Россия послушает его? Да и в языках он слаб, так что просто молча, отпустив руку, подхватил под задницу, достаточно сильно сжав, (на что американец ответил невнятным звуком отрицания) и, приподняв, уложил на стол, стоявший параллельно кровати. Футболка парня слегка задралась, открывая достаточно крепкий живот, но без пресса. М, какой маленький сладенький мальчик. Саша, рефлекторно обхвативший талию Руса ногами, весь сжался под долгим взглядом брюнета, выставив освободившиеся руки перед собой, не давая приблизиться к себе еще больше. Он пытался брыкаться, но Россия вновь не давал сделать ни движения, выставив по бокам руки и грозно нависнув. Пряди красиво упали на его лицо, а глаза сверкали азартом, интересом и желанием. Прикусил нижнюю губу, скорее всего, неосознанно. Выискивал постоянно убегающий взгляд США, что был очень смущен и даже напуган сильно увеличившейся близостью. Черт. Америка понял, что долго не продержит оборону. — Россия, пусти меня, и мы спокойно поговорим. И я даже забуду про все то, что сейчас произошло… — попробовал шантажировать русского, понимая, что не в том положении. Но попробовать стоило. Может, пьяный мозг Руса (который, на секундочку, трезвый, хоть и пил), решит, что не надо? — Неа. — ответил коротко, с самодовольствием в голосе, прижимаясь своим пахом к упругой заднице Мерики сильнее. — Мы потом, когда-нибудь позже, поговорим спокойно, но я сейчас… — он схватил оба запястья Саши и завел их над его головой. Схваченный пробовал дернуться, но попытка была пресечена свободной рукой русского, на которую он опирался. — Просто хочу тебя выебать. Уж слишком ты красивый, особенно твоя задница. — с этими словами Россия потерся пахом сквозь джинсы о ягодицы блондина, как бы убеждая в этом. Америка вообще никогда не краснел, но ладно, близость с Россией смутит кого угодно. Но дальше-то куда?! — Но Россия! — голос уже не подчинялся ему, срываясь, но Америка не оставлял надежды на освобождение. Он заглянул в два изумрудных омута, насмешливый взгляд которых как будто издевался над ним. От Руса и так жарко, так еще и это! Fucking Russia! Блядская дрожь что в голосе, что в теле, выдает его с головой. — Ты же ненавидишь геев! Так может не надо? — Надо Саша, надо, — уверенно и настойчиво сказал Россия, проводя рукой по щеке. Мягкие касания, заботливые, идущие вразрез с голосом и взглядом, приносили какое-то дикое, несуразное удовольствие. Хотелось больше, но признать это — да не в жизнь. Прохладная ладонь — почему-то Америка всегда представлял его именно с такими — охлаждала его горящие щеки, но только сильнее разжигалось желание. Нет, вы не подумайте, что он ломается как 16-летний подросток, нет. Америка не против лишиться анальной девственности, но не здесь, не сейчас и, возможно, не с Россией. Вот ещё, жирно будет. — Тем более один раз, как говорится, не пидорас, — сказал Россия, и грубо схватив попытавшегося отвернуться Америку за подбородок, поцеловал. Саша пытался высвободиться и дергался, но скалу под именем Россия ему вряд ли сдвинуть при его-то росте и комплекции. Рус сминал мягкие губы американца, который уже обмяк, кажется, смирившись с судьбой. РФ провел языком по нижней губе и чуть прикусил ее, вырвав болезненный утробный стон. Какой чувствительный. Россия опустил руку, не ощущая сопротивления. Но Америка не давал ему углубить поцелуй, все еще пытаясь хоть как-то держать лицо, хотя продолжающиеся легкие, хоть и грубые, касания и несильные укусы ему нравились. В это же время Россия провел свободной рукой по оголенному боку американца и спустился к животу, и, еле касаясь, пробежался по нему пальцами, вызывая ещё большую дрожь и мурашки на теле блондина. Резкий контраст температур и внезапность действий заставила США быстро выдохнуть и возмущенно спросить, выгибаясь в спине: — What the fuck are you do- Ахмп?! — Россия решил не терять возможности, и, вновь прижавшись к губам американца, углубил поцелуй, скользнув языком внутрь горячего ротика. Он провел по ровному ряду зубов, ласкал небо, столкнулся языками с Америкой, который стал неосознанно отвечать. Россия стал посасывать язык американца, иногда слегка покусывая кончик. США нравилось проводить языком по острым клыкам брюнета, слегка царапаясь. Русский продолжал оглаживать живот и бок, иногда слегка царапаясь и спускаясь чуть ниже, чем стоит. Считал ребра, проводил вдоль, с небольшим нажимом, чтобы больно-приятно, с возбуждающей щекоткой, от которой не уйти, не увильнуться, до