Разговор

У Симы был лишь один друг, лучший и самый близкий — она сама. Ей казалось, слишком часто, слишком всегда, что в гарем султана взята она была по ошибке. Ну или из-за того, что Синан-паша, этот строгий порядочный старик, однажды сказал повелителю взять вторую наложницу. Ваш гарем не может состоять из одной — пусть даже и красивой — женщины. А она просто не вовремя вышла на улицу, встретив с распростертыми объятьями минутку свободы. Он ведь раньше говорил по-другому, не заискивающе, а тогда, налетев на неё, предложил несусветную вещь — быть с ним. Конечно она согласилась, но потом, правда, растерялась. Джанна не улыбалась ей, лишь погладила по плечу, один раз. Пришедшая потом Айрис едва не сломала запястье — так крепко было рукопожатие, однако и она, как и последующие затем Индира, Элма и Рана, прямо-таки пестрили сочувствием. Сесилия же только загадочно смотрела, когда была не занята — принцессы постоянно требовали внимания. По ней невозможно было ничего понять. В отличии от Ирем, которая ясно кривила губы всякий раз при столкновении их взглядов. Султан навещал её всего три раза, и Сима, столь бедное создание с исколотыми иглой пальцами, могла бы совсем зачахнуть, не имея никаких аргументов в свое оправдание, если бы после последнего визита не принесла бы дитя. Маленького зеленоглазого мальчугана, одаренного, прирожденного тактика, что был похож на своего отца. Авторитет её поднялся, прилично, будто шахзаде Махмут по своему обыкновению перепрыгнул сразу три лестничные ступени. Ведь даже Ирем, метившая в любимые наложницы, не могла похвастаться высокими способностями у своих пяти детей. Поэтому она ненавидела Сесилию (две девочки, красавицы-умницы) и Симу. Что-то подсказывало швее, что в этот список вскоре попадёт Айлин (сестра Давута-паши, пекущая восхитительные булочки), поскольку живот у неё уже был достаточно большой. Свою ненависть Ирем выказывала ежечасно. В основном ей, потому что Сесилия была недосягаема. То толкнет, не извинившись, то слово обидное скажет. При обращении дерзит и насмехается, в каждой фразе (за редким исключением) указывая на главный недостаток Симы — красоту, точнее её отсутствие. По началу это приводило к слезам, неумелым утешениям со стороны жизнерадостной Айрис и жалостливым взглядам Индиры. Затем стало привычкой, от которой с горькой усмешкой думалось, когда же блондинке это надоест. Два этапа реакции заняли чуть больше месяца, укрепив уверенность Симы в стойкости своего духа. Начало же третьему, заключительному этапу положила Она. Девушка, чьи рыжие, словно языки обжигающего пламени, волосы струились по плечам, прибыла во дворец вместе с учёным, имя которого брюнетка не знала, и сразу же приглянулась повелителю (и не только), из-за чего, в последствии, стала наложницей. Весьма странной, надо сказать. К которой султан ходил реже, чем к другим. Но подарков при этом она получала больше, и лишь улыбалась, видя недоуменные взгляды. Характером она была во многом схожа с Сесилией. Наверное, из-за этого с ней первой подружилась. Стала общаться больше, чем с другими. Потом, правда, разговорилась с Айлин и Айрис. Примерно в это же время приняла правила игры Ирем, гарем жительницам тогда представлялся разбитым на два лагеря и один настил. В первом лагере были Айлин, Дафна, Сесилия, Лейла и Феттан. Во втором, что не раз напоказ поощрялось, размещались Элма, Фархана, Клара и Самина. Под настилом же сидели, большинство не сложа руки, Айрис, Индира, Рана, Дилара и она, Сима, не знающая, как вести себя в подобных ситуациях. Джанна же предпочитала ясное небо — не обращала внимания на глупый спор, и Ирем не осмеливалась возражать — дочь Пияле-паши пользовалась величайшим авторитетом. Сима выбирала. Разумом, потому что сердце давно выбрало свою сторону. И чем больше рассуждала, наблюдала за поведением обоих лагерей, тем больше склонялась к тому, чтобы довериться сделанному выбору. И тут не причём были те беседы, что Белла вела с ней в своём вожачьем логове. Это началось спонтанно и неожиданно продолжилось. В один из вечеров Сима откладывала в сторону вышивание, поправляла платье и шла в дальний уголок гарема, ещё дальше места, где располагались Сесилия, Джанна, Лейла и Айлин. Подозрений это никаких, на удивление, не вызывало. Айрис как-то проболталась, что девочки считают, что Белла неторопливо переманивает её на свою сторону. Я бы тоже пошла к ней, она прехорошенькая, но не люблю все эти войны, пусть даже и таких масштабов Так что оправдание (зачем оно нужно?) имелось, и опасность прекращения столь интимных вещей не назревала. Пока что. Они обе знали, что уговоры не могут продлиться вечно. — Сколько раз Ирем обращалась к тебе? — За этот месяц? Шесть, — Сима улыбнулась, когда услышала смешок Беллы. Я знаю, у нас были…ммм… некоторые разногласия, но я верю, что всё это в прошлом и что ты поступишь правильно, присоединившись ко мне — И всё также безуспешно? — Да, — теперь красавица улыбалась. Сима поняла, что смотрит на неё слишком долго. Взгляд, однако, отвести не может. «И целого мира им будет мало, а время замрёт ровно на той минуте, когда любование станет взаимным. Сердца затрепещут, словно маленькие птицы с цветным оперением в золотой клетке» © Секунды влюблённых, Феттан. — Я рада, что ты со мной, — произносит вдруг Белла и накрывает ладонь своей, еле тёплой, с длинными тонкими пальцами. Продвигается ближе, осторожно заправляет за ухо каштановую прядку. Шепчет: — Я вижу, что ты хочешь что-то спросить у меня. И также знаю, что неподалёку ничего не делает Клара. — Почему султан не проводит с тобой ночи? — также тихо произносит Сима. Замечает мелькнувший за занавесками рыжий локон, слышит, как над чем-то смеётся Джанна. — Потому что видит во мне друга, а не наложницу, — отвечает, изучая лицо собеседницы голубыми глазами. Она симпатична и очень мила. Фигура кажется хрупкой, и её хочется оберегать от всего на свете. Но не надо, сама справится. — Стал бы он спать с кем-то из советников, сама посуди? Молчит, краснеет. Отводит взгляд, но непроизвольно улыбается, когда слышит звонкий смех. Сима не понимает, почему решилась задать именно этот вопрос из всего списка. Можно же было поинтересоваться, какие цветы она предпочитает (орхидеи) или какое её любимое время года (зима)… Что случилось, уже не изменишь… …Если решилась, докрашивай до конца! — У тебя есть любовник? Нью…Га… Коперник, например? — прозвучало чересчур быстро и непонятно. — Какой откровенный вопрос, — ей нравилось смущать шатенку. — Но я на него отвечу. Есть, но это не Коперник. Ты знаешь, как его постоянно трясёт, будто лихорадкой страдает? Он нервный до ужаса, проще говоря. И занят только своими экспериментами. Нет, это, конечно, очень важно и интересно (до такой степени, что я сама нередко ему в них помогаю), но имеет привычку надоедать. С ним не то, что я, с ним никакая девушка связываться не хочет. Он мне рассказал об этом недавно. И неудивительно, он их как огня боится… ой, кажется, я заболталась. Знаешь, ты только что, упомянув Николая, нашла моё слабое место. Я же с виду такая гордая, немногословная, а как упомянёшь его, становлюсь болтливой, под стать малышке Айрис. Ведь он мне самый близкий человек, я познакомилась с ним в детстве. Уверена, если ты также спросишь Николая обо мне (и если он не испугается твоего внимания), много чего обо мне узнаешь. Позволь же и мне задать тот же вопрос тебе, хотя я, кажется, уже знаю ответ на него. — Я ни с кем, кроме повелителя… — она не договорила фразу. — И даже с тем советником… Исхаком? — лукаво уточнила рыжая, и поняла, что подруга буквально перестала узнавать её. Слишком много разговаривала в гареме только Айрис, иногда, правда, ещё Сесилия и Дафна (но это известно было далеко не всем). — Он мой учитель! Я бы никогда не стала… — Но соблазн у тебя всё-таки был? — глупо отпираться, она кивнула. Поинтересовалась, зачем об этом спрашивать, если слишком тесные связи с советниками запрещены. — Элму и Фархану это не останавливает. Удивлению Симы не было предела. Но она быстро справилась с собой и стала слушать дальше. По мнению Беллы, в том, чтобы заниматься любовью с советниками, не было ничего плохого. Султан приходит редко, уходит после с избранными, а остальным же хочется мужского внимания. Вот они и ночуют с теми, с кем хорошо общаются. Но так делает только незначительная часть наложниц, остальным же хватает и лёгкого флирта. Как, например, Айрис, что флиртует с Хадимом почти при каждой их встрече. Она не понимает, что это бесполезно из-за того, что Хадим-паша недавно женился на Экаине, и очень счастлив в браке. На вопрос, кто такая Экаина, девушка ответила, что Сима сама сможет узнать это, если выйдет днём в город и завернёт в поворот у центрального рынка. — Так с кем ты встречаешься? — после приятной беседы спросила швея. Уже стоя у окошка, чувствовала тепло чужого тела. — Знаешь купца на пристани, Франческо Балдуччи? — вопросом ответила рыжая красавица. Затем посмотрела в расширенные глазки собеседницы. — Что-то не так? — Повелитель очень часто разговаривает с ним! И очень часто в разговорах всплывают наши имена! Неужели, ты не боишься того, что он всё узнает?! — А ему это известно, — спокойно говорит Белла и улыбается. Внутри всё теплеет при взгляде на эту девушку и приходит понимание, осознание, очень интересного факта. И это открытие подталкивает её подойти к шатенке и прижать её к груди, обвив руками тонкую талию. Посмотреть на розовые щёчки и коснуться губами нежной кожи. И очевидно, что швея неумело ответит той, что сегодня открыла ей частичку своей души. — Султан сам дал на это разрешение. А также обещал исполнить любое моё желание… У Симы был лишь один друг, лучший и самый близкий — она сама. И два любимых человека — шахзаде Сульфат и девушка, поцелованная огнём.