Нянька

Девушка исподлобья наблюдала за Расселом из своего угла дивана. Игра в гляделки уже начинала напрягать парня и сильно раздражать. Тим что-то продолжал делать на кухне, старательно треща тарелками. Все было прикрыто вуалью непринужденности, как будто так должно было быть, а это все не больше, чем дружеские посиделки, и нет никакого наркоторговца, который бы с радостью расстрелял их и решил разом свои проблемы. Николь сжала коленки друг с другом и начала изучать взглядом ковер. Из кухни уже шли приятные запахи, которые заставили желудок сжаться. С самого обеда она пила лишь кофе с Тори и это было ее ужином. На часах было за полночь, но есть хотелось. Она тихонько поднялась и медленными осторожными шагами двинулась на кухню. В сковороде скворчала глазунья, приятно лаская своим ароматом нос и уши, на столе стояла тара с нарезанными салатом. Брюнет что-то дорезал у плиты, находясь спиной к Николь. Он умел готовить, и девушку это ничуть не удивило. Она подумала, что это скорее наследственное, чем приобретенное. Миссис Бартон славилась своими кулинарными способностями. Она облокотилась на косяк арки и засмотрелась на его спину. Под рубашкой не было видно движения его мышц, но девушка была уверена, что он мог ими вполне гордиться. — Проголодалась? — поинтересовался он и обернулся к ней, почувствовав присутствие и взгляд на спине. На губах играла легкая улыбка. — Немного. Девушка оторвалась от арки и прошла в кухню. Она решила помочь накрыть на стол и потянулась изучать шкафчики, отыскивая посуду. Вместе они быстро разобрались и позже принялись ужинать, собравшись за столом. Салливан не стесняясь поглощал пищу, но его глаза то и дело бегали от Николь к Тиму. Начать разговор он никак не мог, ну, во-первых, рот был занят, а, во-вторых, какие слова использовать не знал. Девушка чувствовала себя не на своем месте, она не должна была находиться тут. Аппетит пропал с самого начала их трапезы, но портить настроение присутствующим она не хотела. Не спеша пережёвывая каждый кусочек, Николь рассматривала белый клетчатый узор на полупрозрачной клеенке. Марли сидел возле ее ног, скрутившись и посапывая в собственную шерсть. — Ладно. Я спрошу кое-что... — Рассел отодвинул тарелку и приковал к себе две пары глаз. — Зачем ты пришла? Была какая-то надобность? — он устремил пристальный взгляд на девушку и сложил руки на столе. — Я могу приглашать в свой дом того, кого захочу. — стакан с соком громко приземлился на стол под крупной рукой Тима. — Хорошо, вопрос отпал. Кареглазый сверкнул на Тима загадочным и вопросительным взглядом и отпил из своего стакана. Девушка пуще прежнего прижалась плечом к стене и цеплялась глазами за немой разговор парней. Поджав губы, она поднялась и собрала испачканную посуду со стола, не дав Расселу доесть последний кусочек салата. Николь отвернулась от обоих и принялась за мытье посуды. У нее не было никакого желания ни смотреть на Рассела, ни встревать в разговор. Его издевки и открытые намеки на то, что проблемой его грандиозного плана являлась только она, порядком нагнетали. Она оставила посуду высыхать на подставке и молча вышла из кухни, направившись к ванной. На мгновение она замерла и повернулась обратно к парням. — Я этого всего не просила, Рассел. — как можно тверже сказала девушка и скрылась в санузле. Голос дрогнул на имени парня, этого не удалось скрыть ни от кого. Скорее заперев дверь, Николь облокотилась на нее плечом. Зеркало над раковиной словило ее образ, который с каждой секундой начинал размываться. Мутная пелена накрыла ее глаза, а слезы немедленно дали знать о своем присутствии. Она постаралась остановить их и быстро умылась холодной водой. Казалось, что стало легче сделать тихий и спокойный вздох. Вода успокоила ее и дала возможность прийти в себя от минутного помутнения. Она быстро собрала волосы и еще раз взглянула на свое отражение. Глаза имели легкое покраснение, но этого никто и не заметит. Николь вышла и увидела их обоих все там же на кухне. Шел какой-то