более глубоких вздохов между поцелуями. Губы обоих опухли и покраснели, но теперь не было понятно, кто же был инициатором — кажется, границы между ними смывались, и их желания становились общими. Америка плавился под Россией, и ему было безумно жарко, жарко, жарко! Сознание пыталось ему что-то кричать, паниковать, но: США вообще такого не ожидал ни от Руслана, ни от себя. Он стал отвечать на поцелуи гребаного русского! Да как так?! Чтобы он, да и с ним?! Он все больше и больше поражался ситуации, но не мог не признать — ему н р а в и л о с ь. Его это безумно в о з б у ж д а л о. Fucking Russia. Shit. Но Америка решил пока не сопротивляться. С каждой секундой в комнате становилось все жарче, воздуха не хватало, но это именно тот случай, когда хотелось сгореть до тла, не оставив после себя ничего. Россия стал буквально потрахивать языком рот США, вбиваясь языком между губ, грубо их облизывая и оттягивая зубами. Америка хотел зарыться в волосы РФ руками, прижать к себе еще ближе, стать доминантом в их токсичной паре, но тот все еще крепко держал его запястья, не давая их вырвать. Он чувствовал стояк России задницей, да и у него самого в штанах была шишка. Рус стал дорожкой мокрых поцелуев спускаться к шее, слушая горячее сбитое дыхание его врага, а сейчас… любовника?.. и чувствуя, как тяжело и судорожно вздымается его грудная клетка, в такт его собственной. Найдя трепещущую жилку, он прижался губами к ней, оставляя лёгкий засос. США вздрогнул и хрипло и с некой обидой в голосе простонал:  — Russia, не надо, мне же потом не скрыть будет… — Ничего, шарфик наденешь, все равно как пидор выглядишь. — продолжил выцеловывать чувствительную шею, иногда оставляя засосы. Рукой он залез дальше под футболку и прикоснулся к вставшему соску, обводя его по ореолу и чуть задевая его подушечкой. — А-ах, что ты, а-ах, делаешь? — простонал в голос Америка, вновь выгибаясь в спине, уже не сдерживаясь. Россия остановился, поднял голову к лицу США и просто сказал: — На кровать. Тут неплохо, но не очень. Руслан обвил талию Саши руками и приподнял его, относя к кровати. Россия упал на нее, а точнее на подушки, утащив за собой Мерику, который в итоге оседлал его. Они смотрели друг на друга вновь, взгляд изумрудных глаз столкнулся с небесно-голубых, и Америка запустив одну руку в мягкие, черт, такие мягкие волосы брюнета, а другой обнимая за шею, целуя горячо и напористо. Стояк уже побаливал, требуя внимания, а он терся задницей об чужой, желая хоть как-то услышать реакцию РФ. Россия простонал в поцелуй, на мгновение остановившись. Америка воспользовался этой заминкой, решив свалить, пока все не зашло слишком-слишком далеко. Но он не успел далеко уйти — Россия нагнал его еще в комнате с хриплым «Вот сволочь хитрожопая…» и дернул на себя, схватив за запястье. США, не удержавшись на ногах, упал прямо в руки РФ, который посмотрел в ответ на его испуганный взгляд нахально и даже мстительно. — Придётся тебя связать. — заключил он и, развернувшись, словно в вальсе, кинул опешившего блондина на кровать. — Не надо! — вскрикнул он и попытался встать, но был отправлен назад толчком ладони в грудь. Россия присел на бедра американца и твердо посмотрел ему в глаза. Америка простонал от отчаяния, но где-то глубоко в душе понимал, что ему это нравится. Нравится доминирование над собой, быть жертвой, а не тем, «кто». — Надо, Саша. Надо, — и потянулся за веревкой, которая лежала в верхнем ящике. Быстро достав нужную вещь, взял один конец и, схватив руку грубо, так, что потом останутся синяки, обмотал вокруг левого запястья, завязав на узел, а потом, проделав то же самое с другой рукой, намертво привязал Америку к кровати. Благо, у него была двуспалка. Америка чувствовал себя открытым и беззащитным с поднятыми вверх руками. Ему хотелось прикрыться. А тут еще и он над ним нависает… Боже Трахни меня уже. — Будешь рыпаться и ножками дрыгать — привяжу и их. А потом страпоном изнасилую. — сказал с серьезным лицом. Видно, что не шутит. Так и не до шуток — стояк болит, боится сам сорваться. А помучать пендоса хочется. Очень хочется. Америка следил за движениями России, думая, что он ещё придумал и молчал, не то боясь, не то не зная, что сказать, не то не желая говорить вообще. Скорее, все вместе. — Знаешь… — он провел подушечкой большого пальца по нижней губе Саши и склонился, взяв за подбородок нежно, как будто не желая вредить. Связанный, все еще разгоряченный, он не мог оторвать взгляд от