Тишина Кросмоза

День 0, первые часы пребывания на Зините. Голубой свет бил по глазам, привыкшим к темноте. Юго еле разлепил веки, пытаясь сфокусировать взгляд, но пока все, что он видел — лишь расплывчатый белый силуэт впереди, окруженный сиянием, так похожим на Вакфу. В ушах звенело, будто по голове прошелся очень сильный удар, что не было далеким от правды. Тело совсем не слушалось и ныло, а сознание то и дело норовило ускользнуть обратно в забвение. Моргнул. Раз. Два. Кажется, он начинает различать все лучше. Сознание даже чуть проясняется, стоит ему только осознать происходящее. — Нет... — язык еле шевелится, совсем не слушает, а во рту отдается металлический привкус, — не надо... — очередная попытка, уже более громкая, но все еще едва различимая для его слуха, будто находится он где-то в вакууме. Он пытается шевелить рукой, но выходит лишь двинуть больно покалывающими пальцами. Он понимает, насколько слаб. Он понимает, что это конец. Но он обязан двигаться. Он обязан что-либо сделать... Вера. В него верят близкие... он справится, нужно лишь время передохнуть. Время передохнуть... — Прошу, остановись... — успевает он сказать напоследок, пока глаза не накрывает вновь темная пелена. Последнее, что он видит перед собой — огромный иллюминатор, открывающий вид на яркую планету, полную жизни. На его дом. И Килби, нажимающего на красную кнопку на панели управления в воздухе. Пространство заполнил яркий свет. Но элиатроп уже не услышит ни громкого пробуждения древней машины, ни агонии погибающей планеты. Возможно, он и сам догадался, все кончено. И поэтому по мальчишеской щеке стекает ужасающе холодная слеза сожаления. Все кончено. День 1. Медицинский блок. В этот раз пробуждение было уже в другом месте. Юго резко сел, но тут же об этом пожалел, хватаясь за голову. Он чуть зашипел он ноющей боли во всем теле и подождал, пока к нему вернется нормальное зрение, прежде чем вновь предпринять попытку узнать о своем местоположении. Он сидел на странного вида койке, чуть подсвечивающейся от слабого сияния Вакфу, нити которого так и тянулись ко всему его естеству. Это было похоже на что-то... сродни места подзарядки? Что ж, он выяснит это потом, сейчас стоило разобраться с другим вопросом. Элиатроп чуть нахмурился, пытаясь вспомнить все произошедшее. Нужно было хотя бы осмотреться, а потому, несмотря на усталость, он начал слезать с насиженного места. Но стоило его ногам коснуться пола, — перед ним сразу же возникла голограмма в форме какой-то милой элиатропки, а комната озарилась ярким светом, заработали источники света в виде встроенных в стену прямых трубчатых люминесцентных ламп, будто также наполненных Вакфу. Или это ему не казалось? — Пациент 001, вам рекомендуется сохранять постельный режим, — заговорила голограмма, мило улыбаясь ошарашенному элиатропу, — прошу вас сообщать о любых ваших пожеланиях и изменениях в вашем состоянии здоровья. — Что... — он недоуменно застыл, вперив взгляд в говорившую, — ты... могу ли я узнать, где я? — все здесь чем-то напоминало хранилище дофуса, так что, возможно, он сможет что-то узнать от нее. — Запрос составлен некорректно, повторите запрос, — ответ голограммы заставил Юго тяжело вздохнуть. Все же, кажется, она ему не поможет, но стоило попробовать еще раз, он не привык так быстро сдаваться. — Я хочу узнать о своем местоположении, — элиатроп окончательно слез с койки и подошел вплотную к голограмме, чуть морщась. — Запрос принят. Ваше местоположение: Корабль Зинит, медицинский сектор, палата 001. Хотите ли вы узнать что-либо еще? — спокойный голос голограммы показался Юго громом в его голове при упоминании названия корабля. Он рвано сглотнул, переводя опустевший взгляд в пол. Нет, это не может быть правдой. Просто не может. Этого не могло произойти, наверняка, все хорошо, сейчас он просто выберется с этого корабля и тогда... тогда он вернется к папке и друзьям... они ведь живы, верно?.. Словно в трансе, элиатроп двинулся к предполагаемому выходу, проходя сквозь голограмму и игнорируя ее просьбы вернуться назад. Его рука медленно легла на поверхность «двери», но та никак не отреагировала. Он попытался найти ручку или что-то еще, чтобы ее открыть, но... ничего подобного не было. Чем дольше продолжались его метания, тем больше он поддавался