Дань Кровавой Луне

Я встретил её в тот час, когда Кровавая луна, вновь вступила в свои права. Словно всевидящее око, она взирала на замерший внизу мир и именно она стала безмолвным свидетелем нашей встречи. Порой я спрашиваю себя, было ли это случайностью? Лишь Богиня знает ответ на этот вопрос… Я шёл по цветущему саду после грандиозной постановки во имя Богини, и алые лучи ночного светила стекали по белоснежным цветкам, словно напоминая о реках крови, сопровождавших недавнее представление. Ах, сколько новых душ забрал на этот раз Шёпот! Моя тёмная душа ликовала и пела от восторга, но что-то вдруг прервало эту песнь. Неземные звуки цитры донеслись до моего слуха откуда-то из глубины сада. Они врезались в душу любого, кто их услышит, они были везде и нигде одновременно. Нет, человек не мог так играть… Очарованный, я направился на поиски таинственного музыканта. Она сидела в беседке под огромным раскидистым деревом. Её белоснежные волосы и столь же белоснежная кожа в зловещем свете Кровавой луны казались нереальными, словно высеченными из мрамора каким-то искусным мастером. Черты Её лица, которое излучало спокойствие и безмятежность, были идеально правильными. Изящные пальцы легко извлекали мелодию, что искрами срывалась со струн цитры, переплеталась с лунными лучами и тонкими серебряными нитями вонзалась в тела невольных слушателей, собравшихся вокруг беседки. Подойдя ближе, я понял, что они не видели никого, кроме Неё и не слышали ничего, кроме этой волшебной музыки. Они застыли с пустыми глазами, будто каменные изваяния, однако далеко не такие совершенные, как Она. Воля жалких людишек была сломлена, а Она всё играла. В сиянии серебристых нитей и свете ночного светила Она была такой прекрасной…демонически прекрасной. Лилит… Я не знал Её имени, однако пришедшее в голову сравнение с прекрасной демоницей больше не покинуло меня. Я стоял, слушал и музыка, очаровавшая других людей, поселила в моей душе волнение, усиливавшееся с каждой минутой. Однако всё когда-нибудь заканчивается. Закончилась и ночная симфония: одним резким аккордом Она завершила своё выступление и нити, тянувшиеся от цитры к людям, устремились к хозяйке, вырывая из груди каждого из них душу, словно плату, дань за этот концерт. На миг жертвы замерли, а затем повалились на траву, словно одноногие оловянные солдаты. И лишь я один остался стоять, не в силах сдвинуться с места. Она подарила мне лишь один взгляд, прежде чем покинуть беседку и исчезнуть меж цветущих ветвей. Но этот взгляд напрочь врезался в мою память и стоял у меня перед глазами, когда я покидал сад в предрассветной дымке. Ночь Кровавой луны подошла к концу и кто знает, смогу ли я увидеть Её ещё хоть раз. В густой темноте убежища, в томительном ожидании время тянулось невыносимо долго. Я не знал, когда Богиня вновь призовёт нас, своих верных слуг, и эта неизвестность сводила меня с ума. И без того почти потерявший разум, я чувствовал, какой болью отзывается в груди память о Ней. Словно птица, бьющаяся об стекло, я бился об иллюзию свободы, скованный своими же чувствами. Где же ты, моя Лилит… Алое око вновь окинуло своим пристальным взглядом мир, Богиня вновь требовала кровавых жертв и я вновь должен был выйти на охоту. Однако… Сегодня я, вопреки желаниям Богини, отправился в тот сад. Ноги сами несли меня между всё так же цветущих деревьев к той самой беседке. Она уже была там. Она снова играла, а у её ног столпились те, кто в конце этой ночи отдаст свою душу Кровавой Луне. Я стоял в тени, слушал эту полуночную симфонию и то, что осталось от моей собственной души, готово было разорваться. Но это очарование внезапно прервал людской крик: — Чудовище! Люди, очнитесь! Это демон! — какой-то крестьянин быстро пробирался сквозь толпу застывших слушателей. Он поднял руку с зажатыми в ней вилами и у мой разум помутнел от гнева. Этот невежа посмел поднять руку на мою прекрасную Лилит?! Однако быстрее, чем Шёпот лёг в мою ладонь, раздался высокий, резкий, но переливчатый звон: десятки острых лучей, отделившись от цитры, пронзили грудь наглеца. В его глазах застыл невыразимый ужас и боль, сверкающим серебром разливающаяся по его венам, в то время, как на Её прекрасном лице не отразилось ничего. Она продолжила играть, словно тот резкий аккорд был необходимой частью выступления, а от тела умирающего к струнам инструмента тонкой паутиной потянулось едва заметное сияние, превращающееся под её пальцами в едва различимую сеть, опутывающую слушателей. От этого музыка стала лишь прекраснее, словно Она вплела в мелодию душу этой ранней жертвы. Подобное я мог наблюдать