властного России, что покорял ровным, бархатным, столь глубоким голосом. Америка ни за что не признается, что наслаждается голосом того, кого постоянно затыкал. Его покрасневшие губы стали еще сильнее выделяться на бледном лице, покрытом ярким румянцем. — Можно было бы и кляп тебе вставить, но — он склонился к уху Америки — я хочу тебя слышать… Кажется, США сойдёт с ума только из-за одного голоса. Россия наконец-то вновь его поцеловал, руками забираясь под футболку. Поцелуй получился мокрым, смазанным. РФ ловил губы американца своими, касался их языком, одновременно с этим закатывая футболку и оглаживая грудь и живот, иногда касаясь сосков, получая одобрительные стоны. США уже просто изнывал от желания. Каждое касание России приносило удовольствие, распространяло по телу жар и возбуждение, отдавалось в паху сладкой негой, но не имело выхода. Все слишком четкое, яркое, но при этом он чувствовал легкость и эйфорию. Росс незаметно для Саши расстегнул его ремень, спустив штаны вниз, сел рядом и перевернул Америку лицом вниз, поставив раком. Веревка неприятно натирала запястья, и Америка оперся руками на спинку кровати. — И что же сейчас? Отшлепаешь? — Спросил, запыхаясь из-за возбуждения и легкой боли, с долей сарказма. Хотелось кончить. — Да, — проведя по спине вверх и скидывая футболку на веревки, ответил он. Америка посмотрел влево, туда, где стоял на коленях Россия. Серьезно?! Он же пошутил! — А что? — Пожал плечами русский, — ты был плохим мальчиком. Тебя надо как следует наказать, — сказал он, снимая с Саши трусы. Член, уже давно налитый кровью, качнулся, и капля густой смазки упала на кровать. — Кстати, считай, сколько. Их будет 20. Считай вслух. Америка уже понял, что спорить бесполезно, и просто ждал своей участи. — Готов? — чисто формально спросил он, поднимая руку для шлепка. Невысоко, он же его не бить будет. Так, в поучительных целях. США кивнул, зажмурившись. Шлепок отдался звонким эхо в резкой тишине комнате. Мерика прошипел, выдавив сквозь зубы: «Один». Как унизительно. Как позорно! Его, сверхдержаву, шлепают, как маленького несмышленыша! Еще и считать заставляют. Да еще и кто — Россия! Одетый! И он, полностью голый, связанный, на коленях! Боль от ударов отдавалась во всем теле, начиная от места соприкосновения ладони и ягодицы, заканчивая поджимащимися пальцами на ногах. Это сначала больно, но потом нега удовольствия от жжения кожи вызывала новую волну возбуждения, Америка вскоре не мог понять, куда же ему деваться от всего этого. Он стонет, мечется, пытается уйти и одновременно получить больше. Ощущений слишком много, а его — мало; мало того, что дают, в нем много и распирает, хочется, чтобы Россия оттрахал его, только чтобы это закончить. Он буквально теряется в нитях реальности, иногда не понимая, где он и что с ним. Кожа стала чувствительнее раз в бесконечность, кажется, коснешься — взорвётся, и ничего не останется. Только коснись. И РФ продолжает, иногда пробегаясь пальцами по рёбрам, спине, животу. Боже, что же ты делаешь? А Россия продолжает пытку, не останавливаясь, и с раза десятого США уже вскрикивал, не стесняясь ни своего голоса, ни своего положения, уткнувшись лбом в спинку кровати. Он плавится, уничтожается без кода отмены, становится плазмой. Ему слишком жарко, слишком хорошо. Слишком не хватает. России нравились его стоны, его вскрики, то, как выгибается Америка при каждом ударе, каждом действии. Черт. Власть над ним. Делай, что хочешь — ни слова уже не скажет. Ему не до этого, и это, блять, пьянит получше любого алкоголя. Полная свобода. Когда Россия разрешил лечь обратно, ноги уже толком не держали, тряслись мелкой дрожью желания и нетерпения. Сознание было затуманено похотью, глаза лихорадочно блестели, и Америка долго искал, за что же ему зацепиться взглядом, чтобы не сойти с ума. Капли пота скатывались по его телу и впитывались в простынь. Он был слишком разгорячен, и ткань создавала сильный контраст прохладой, принося еще больше странного, необъяснимого, садистского удовольствия. Рус, до конца стянув штаны с трусами с Америки и откинув их куда-то, где уже лежат документы, поцеловал Сашу в искусанные им же самим губы, мучительно долго. Он взял в руку сочащийся смазкой орган Америки и провел рукой вверх и вниз, пережимая член у основания. Блондин зажмурился до белых пятен. — А-ах… Клянусь, Russia, если ты сейчас не трахнешь меня, то я трахну тебя с-а-а-м… — простонал он, прогибаясь в спине и елозя задницей по