бурный тихий разговор. Они явно не хотели доносить его до ушей девушки. Не мгновение она поймала на себе внимательные голубые глаза, но не стала обращать к себе больше внимания и вслушиваться в подробности. «Уйти? А как же Марли?» — промелькнуло в голове. Она качнула головой и тихо прошла в спальню, на которую показывал Тим. Оглянув ее быстрым взглядом, брюнетка присела на край кровати. Тут витала такая же холодность и неотесанность как и в гостиной. Обыкновенная мужская берлога. Холодная и полупустая. Она почувствовала холодок, тянувшийся с приоткрытого балкона. Легкая тюль слегка колыхалась и танцевала под дуновением ветра, сквозь нее в комнату пробирались сумерки. Утро медленно приближалось. Дверь внезапно открылась. — Ты решила поспать? — прозвучало в полной тишине. Николь подняла голову и посмотрела на Тима, покачав головой. Она предполагала, что парень по-любому уложил бы ее в этой комнате. — Будет лучше... — Не будет. Оставайся тут. — он словно прочел ее мысли и вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. Его движения были слегка скованными и стесненными. — Не слушай этого... идиота. Пожалуйста. — Нет, нет. Все нормально. — отмахнулась она и сама поднялась с места. Тим видел, как изменилось выражение ее лица и покраснели глаза. — Точно? Не хочешь поговорить? — поинтересовался он и двинулся чуть ближе, наблюдая. Его глаза бегали по лицу, пытаясь разглядеть что-то. — Нет, правда, Тим. Тут не о чем говорить... — она попыталась выдавить из себя нечто наподобие улыбки и провалилась со своей миссией. Он невольно засмотрелся на нее. Как всегда. Она была прекрасна. Даже с заплаканными глазами и розовыми щеками, слегка обиженно надутыми. Она была прекрасна. Даже растрепанный хвост не менял этого факта. Ведь она была прекрасна в любом виде. Почувствовав себя неуютно под его взглядом, Николь подняла глаза к брюнету. Она плохо считывала эмоции с его лица. Она не умела этого делать, хоть и славилась очень цепким взором. Словно онемевшая девушка смотрела на него, догадываясь, что произойдет что-то неуместное. Один шаг и он оказался очень близко. Непозволительная роскошь. Наглость. Необдуманность... Притяжение. Взрыв. Он поцеловал ее. Но спустя несколько секунд потерял тепло ее губ и словно очнулся. Девушка шустро вылетела на балкон и закрыла дверь.

***

Она ощущала послевкусие поцелуя на своих губах каждый раз, когда случайно или специально дотрагивалась до них кончиком языка. Свежий ветерок, обдувающий ее легонько на балконе, заставлял пробегать мурашки под кожей и вонзал в голову воспоминания о прикосновениях, которые побуждали такие же ощущения. Горячие прикосновения губ. При каждом возникновении в голове неприличных мыслей с участием Тима, ей хотелось зарыться головой вниз в бетонную смесь. Несмотря на то, что она отпустила ситуацию с изнасилованием, где-то глубоко внутри постоянно заводились механизмы вызывающие отвращение ко всему и к себе в том числе. Она хотела уединиться от всего на свете и всматриваться в восходящее за крышами домов солнце. Вспоминать какие прекрасные розы цвели по улице ее родного города. Какой дурманящий аромат витал вокруг и как приятно было за ними ухаживать в компании матери. Перед глазами то и дело появлялись кустарники благоухающих цветов и теплая улыбка женщины, которая была для Николь всем. Но они были не здесь. Не рядом с ней. О своем доме и розах на данный момент Николь могла только мечтать. Тим сидел в комнате и наблюдал за ней, сидящей в одиночестве на балконе. Он замечал как она иногда подрагивала с каждым дуновением ветра. Желание выйти и укутать ее в свои объятия с каждой секундой перевешивало здравый смысл. Он сотворил очередную глупость, поцеловав ее. Каждый раз, когда в голове зарождалась мысль о том, что ее губы так близко, что стоит только наклониться и... он трепетал. Сдерживал себя и ждал. Ждал момента, когда будет самое время. Но парень не ожидал, что его желание пересилит всю сдержанность от одного продолжительного взгляда серых