нарастающему раздражению от подобной ситуации. В итоге он уже ударил несчастную дверь и попытался открыть портал, но ничего из этого не сработало. Дверь была безразлична к его ударам, а портал просто растворился в воздухе. — Почему мои порталы не работают? — решил он обратиться снова к голограмме, резко разворачиваясь к ней лицом, чуть поглаживая руку, пострадавшую от попытки выбить тяжелую дверь. — Ради безопасности пациентов и корабля силы элиатропов ограничены. Чтобы покинуть помещение, вы должны авторизироваться для получения доступа к управлению кораблем. Размеры вашего доступа зависят от выдающихся создателем прав для вашей личности, требующей авторизацию, — участливо ответила девушка, разворачиваясь в сторону источника звука. — Авторизация... авторизация... я хочу авторизироваться, — ну, что ж, раз это корабль элиатропов, а он здесь когда-то был, то его личность точно должна была сохраниться в базе корабля или как там у нее что устроено? Остается только узнать, как это сделать. — Запрос на авторизацию принят, — перед лицом голограммы появилось табло с изображением ладони. Было достаточно очевидно, что от него требовалось, только вот ладонь прошла сквозь него. После второй неудачной попытки элиатроп решил попробовать по-другому, ну а вдруг сработает, ведь требуется ладонь, а силы ограничены не полностью. Мальчишеская ладонь наполнилась энергией Вакфу, излучая голубой свет. На этот раз табло одобрительно мигнуло, среагировав на контакт с Вакфу, и исчезло, оставляя после себя панель управления, полную непонятных для него записей на драконике, — авторизация пройдена. Добро пожаловать, Король Юго. Мальчишка лишь рассеянно кивнул и начал осматривать панель. Безуспешно. Он ни черта не понимал, а потому лишь отмахнулся от панели, возвращая внимание голограмме. — Открой дверь, — на этот раз корабль его послушался, и дверь с тихим шумом открылась за его спиной. Отлично, теперь он хотя бы может отсюда выйти. День 1. Коридоры Зинита. Только теперь, когда он вышел в более освещенное помещение, Юго смог разглядеть себя. Сейчас элиатроп заметил, что был полностью переодет. От его обрывков старой одежды не осталось и следа, его тело было облачено в голубые свободные шорты, оранжевую майку с горловиной и голубую накидку, доходившую ему до живота и скрепленную в районе левого плеча. Также на нем была новая обувь и шапка, а также перевязки и пластыри на местах ранений, полученных в бою. Никакой грязи. Значит, его даже обмыли... зачем? Неужели Килби так позаботился о нем? Он ничего не понимал. — Черт, — раздраженно скрипнув зубами, Юго прекратил осмотр себя и переключился на исследование коридора. Благо, его палата была самой первой, а потому и дверь на выход из медицинского сектора была рядом и плутать долго не пришлось. На этот раз дверь открылась сама, он не успел и слова сказать. Все же нужно будет потом разобраться со всем этим... что же все-таки произошло? Все стены, вдоль которых шел Юго, были украшены мозаиками с изображением драконов и элиатропов. В какой-то момент русоволосый оказался вплотную к одной стене, идя вдоль нее и проводя ладонью по рисункам. Он завороженно наблюдал на историей, разворачивающейся на этих изображениях. Казалось, будто это было ему так знакомо... будто он тут был только вчера. И... В голове мелькнуло расплывчатое воспоминание из прошлого. Он, только выше, чем сейчас, стоял точно на этом же месте и что-то увлеченно рассказывал подростку-элиатропу рядом. Они вместе над чем-то засмеялись, и его ладонь легла поверх его бордовой шапки. Воспоминание оборвалось также неожиданно, как и появилось. Юго пару раз моргнул, сгоняя остатки наваждения, и решил обратить внимание на место, в которое он забрел. Он не знал, сколько шел, и вряд ли бы смог найти дорогу назад. Все двери коридора здесь были довольно похожи, разве что... эта отличалась от прочих. Элиатроп поднял взгляд на огромную дверь перед собой, исписанную узорами из чистого Вакфу. Он мог поклясться, что за все это время не видел ни одной такой же, а потому... почему бы и нет? Все равно, похоже, он здесь ни в чем не ограничен. Дверь никак не отреагировала на прикосновение, совершенно точно как та, что была в его палате. Только вот теперь, когда русоволосый оборачивался, — за его спиной не было той