простыням, ещё больше натирая кожу и шипя из-за этого. Россия отсел подальше, чувствуя на себе внимательный, хоть и лихорадочный, взгляд США. Он медленно стал снимать с себя свитер, ощущая изучающий взгляд на себе. Ему было жарко, ох, как же сильно ему было жарко. Америка жадно смотрел на рельефное горячее тело русского, будучи не в силах отвести глаза и, как бы не было стыдно признавать, наслаждаясь видом. почему он ходит в свитере ведь он так горяч боже ходи в футболках, а лучше без них хотя нет, моё Щеки вновь обдало жаром от смущения. Боже, он пялится, словно школьник! Как стыдно… РФ стал постепенно, спускаясь от шеи к животу, прокладывать дорожку из поцелуев, при этом водя вверх-вниз рукой, но не давая кончить. Америка уже весь извелся и, кажется, сорвал голос. Несмотря на то, что Россия целовал и кусал (блондин вскрикивал, когда ему прикусывали кожу слишком сильно) тело американца быстро, ему самому казалось, что это очень и очень медленно. Дойдя до паха, он остановился и посмотрел на результаты своих трудов — синеватые и бордовые засосы, красные следы от зубов. Оставшись довольным результатом, удобнее взял в руку член и лизнул головку, услышав гортанный стон Саши. — Fu-u-u-ck, Russia, быстрее! — нетерпеливо, просяще. Он уже не мог ждать. Хотелось взять голову русского и выебать его в рот, грубо и быстро, чтобы потом кашлял. Россия улыбнулся краешками губ и, проведя по всей длине языком, вдоль вздувшейся венке, с легким нажимом, заглотил почти полностью. Он держал бедра американца, чтобы тот не прервал игру. Жестокую, но таков сам РФ. Он стал скользить языком из стороны в сторону, одновременно двигая головой вверх-вниз, размеренно, не торопясь. Он выпустил член изо рта и обхватил губами лишь головку, лаская яички. — Россия! — рыкнул Америка, находясь на грани. Он поджимал пальцы на ногах и сильно жмурился чтобы хоть как-то оставаться в реальности. — Когда ты меня развяжешь, я тебе въебу! Россия лишь, неожиданно для США, ускорил движения головой. Шероховатый язык русского просто творил чудеса. Горячая влажность ротика РФ и его умелые движения сводили с ума. Мир взорвался фейерверком удовольствия, и Америку мелко затрясло. Он громко и долго простонал имя брюнета. Перед глазами темнело, и он мог ориентироваться лишь на ощущения, а они говорили лишь о крайней эйфории. В теле стало легко и свободно, а животе пусто. — Россия, ты сволочь, ты это знаешь? — немного невнятно сказал блондин, язык заплетался. Он расслабленно откинулся на спинку, не желая вообще ничего. — Ага. Знаю. Та еще паскуда. Кстати, я думал, что сперма на вкус хуже… — протянул он, садясь на кровать. А он что, куда-то уходил? А Саша и не заметил. Хотя он бы и начало третьей мировой не заметил бы в тот момент. — Ты что, решил ее попробовать? А свою не вариант? — спросил с иронией он, все еще не открывая глаз. Было так хорошо и хотелось спать. — Ну да, интересно стало, я же никогда никому не отсасывал. А насчет своей… Считай, брезгливость. — ответил он, доставая что-то откуда-то. Интуиция Америки, если она есть, орет ему, что это что-то не очень хорошее. США медленно открыл глаза и увидел в руках России небольшой вибратор. — Итак. На нем ты учился сосать? — просил у брюнета он, недоуменно приподняв бровь. — Нет. На бананах. — ответил со смешком ему, доставая смазку и проверяя срок годности. Все хорошо, да и «набор юного любителя анального секса» был подарен недавно. — Пфх, а ничего другого не было? Например, этого? — он кивнул на вибратор. Россия покачал головой, подползая ближе. — Неа, этот набор «юного натуралиста» мне подарила Япония после того, как я выполнил то задание. Брр… — РФ вздрогнул, вспомнив тот спор. Америка начал посмеиваться с неудачного, но каламбура. — Расскажешь? — в голосе Америки сквозил интерес. Россия бы с радостью, да только у него-то все еще стояк. И от него надо избавиться, а то больно уже. Да и не очень справедливо, что Америка получил свою долю удовольствия, хотя вообще её не заслуживал, а он нет. — Ага. — и, склонившись над Америкой, вновь поцеловал. Тот не был против продолжения, и охотно отвечал, хоть и чувствовал привкус своей спермы. США не брезговал собой, поэтому все было нормально. Легки были касания губ к чужим, горячим, нежным. Мягкие движения руки вдоль тела, болезненно-приятные, дразнящие, внесерьез. Россия, опершись рукой на матрас, стал покрывать поцелуями шею, рассказывая: — Один раз мы с Японией… — он прикусил кожу на ключице, оттягивая. Америка