Мечтатель

Ярким пламенем горели полотна, обугливались мазки фантастических красок, и будто кто-то стонал от невыносимой боли. Так, будто стонали сами картины. Это была комната 4 на 4 метра. Со старыми обоями, потрескавшейся коричневой краской на деревянном полу. Окно с треснувшим и заклеенным синей изолентой стеклом. В дальнем углу плита, стол и буфет без дверок над ним. В противоположном углу – у двери – кровать. Под ней рваные кеды, некогда бывшие белыми. Никто не знал, откуда он взялся. Он. А может Она. Осколок мира в чёрной растянутой майке. Все просто звали его Мечтателем. Или Юмэ – по иероглифу на его щеке. Его фигура была вполне женской, но уж слишком плоской. Руки были тонкими, но слишком крепкими для девушки. Он был слишком пластичный и потому неуклюжий. У Юмэ были бледные тонкие губы и огромные глаза, полностью чёрные, с чёрными белками, зрачками и радужкой. Какие-то влажно блестящие, с длинными ресницами телесного цвета. Длинные до колен кудрявые русые волосы были кое-как собраны на макушке, закреплённые всем, что попалось под руку: карандаши, кисти, пара пинцетов, даже столовая вилка. Как только он появился – он стал рисовать. Он не видел то, что его окружает, он видел только мечты. Слепой для реальности, которая отвергла его, но потом банально привыкла, он видел ИХ, видел то, что не видели люди. Видел и рисовал. Они преследовали его, будили посреди ночи, отрывали от дел, иногда не давали есть неделями. Он рисовал их самыми яркими красками. Он верил в них, в их радость, яркость и красоту. Когда Юмэ переходил дорогу, его просто затянуло в странную воронку из цветных паутинок и колючих бабочек. А когда вдруг отпустило – фура переехала ему ногу. Заживало, конечно, долго. Но с НИМИ легче. Когда Юмэ пытался испечь себе булочки, они снова пришли, как всегда прекрасные, и Мечтатель не мог их не нарисовать! Правда, питаться углями не очень приятно. Но если представить, что это шоколад, только очень чёрный, то гарь и не чувствуется почти. Когда Юмэ зажёг свечу, чтобы лечь спать при свете, он нечаянно выронил спичку. Картина была готова, дом сожжён наполовину. Обидно.…Но что поделать? Мечты самыми добрыми намерениями обращались в зло. Всё было терпимо, до тех пор, пока Юмэ во время покупки складного ножика не распорол руку прохожему человеку. «Мечтатель был рождён для того, чтобы мечта не умирала. Моя мечта сеет разруху и зло.». Он сидел на обгоревших развалинах, в чёрных глазах полыхали языки пламени, жадно облизывающие идеальные изображения мира мечты. Мира, который рухнул с появлением Юмэ, который рухнул в его глазах. Мир, погибший для этой кучки людей всего лишь по тому, что это был не их мечтатель, бесцветные слёзы которого с шипением гасли в огне.