голограммы, а какой-либо панели — и в помине. Что ж, не станет же он пытаться просить дверь открыться? Хотя, возможно, придется попробовать, если вариант с ладонью не сработает. День 1. Смотровая комната. Дверь сразу же отреагировала на соприкосновение с его Вакфу и буквально растаяла в воздухе, открывая вид на огромную залу с большим столом и двенадцатью стульями в центре. Он поднялся на платформу со столом и задумчиво провел ладонью по его поверхности. Юго так живо слышал сейчас разные голоса в голове, принадлежавшие тем, кто сидел здесь когда-то. Кажется, они снова обсуждали какую-то идею или проказу маленьких элиатропов... юноша и сам не заметил, что начал улыбаться, сердце будто само наполнялось радостью от переполняющих на периферии сознания воспоминаний. Только вот его радости не суждено было продлиться долго. Взгляд карих глаз зацепился за вид, открывающийся за огромной панорамой. Величественный, бескрайний Кросмоз. Вот только это совсем не то, что он надеялся увидеть. Сейчас ему было не до благоговения перед этим величием. Сейчас Юго буквально наблюдал как весь его мир и надежды рушатся прямо перед глазами. Быстрым созданием портала он оказался вплотную к ней, неверяще прикладывая ладонь к стеклу. — Нет, это просто невозможно, — бормотал мальчишка как в бреду. Он начал дрожать, а глаза постепенно все больше наполнялись ужасом от осознания. Осознания того, что он потерял все. — Ах, как приятно было видеть ту улыбку от воспоминаний о былом. Как жаль, что ты вновь начал думать не о том, мой милый друг, — раздался из глубины комнаты до боли знакомый голос. Килби. Он все это время был здесь. На смену отчаянию пришел гнев, быстрыми темпами заполняя все естество элиатропа. Юго до боли сжал ладони в кулаки, впиваясь в них ногтями. Подушечки пальцев начали покалывать от подступающей энергии Вакфу. Он был еще недостаточно восстановлен после той изматывающей битвы, а потому не мог принять свой боевой облик. — Ты... — понизившийся голос был наполнен до краев злобой, клокотавшей сейчас в юноше. Он едва ли не рычал, когда развернулся в сторону говорившего. Помутневшие от ярости глаза, на уголках которых скопились злые слезы, встретились с глазами на другом конце комнаты. Сложно было разглядеть выражение лица Килби на таком расстоянии и в плохом освещении, но Юго сейчас было абсолютно все равно на все, что он скажет или сделает. — Зинит! — крикнул он, быстрым шагом оказываясь у панели управления, висящей в воздухе неподалеку. Сейчас он даже не задумывался о том, что, сам того не понимая, обратился к кораблю, будто абсолютно точно знал, как управлять им. В этом порыве ярости будто стерся барьер между прошлым и настоящим, и невидимая рука направляла его действия, подсказывая, что нужно делать дальше. — Тебе не стоит это видеть, Юго, уж поверь, — начал было Килби, сходя со своего места, — забудь уже об этом мире, пора двигаться дальше... — по голосу было слышно, что мужчина начал улыбаться. Должно быть, пытался тем самым настроить беседу на мирный лад, чтобы успокоить разгоряченного мальчишку. — Я ни черта не хочу слушать! Тем более от тебя! — уже перешел на крик элиатроп, кидая еще один злой взгляд на врага, после чего вернул свое внимание панели, что откликнулась на его зов, запрашивая запрос, — покажи мне «мир двенадцати». — Поиск завершен. «Мир двенадцати найден», — перед его лицом... появилось изображение бездыханной пустой планеты. Время будто застыло. Руки, что так сильно сжимали сейчас пьедестал, от которого исходила голограмма, — безвольно опустились вдоль тела. Элиатроп упал на колени, вперившись неверящим взглядом в начавшую скакать перед его глазами голограмму из-за застывших слез. — Нет... — тихо под нос. — Нет, — уже более громкое и уверенное. — Нет, — дрожащими губами, с отчаянием. Юго уже кричит, сгибаясь и ударяя кулаком по полу. Он захлебывается рыданиями, постепенно осознавая все. Эта планета — его дом, который он так старался защитить. И не смог. Эта пустынная земля — все, что осталось от цветущего мира и его друзей. Все мертво. Все, что еще недавно было частью его жизни. Все, что он видел перед глазами каждый день. Он обнимает себя руками и давится рыданиями, желая раствориться в воздухе от нахлынувшей боли. Сейчас ему было все равно на тянущую боль в теле, нет, моральная