стонет, выгибаясь навстречу. Он мазохист, и понял это, наверное, только сейчас. И черт, ему так нравится РФ и его действия. Ему хотелось прижимать его к себе, чувствовать горячую кожу руками, а не вот так. Он обхватил ногами Россию за талию и прижал его к себе. Горячие волны возбуждения вновь поднимались в нем, и ощущение чужого стояка сквозь ткань было весьма и весьма будоражащим. — И мы бухали. И как-то так получилось, что мы поспорили, что я заглочу банан целиком. — он остановился и посмотрел в глаза Америке. — В случае проигрыша Япония сказала, что изнасилует меня в задницу, и знаешь, проверять истинность ее слов на себе не хотелось. И, как видишь, я тут и я целый. Даже где-то фотки есть с тем бананом. А в подарок она мне оставила наборчик. Им, если что, я не пользовался, но на тебе попробую. Так что не обижайся, сладкий. — он провел пальцем от груди до пупка, а потом спустил руку ниже. Взяв полувставший член, он провел вверх, задевая головку большим пальцем и надавливая на уретру, вызывая новый стон удовольствия. Спустился к яичкам и чуть поигрался с ними. Свободной рукой он оглаживал ягодицы, чуть сжимая их и проводя рукой между ними, изредка касаясь ануса. — Ох, Россия… Ты решил все-таки трахнуть меня? — спросил американец, резко выдыхая. Он повел плечами — руки затекли, не очень приятно, да и запястья стерты, благо не в кровь. Саша посмотрел на русского, на его во всех смыслах горячее тело, по которому маленькими блестящими каплями стекал пот. Хоть он и выглядел нормально, но по расширенным зрачкам, тяжело вздымающейся грудной клетке и несколько дерганным движениям можно сказать, что он очень возбужден. — Ага… — хрипло ответил он, доставая смазку. Ему, если честно, хотелось просто выебать Америку, без подготовки, но Руслан понимал, что тот его не простит, а потом утопит в санкциях, избив перед этим для надёжности, даже невзирая на разницу в росте. Россия медленно языком провел по сухим от желания губам, открывая тюбик. После нанесения среднего количества субстанции на пальцы, он также выдавил часть смазки прямо на сжатую дырочку Америки, который дернулся от холода и неожиданности, простонав какое-то ругательство сквозь зубы. Такая реакция Мерики позабавила. Отложив тюбик, РФ распределил смазку по ложбинке между ягодиц, вводя фалангу среднего пальца, что далось с трудом. Америка сжал колечко мышц, будучи морально не готовым к такому повороту событий. — Расслабься, Саш, я буду нежным… — хрипло и низко сказал Россия, вводя палец дальше, а второй рукой мастурбируя парню. Блондин выдохнул и попытался последовать совету русского, чувствуя некий дискомфорт. Это было необычно, особенно от того, что это делал другой человек, но не так плохо, даже в какой-то мере возбуждало. РФ ввел палец почти полностью и начал двигать им, пытаясь задеть простату. — Поцелуй меня… — потребовал Америка, раздвигая шире ноги и чуть выгибаясь навстречу. Руслан, усмехнувшись, наклонился, легко прикасаясь к губам США, который, желая большего, требовательно провел по чужим губам языком, чуть нажимая. Россия приоткрыл рот, позволяя втянуть себя в страстный поцелуй. Америка вновь прошелся по так понравившимся ему клыкам брюнета, что оставляли столь болезненно-приятные укусы. Он игрался с ним, проводя языком по небу, но уходя от ответных действий Руса, не давая ему быть главным. За что тот и укусил за нижнюю губу до крови, как бы говоря: главный здесь я. Америка прошипел в поцелуй от легкой боли, что прошибла его, но еще и от того, что почувствовал болезненное растяжение второго пальца, которое еле-еле перекрывалось удовольствием от ласк России. Это уже не было так просто, но все еще терпимо, и Америка быстро привыкал к неизвестному ощущению наполненности, что было не таким и плохим. — Черт, ты такой узкий, надеюсь, я не порву тебя… — прошептал русский, мягко целуя ключичную впадинку. США передернуло от ощущения мокрых холодных губ на горячей коже. Ниже, он хочет ниже. Но знает, что не попросит. Росс начал трахать США рукой, слизывая выступившие на губе капли крови с таким довольным видом, будто пометил его. Сделал своим. И Америка понимал, что был не против, отдаваясь навстречу в жажде большего, более яркого и быстрого, дикого и сладкого. Того, что даёт ему Руслан, целуя вновь и вновь, заставляя сжигать себя дотла, чтобы вновь воскресать и плавится в его жаре, не будучи уверенным ни в себе, ни в нем. Это… Так. непривычно? Но черт подери, продолжай! — С-сволочь