лишь во время своих представлений, однако сейчас они казались мне…несовершенными. Им не хватало той искры, что была в Её игре. Едва ночь подошла к концу, другой аккорд оборвал симфонию, забирая извечную плату. Снова этот взгляд, проникающий в самые глубины души и задевающий самые потаённые её струны. В моём сознании стала зарождаться мелодия. Теперь я знал, на что потрачу другие и томительные дни ожидания следующей Кровавой Ночи. На этот раз кроме оружия я взял скрипку и, вновь нарушая волю Богини, отправился к месту смертельного концерта. Я не знал, какое наказание последует за моими действиями, однако не жалел ни об одном своём решении. Она играла для своих жертв, а я играл для Неё. Однако…что-то было не так. Как бы я не старался воссоздать хотя бы подобие Её мелодии, как бы я не старался играть в унисон с Ней, моя скрипка и её цитра не могли понять друг друга. Она смотрела на меня и в её глазах я впервые видел проблески жизни. В них смешались интерес, непонимание и…сожаление? Моя настойчивость сделала своё дело, Она заметила меня, но моя музыка была недоступна Ей. Она не слышала моей игры. Струна на скрипке с жалобным стоном порвалась, но я продолжал играть. Она по прежнему не слышала моей мелодии, как и стоявшие вокруг люди, но её пальцы уже сами перебирали струны. Она смотрела лишь на меня. Словно в попытке меня остановить, порвалась и вторая струна. Но я продолжал. И вот, вместе с хрустальным звоном третьей струны раздался знакомый аккорд, заставивший меня опустить скрипку. Что? Ещё слишком рано! Моя муза уже смотрела не на меня, а на небо. Затем Она поднялась, чтобы уйти. Видимо, Богиня отзывала Её. В отчаянии я протянул к ней руку и воскликнул: — Не уходи! Не оставляй меня! Я вечно твой! Несколько секунд Она смотрела на меня и в её взгляде сквозила невыразимая печаль. Но всё же Она покинула меня и мне показалось, что вместе с ней в этот миг уходит моя жизнь. Моё сердце билось и сжималось, словно неловкая добыча в когтях хищной птицы. Я взглянул на усмехающуюся в небе Кровавую Луну и понял: это и есть моё наказание. В ближайшей деревне тишину разорвали звуки выстрелов. Эта постановка была наполнена отчаянием и болью, но даже среди этого буйства красок я не мог забыть Её лик. В четвёртый раз Богиня Кровавой Луны призвала своих верных слуг. И снова ноги сами повели меня в тот сад, а сама Луна шептала мне, что я должен быть там. Мои побелевшие пальцы вновь сжимали скрипку, которую я так и не починил. Она была там и, на этот раз, одна. Она не играла и её цитра парила рядом, но в руках у неё была маска демона. Искалеченная душа подсказала мне, что Она ждала меня. Я поднял скрипку. Сегодня это была особая мелодия. Свой последний спектакль я посвятил не Богине Кровавой Луны, но своей Лилит. Те души, что не смогли найти покой в холодных объятиях Богини вплелись в песнь одинокой струны, как когда-то душа отчаянного крестьянина вплелась в Её симфонию. Они тянулись от висевшего на поясе Шёпота к скрипке тончайшими нитями, заставляя струну дрожать от напряжения. Но ещё одна душа стрелой пронзала эти льющиеся звуки. Да, я положил под острый смычок то, что осталось от моей собственной души. Это был дар и это была мольба. Я уже не надеялся, когда раздались до боли знакомые звуки цитры. Она слышала мою мольбу и принимала моё подношение! Не прекращая играть, я стал приближаться к Ней. Я знал — Ей хватит одного аккорда, чтобы заставить разорваться моё сердце и последнюю струну моей скрипки. Но я подходил всё ближе. Наконец я поднялся по мраморным ступеням беседки. Мы стояли напротив друг друга и играли. Наши мелодии слились в одну и теперь звуки единой симфонии ревущей волной прокатились по саду. Мои пальцы кровили, но единственная струна на скрипке жадно впитывала алую жидкость и, казалось, пела ещё громче. Теперь мы вместе плели сверкающую сеть из душ, которая окутывала каждое дерево, каждый цветок в этом саду. И чем дольше звучала музыка, тем ярче сверкала в свете Кровавой Луны сеть, забирая жизнь у всего, к чему прикоснётся. Мы стояли посреди безжизненного сада и играли, а когда стихла эта неземная мелодия, моего лица коснулись Её прохладные руки. Они сняли с меня мою старую маску, которая была лишь подобием тех, что носили истинные жрецы Богини. На мгновение моё лицо обожгло холодным ветром, но его тут же закрыла новая маска. Я открыл глаза и почувствовал в себе новые, доселе неведомые мне силы. Мы стояли и смотрели друг на друга, а на небе усмехался лик нового демона Кровавой Луны. Была ли эта встреча случайностью? Лишь Богиня знает ответ на этот вопрос. Но отныне я навечно с Тобой.