боль куда сильнее физической. В миллиарды, миллиарды раз сильнее. Он просто не верит, продолжая кричать. В груди нарастала пустота, будто сердце кто-то с корнем выдрал из него. — Я же говорил, Юго. Тебе стоило меня послушать, — прохладно отзываются за спиной и кладут свою руку ему на спину, — тц, ни мне, ни тебе не нужны эти убивания не из-за чего, правда же? Давай я... — Ненавижу, — на мгновение он замирает, а после — буквально бросается на собеседника, со всей силы сжимая его одежду, чуть ли не разрывая, — ненавижу тебя! — кричит Юго, покрываясь боевыми узорами, не смотря на полное истощение. Одежда под его ладонями буквально прожигается от его Вакфу, но сейчас он не замечает ничего, кроме пелены ярости перед своими глазами, — ненавижу тебя, Килби! Как ты посмел?! — продолжает кричать он, пока губы вновь не начинают дрожать, — Ты убил их! Убил их всех! — узоры на его теле потухают, и элиатроп опускает взгляд, — Почему?... почему?... — бормочет он, оседая вновь. Слезы снова перестают сдерживаться и текут струйками по его щекам. Он один, совершенно один. — Потому что это не наш мир, а они — не твоя семья, — спокойно говорит Килби, но если бы Юго поднял сейчас на него взгляд, то, возможно, заметил бы хорошо скрытую гримасу боли на его лице. — Нет... — на продолжение у мальчишки не хватает сил, он просто повторяет еще раз: «нет», прежде чем замолкнуть. Слезы были сильнее желания высказаться. — Это пройдет, поверь мне, ты забудешь их в скором времени. Для тебя даже к лучшему, что прошло не так уж и много времени, ведь все равно, рано или поздно, но ты бы потерял их всех. Мы бессмертны, Юго, этого не избежать. И уж лучше тебе познать это сейчас, а не тогда, когда будет уже слишком больно отпускать, — нравоучительным тоном продолжил перворожденный, приседая напротив, — идем со мной, ты эмоционально истощен, — элиатроп протягивает руку к мальчишке. — Нет, ты не прав... ты не прав... — несвязно отвечает Юго, уже пребывая в неком оглушительном трансе. Взгляд очень медленно доходит до протянутой руки, которую он находит в себе силы оттолкнуть, хоть и слабо. А после — заваливается на бок. Килби успевает его подхватить, недовольно цокая на поведение мальчишки. Как же сложно объяснить что-то еще ничего не знающему ребенку. Юго еще пытается вяло сопротивляться, но выходит из рук вон плохо. Килби несет его на руках, а тот... просто смотрит в никуда, до сих пор оглушенный своим неприятием. Похоже, он даже засыпает, но, возможно, ему это кажется. Сейчас юноше абсолютно плевать, что с ним сделают, ведь такое ощущение, что он уже мертв. Мертв внутри. Умер, когда умерла его планета в его глазах. День 2. Покои короля. Проходит один день, но это было совсем незаметно для юного элиатропа. Все это время он ищет утешение в темноте своей комнаты, прося корабль выключить свет. Перед глазами то и дело мелькают воспоминания с лицами друзей. Он все еще слышит их голоса, видит улыбки. Кажется, будто бы он там, с ними, живет в этих воспоминаниях. Слез уже не осталось, он потратил их все, когда просил прощения у своих кошмаров. Сейчас же он просто сидит с пустым лицом, вперив взгляд в стену. Килби приносил ему поесть, но едва ли Юго глянул на своего посетителя и вспомнил об этой потребности организма. Зачем ему возвращаться в эту реальность, когда нет... его реальность — его воспоминания. И сейчас он с друзьями вновь создает «братство тофу» и кутается в согревающий в этом холоде мех. Это даже заставляет его улыбнуться. — Хозяин, не забывайте следить за своим организмом. Ваша работоспособность вновь снизилась. При приближении к критическому минимуму мне придется доложить о вашем состоянии другим перворожденным, — раздается механический голос где-то над ним. — А?.. Да, конечно, Амалия... я хочу кусочек... — в бреду отзывается он. Раз. Два. Время утекает сквозь пальцы, а он до сих пор не сдвигается с места. — Спасибо, Руэль... — снова нарушается тишина комнаты. День 4. Покои короля. Килби недовольно кривит губы, видя картину перед собой. Ему совершенно не нравится наблюдать за терзаниями собрата. Не такого он ожидал, точно не такого. На самом деле он даже не предполагал, какой будет его реакция, ведь давно перестал видеть ценности в жизни «неразумных форм жизни». Пришлось пойти даже на сделку