кусачая, чтоб тебя… — начал было Америка хриплым из-за стонов голосом, срывающимся, но, почувствовав распаляющую волну удовольствия, которая прокатилась по всему телу крупной дрожью, заставившую внутренности сжаться в сладкой неге, а живот приятно тянуть, простонал, выгнувшись, — Fu-uck!.. Россия ухмыльнулся на такую реакцию, и выглядел довольным, будто кот, получивший свое. Он вновь и вновь повторял движение, буквально вынуждая США стонать неприлично громко, срывая голос, отворачиваясь и пытаясь скрыться от удовольствия, что въелось под кожу. Россия разводил пальцы внутри, ощущая мягкость стеночек, растягивая и подготавливая к большему. Он остановился и посмотрел на Америку, что распластался по кровати, красный, как помидор, с тяжёлым дыханием и чуть приоткрытыми опухшими губами, на которых была видна кровь. Какой же красивый. Росс с пошлым хлюпаньем вытащил пальцы под недовольный стон Саши, что двинул бедрами навстречу. Член требовал разрядки, резких движений, что доведут до экстаза, но тянущие, медленные, они не давали Америке дойти до края. Хотелось завалить наглого русского и оттрахать до темных мушек перед глазами, но Россия только усмехался над ним! — Russia, fuck! Ты можешь ускориться?! — рыкнул США, толкаясь членом в ладонь русского. Тот убрал ее, и Америка рухнул на кровать обратно. Россия взял вибратор в руку, и, открыв тюбик пальцами правой руки, нанес на него, распределяя по длине. Он выглядел так пошло, и блондин пытался запомнить каждое мгновение, каждый жест, каждый наглый взгляд. Всего его, такого прекрасного и возбужденного. — Расставь пошире ножки и расслабься, чтобы было приятнее. — Америка сглотнул вязкую слюну, делая так, как ему сказали. Он почувствовал холодную головку вибратора, прикасающуюся к его анусу, и задрожал не то от нетерпения, не то от страха. Сам искусственный член был небольшим, меньше 15 см, и достаточно тонким, но все же было, над чем нервничать. Америка прикрыл глаза, ощущая чужие губы на своих. Игрушка вошла с небольшим трудом, раздвигая нежные стенки и заполняя собой все пространство. Америка резко и рвано выдохнул сквозь зубы, поджав пальцы на ногах и сжавшись, ещё сильнее обхватывая дилдо. Русский еще молодец, паскуда, смог по простате пройтись, и теперь боль от расширения смешивалась с огненным удовольствием, прожигающим его разум насквозь. Росс отошел от него, и кровать выгнулась обратно. И тут Америка ощутил волны вибрации, исходящие из предмета внутри него. Он ахнул, резким движением сводя ноги вместе. Ощущений в один миг стало слишком много, и эта вибрация эхом отдавалась в его члене, но не давая кончить. Слишком слабо, но хорошо, боже, как хорошо! — Fuck… — простонал на своём национальном языке тот, переминаясь и пытаясь хоть как-то получить чуть больше. Ему уже было не интересно, куда отошел Россия, главное, чтобы он вернулся. — Саш… — позвал тихо Рус. Блондин приоткрыл глаза, и увидел, что в руках брюнета фотоаппарат. Если бы не крайнее возбуждение, смешанное с болью на грани фантастики, то он бы, наверное, даже испугался бы. А так: — Только, блять, попробуй… — прошипел он и, почувствовав усилившуюся вибрацию, простонал, выгибаясь, чуть сильнее, чем хотелось, но ради камеры. Пускай потом мучается, сволочь. Россия на его слова лишь тихо рассмеялся, щелкая затвором. Сделав ещё фотографий десять изнывающего от желания Америки, что позировал, приоткрывая томно ротик или же разводя ноги шире. Он мог, конечно, больше, но этот наглый русский перебьется. Вибрации отдавались незнакомым удовольствием внизу живота, и скручивающаяся пружина оргазма заставляла уже даже поскуливать. Этого было слишком мало для разрядки, но слишком много, чтобы отвлечься на что-то. — Rus-sia!.. Боже… — названный, уже отложив фотоаппарат, провел пальцами вдоль груди Америки, спускаясь к животу. Огладил ребра. Америка дергался и дрожал из-за каждого движения. — Саша, я знаю, ты хочешь этого. Скажи, и я все исполню… Что захочешь… — если бы Россия говорил таким голосом на собраниях, то весь мир был бы в его руках. Господь великий, Америка никогда не слышал такой тембр. Змей-искуситель, наверное, лично передал его русскому. Бархатный, растворяющий в себе, слегка хриплый и совсем незаметно срывающийся. Он хочет услышать стоны. — Russia. Просто выеби меня, сука ты русская!.. — он хотел дёрнуть руками, но лишь натянул мешающую веревку. Россия сначала начал вынимать вибратор из Америки, а затем резко вогнал его обратно, заставляя США