глаз. Он совершил глупость, но она теплом разливалась по его телу, отзываясь ужасно приятными ощущениями. Но стоит ли так торжествовать, когда это доставило удовольствие лишь ему? Он не жалел о том, что второй раз совершил то, что являлось запретным и желаемым. Ему было горестно от того, что это могло навредить ей. Ввести в еще более замкнутое состояние. Она словно пуля вылетела из комнаты и закрылась на балконе. Совсем не вовремя. Тим спрятал лицо в ладони и потер глаза. Он устал бежать от проблемы, которую навалил на них Рассел Салливан и каждый раз припоминал его мать в нелестных выражениях. Но не говорил вслух при Николь. Она не любила когда парень сквернословил. «Зачем ты так выражаешься? Мне приятнее слушать твой голос без брани» — возмущалась девушка. Он неосознанно улыбнулся воспоминаниям и снова взглянул на нее сквозь балконную дверь. Голова слегка вжата в плечи — она уже достаточно продрогла. Парень поднялся с кровати, прихватив скомканный плед с края застеленного матраца, и двинулся к ней. — Замерзла уже. Держи. — неожиданно прозвучало за спиной. Но Николь не осмелилась глянуть на него и приняла плед, который легким движением накинула на плечи. Она слегка кивнула в знак благодарности, все так же рассматривая текстуру холодного железа, местами заржавевшего, из которого были сделаны перекладины перил. — Ники... Я тебя сильно задел? — Тим выжидающе смотрел на нее. Она отреагировала слегка нахмуренными бровями и не позволяла себе что-либо произнести. А что ей сказать? Как объяснить? Рассказать как есть, что она жертва насилия? И что даже если думает, что смирилась с этим, на самом деле бежит от каждого, кто посмотрит на нее? Что поцелуи напоминают о мучительных последствиях прошлого, как бы она не принимала его как должный факт? Ей было тяжело сказать все ему. Особенно ему. — Николь? — Я не могу... — тихо прошептала девушка и уткнулась подбородком в колени, обняв их руками. — Что не можешь? Быть со мной? — Тим было потянулся к ней, но тут же одернул самого себя. Нельзя. — Не хочешь? — еще тише договорил он, высматривая на ее лице каждое шевеление мышц. Глаза судорожно пробегали дистанцию от лба к подбородку и обратно. — Не могу сказать... — голос дрогнул, это тут же отдалось в его сердце словно укол иглой. — Милая, Николь... Я не могу видеть тебя такой, не могу представить, что, возможно, по своей вине причиняю тебе такие ощущения. Скажи, пожалуйста. — он не удержался и потянулся к маленькой ладошке. Парень ждал, что она тут же отпрянет, но девушка продолжала сидеть на месте и даже не шевельнулась. — Скажи мне, и мы постараемся это решить. Поговори со мной, и я надеюсь, тебе станет легче. Ты не представляешь, как меня это терзает. Все рвет изнутри каждый раз, когда ты отворачиваешься от меня, Николь. Пожалуйста... — он уже опустился на колени возле ножек стула, на котором она сидела, чтобы взглянуть на ее лицо. По щеке пробежала капля слезы. Затем вторая. И последующая. Она зарылась лицом в плед и не стесняясь Тима заплакала. Заплакала как не плакала в ту самую ночь. В ночь, когда пережила кошмар. Как не плакала, когда увидела Тори и в истерике бросилась обнимать ее. Как не плакала, когда раскрылась миссис Бартон. Девушка подавила в себе все барьеры. Эмоции хлынули как прорвавшаяся плотина. Она рассказала все. В мельчайших подробностях. Но ему не нужны были подробности. Парень все и так знал. Ему стоило только услышать это от нее. Знать, что она может ему доверить и рассказать свой самый страшный кошмар. Он обнял ее, перетащив к себе на руки словно маленького малыша. Парень пытался успокоить ее сладкими и нежными словами, какие никогда в жизни из себя не выдавил бы. Эта девушка буквально изменила его. Но изменила только для себя. Никому на свете он не показал бы себя настоящего, кроме нее. — Хочешь отдохнуть? — шепотом спросил он, поглаживая ее щеку. Она кивнула головой, опущенной на его плечо, и тихо хмыкнула. — Пошли... — они поднялись с холодного кафеля балкона и двинулись в комнату.