с этим драконом, чтобы его брат не откинулся в своей же комнате. Адамай недовольно выдыхает огонь. По нему видно, как сильно на него действует состояние брата. Болезненный вид, усталость в глазах и готовность идти на временное перемирие с предателем, чтобы Юго стало немного легче. Дракон легче пережил гибель этого мира, ведь для него не было столь же много привязанностей, сколько было у его брата. На самом деле ему нечего было терять, ведь те, кто был по-настоящему дорог, — живы. С другой же стороны — методы Килби, с которыми он был в корне не согласен, но депрессия брата была столь подавляющей, что времени особо поразмышлять на эту тему и не было. Пока у них была одна цель — можно и потерпеть друг друга. — Твое присутствие будет лишним, — напряженно кинул дракон, скосив взгляд на старшего элиатропа, после чего вошел в комнату. Килби лишь фыркнул и закрыл за ним дверь, оставляя тем самым близнецов наедине. Адамай подошел к своему брату, дождавшись ухода постороннего в этой беседе. Он взял в свою когтистую лапу чужую ладонь, успокаивающе улыбаясь элиатропу. — Привет, братишка, — голос чуть дрогнул. Было невыносимо видеть Юго в таком состоянии. — Ади... — чуть прохрипел русоволосый, поворачивая голову к нему, — папка уже проснулся, да?.. — он болезненно улыбнулся своему брату, будто и правда верил в это. — Нет, Юго, — он все же нашел в себе силы быть твердым с братом, — Альберт мертв. И это вовсе не наш дом... точнее это наш новый дом. — Я не понимаю... Ади... — он закусил губу, иллюзии начали уходить, но элиатроп ещё продолжал за них цепляться, не желая принимать эту реальность. — Юго, приди в себя. Это я, твой брат, я жив, как и наши братья. Ты нужен нам здесь, — дракон крепче сжал ладонь юноши в своих лапах. — Нет... я... — элиатроп отвел рассеянный взгляд. — Прекрати, — не выдержал Адамай и отвесил звонкую пощечину, — ты не можешь сидеть так вечно. Я знаю, что ты все осознаешь, не притворяйся безумцем. Этим ты ничего не добьешься, их не вернуть, но у тебя еще есть те, кто живы. И те, кто о тебе волнуются. — Ади... ты... — он в шоке уставился на своего брата, потирая горящую щеку. — Или ты забыл, что твое состояние отображается и на мне? Ты хоть знаешь, что мне приходится придумывать Чиби и Гругалу снова и снова, почему я так выгляжу и почему их старшего брата-элиатропа нет рядом? Но я просто не могу им показать тебя в таком состоянии! Даже Фаэрис сильно волнуется, пока ты здесь убиваешься. — Я... я... прости, — голос элиатропа чуть повысился от нахлынувших вновь рыданий. Но в это раз не от скорби, а от сожаления о своих поступках, — прости меня, Ади, — он обнял дракона, прижимаясь к нему и сдавленно плача. — Ох... Юго... — Адамай чуть смягчился, поглаживая брата по спине, — все хорошо. Прости... я просто сильно о тебе волновался. — Ади... ты жив... жив, — сквозь рыдания проговорил элиатроп, — я думал, что потерял вас всех... — Глупый, для начала бы хоть проверил, — губы дракона тронула небольшая улыбка, наконец-то ему стало лучше, — я знаю, знаю, что тебе больно. Но... давай просто справимся с этим... вместе, хорошо? — Адии... — протянул Юго, все ещё не веря в происходящее, — хорошо, братец, хорошо. — Тогда... давай начнем с того, что... ты перестанешь рыдать, ладно? — он отстранил чуть брата от себя, чтобы видеть его лицо, — это разбивает мне сердце. Да, и сегодня ты поешь вместе с нами. Никакие возражения не принимаются. Так что мне бы не хотелось, чтобы младшие братья видели тебя таким. — Прости... — Юго еще раз всхлипнул. Он выглядел очень усталым. Глаза чуть потускнели и опухли, а лицо было бледнее обычного. Нужно было срочно приводить его в норму. — Перестань извиняться. Пойдем умоем тебя, балбес, — дракон потянул элиатропа за собой, заставляя встать на ноги. — Как скажешь, братец, — Юго измученно улыбнулся и чуть пошатнулся, пытаясь встать. Дракон на это лишь тяжело вздохнул и теперь уже внимательно следил, чтобы брат нигде не навернулся от усталости. — А потом ты хорошенько выспишься, — казалось, после этих слов дракона, Юго готов был снова расплакаться, но сдержался. В помещении так и не были произнесены: «я рад, что ты жив», «люблю тебя» и «я так по тебе скучал», но оба знали об этом и так, чтобы произносить это вслух. На Зините наконец настал спокойный день.