вскрикнуть. — Russ, когда ты меня отпустишь, я… — брюнет медленно потянул на себя игрушку, что вышла с громким и пошлым «чпок», и поцеловал Америку, расстегивая ремень джинс свободной рукой. Он отложил куда-то вибратор, мгновенно забывая о нем, и провел по боку Америки сжимая в последствии бедро до легкой боли. Кажется, останутся синяки. Сняв остатки одежды, Россия перекинул ногу Америки, оказавшись между ног. Блондин посмотрел на достоинство РФ, понимая, что растяжка вибратором не была лишней. Боже. — Готов? — он не знал, зачем спросил. Наверное, для того, чтобы.?.. Это был больше риторический вопрос. Америка неуверенно кивнул. Рус, положив одну руку на бедро, приставил член к сжатому колечку мышц, чуть надавливая, медленно входя, в итоге чуть сорвавшись, резко войдя до упора. Жар бархатных стенок охватил его тугим кольцом, и он с тихим стоном выдохнул, зажмурившись. Америка поджал губы, отворачивая голову и рвано и отчаянно вдыхая ртом воздух, пытаясь отстраниться. Больно. Слишком много ощущений, и все острые. — Посмотри на меня… — попросил Россия, с нежностью проведя ладонью по щеке американца. Тот глянул, не поворачивая головы. Тогда зеленоглазый развернул к себе его, стирая большим пальцем небольшие капли слез. Начав медленно двигаться в Америке, РФ стал вновь надрачивать ему, а второй рукой держа его за бок, иногда слегка перебирая пальцами по коже, что покрывалась мурашками. России хотелось просто втрахать Америку в кровать, вдалбливаясь в податливое тело под ним и слушая пусть даже болезненные, однако стоны, но он упорно искал угол, чтобы проходить по простате. Блять. Так узко. Так сильно сжимает, так горячо, жарко и влажно. Мягкие бархатистые стенки очень приятно охватывали член, и сдержаться было сложно. Снизу пошло хлюпало, а толчки постепенно ускорялись — Россия терял терпение, покусывал губы до легкой боли. Взяв уже обеими руками США под задницу, он стал насаживать его на себя, чувствуя, что теряет контроль. Болезненные постанывания и редкие полувсхлипы блондина в один момент сменились громким стоном удовольствия. Мышцы судорожно сжались, обхватывая член России еще сильнее, и тот рыкнул: — Саша, блять!.. — крепче, до боли в пальцах, сжав ягодицы блондина, он стал быстро и отрывисто двигаться, уже не щадя любовника. Громкое хлюпанье и пошлые шлепки кожи о кожу раздавались по комнате, разбавляя вечернюю тишину и тиканье часов. Тяжёлое хриплое дыхание и стоны, а иногда и всхлипы, — в комнате пахнет сексом, потом, и дышать сложно. — Rus- ah… -sia… Не… ах… та-а-к жестко… — Америка не мог сдерживаться, подавался навстречу. Веревки натирали запястья сильнее, но он не чувствовал боли, тем более такой незначительной. Ощущения снизу кружили голову, заставляли кусать свои губы и жаждущие чужие, что грубыми поцелуями покрывали лицо и шею, — все это сжимало пружину удовольствия внутри, заставляя выкрикивать имя брюнета. Ему и больно, и хорошо. Один сильный, глубокий толчок, а с ним укус в плечо, и Саша, прогнувшись в пояснице, начинает крупно дрожать, кончая и пачкая свой живот спермой, при этом громкое: ''Ах-хм''. Руслан, сделав еще пару движений тазом, чувствуя, как волна долгожданного удовольствия накрывает его, стонет не менее тихо и изливается вовнутрь. — Россия, ты сволочь, знаешь ведь. — сказал Америка устало, когда брюнет лег рядом, пытаясь отдышаться. Американец чувствовал, как из него вытекает сперма, а его собственная неприятно сохнет на животе. В ответ лишь слабое: '' Ага''. Они лежали молча минут пять. — И наконец развяжи меня, а? — недовольно пробурчал американец, поведя плечами. Тишина была разрушена, но никто не был против. Россия привстал, вытягивая руки, и через три минуты Америка был свободен. Он потер запястья, болезненно шикая, на которых алели следы от веревок, и сел. — У тебя можно в душ сходить? — спросил, смотря в глаза русскому. И все-таки они прекрасны. — Ага, подожди, я сейчас одежду достану тебе и мне, да вместе пойдём. — сказал, вставая с кровати и подбирая попутно штаны с нижним бельём, кладя их на стул. — Ты хочешь вместе? — неуверенно произнёс американец, оборачиваясь к России и приподнимая голову, чтобы поймать его взгляд. Он пожал плечами и посмотрел в ответ: — А что, стесняешься? После всего того, что было? — с иронией спросил русский, подходя к шкафу. Америке открылся вид на шикарную задницу России. И все-таки Россия — красивая страна. — Нет! — отвернувшись в другую сторону, резко ответил США, но потом добавил, — Просто непривычно, у себя я хожу один… Руслан пожал плечами, промолчав. Он достал постельное белье, а также два комплекта одежды: две пары штанов и две футболки, только разница в том, что Америке он достал свои подростковые вещи, что лежали в самой жопе мира, то есть у задней стенки шкафа. Подойдя к парню, Россия протянул стопку одежды. — Ты иди тогда, ванна — это тут, — показав рукой на не очень большое помещение. — я сейчас, сниму только простынь, окей? — блондин молча кивнул, на автомате принимая то, что дают. Он смотрел на голое тело РФ и вновь понимал, что тот безумно красив. Краска снова залила щеки, обдав жаром. Боже, как стыдно! Россия воспользовался замешательством Америки и легко поцеловал его. Через 10 секунд блондина тут уже не было. Он стоял над раковиной, облокотившись на нее ладонями, оставив одежду на стиральной машинке. Рассматривая свое отражение, проводил левой рукой по засосам, по следам от зубов, и при этом заостряя внимание на нижней губе, на которой уже не было видно крови. Приятное ощущение разлилось по нему, и было не ясно, что же это. А потом пришло осознание: как он будет все это, блять, прятать?! — Russia, fuck, was it impossible to be more accurate? — крикнул с раздражением Америка, оборачиваясь к двери. — Что ты орёшь, я здесь… — он вошел в двери и остановился. Осмотрел скептично и вынес вердикт. — Блять. Просто блять. Сорян, не хотел. — он задумался на секунду. — Хотя нет. Хотел. Саша, что был ниже на добрых 30 см, ругнувшись на своем языке и привстав на носочки, резко притянул Руслана за полотенце к себе, в итоге зарываясь одной рукой в мягкие волосы и настойчиво целуя. Черт. Как он хотел это сделать! Они стояли и целовались какое-то время, а потом вместе приняли душ. Саша остался у Руса на ночь, так как тот пообещал с утра замазать ему засосы, и в отместку поставил на шее русского парочку, ибо слишком хорошо живёт. Пускай мучается. А. У него же свитер. Эх. Даже подростковая футболка России была ему великовата в длину и ширину, как и штаны, которые, благо, имели завязки. РФ фоткал его, пока он пытался разобраться, как что работает, тихо посмеиваясь над ним, Америкой! Вот сволочь русская. И сказал, что фотографии пошлёт Украине, чтобы тот поржал. - Ага, и он узнает, что в доме его брата я. В твоих штанах, футболке и в засосах. Молодец. Ум как у огурчика. - Я скажу, что ты такой и был. Пришёл пьяный, заблевал одежду и теперь одеваешься. - Рус стал поливать цветочки на подоконнике. Красивое алоэ по имени Алоэ (на горшке написано коряво с большой буквы) говорило о том, что русский умеет ухаживать за растением и что у него чувство юмора так себе. - Ты сам бы поверил в эту ложь? - Правильно не "ложь" , а "клади". - и начал смеяться на непонимающий взгляд Америки. - Рус, ты дурак? - чем вызвал новую волну смеха. Америка подошел к России, что валялся на полу от смеха, и тыкнул в него. Может, оно обладает разумом. Надежда, как говорится, умирает последней. И был утащен на пол за руку. Америка, лёжа на животе России, ощущал его прохладные пальцы на ребрах. Наглая улыбка, и США понял, что ему пиздец. - Даже не думай меня щекотать. Даже не думай. - руки России были сильными, и попытка встать успехом не увенчалась. Поэтому он начал не совсем легко бить РФ по груди ладонью. Тот быстро схватил его за запястье и... В итоге они бесились и бегали по дому, словно дети. Уже ночью, лёжа в кровати и обнимаясь, потому что резко похолодало, а отопление не дали, а точнее уже отключили, да и нет, он не хотел, вы что, обнимать врага? пф, чушь. ага говорило ему сознание, он сказал: — Россия, а ты знаешь, что я могу на тебя заяву накатать? Причем не одну. — Но не будешь. — сказал уверенно тот, приоткрыв глаза и смотря на блондина. — Верно. Не буду. — Так чего же ты хочешь? — с толикой любопытства спросил он, приобнимая американца крепче. Если бы Россия не знал всего положения вещей, то мог бы сказать, что они сейчас выглядят, словно пара. Пара геев. Боже, Росс, до чего ты дошел? А если отец бы узнал, то это был бы полный пиздец. — Секса с тобой. — интересно, сильно ли румянец видно в темноте? Если да, то он немного оплошал. — Пф. Хорошо. Будет тебе и секс, и пряники, и даже кнут. А теперь спи, достал базарить. — и закрыл глаза, желая поскорее уснуть. Все-таки Россия любит спать. — Ой, да иди ты. — наигранно обидевшись, Америка отвернулся, через секунду почувствовав чужую руку на талии. Оказывается, уснуть в объятиях России не так страшно.