Коноха. Год спустя после смерти Четвертого Хокаге и его жены. Резиденция главы некогда великого и известного клана Сенджу.
Цунаде Сенджу устало потирая виски подписывала последние оставшиеся документы требующиеся для сложения с блондинки обязанностей руководителя госпиталя Конохи, и готовилась покинуть пределы родной деревни. Она бы давно сделала это, но в период войны никто не собирался отпускать её несмотря на образовавшуюся после смерти любимого гемофобию, поэтому ей пришлось остаться в Конохе и руководить медиками во время особо сложных операций. Правда она не ожидала, что даже после окончания войны её на пару лет задержат в деревне построенном её дедушкой. И тем более не ожидала что даже находясь в родной деревне её будут преследовать массовые убийства и разрушения, виной которым было высвобождение девятихвостого из своего джинчурики. Как итог, ей пришлось задержаться в Конохе еще на год, учитывая количество раненных поступивших в госпиталь.
— Ц-цунаде-сама, есть очень важная информация которую я должна сообщить вам. — забежала в комнату единственной оставшейся представительницы клана Лесов молоденькая и тяжело дышавшая брюнетка лет тринадцати.
— Шизуне? Что случилось? — подняла блондинка усталый взгляд с бумаг на гостью.
— Там мальчика привели… — перерываясь на насыщение организма кислородом начала объяснять девочка. — Его нашел Джирайя-сама в одной из экспериментальных баз Орочимару, когда он преследовал его. Он… медики проверили мальчика и выяснили что он стопроцентный Сенджу. Более того мальчик ваш родственник. Степень родства на уровне сына или брата. Скорее всего Орочимару использовал вашу днк когда создавал мальчика.
— Что? — удивилась и вместе с тем рассердилась Сенджу. Она недавно узнала что её бывший товарищ, покинувший месяц назад Коноху, тайно экспериментировал с клетками её дедушки, но о том, что Белый Змей воспользуется и её генетическими данными, она не думала. — Где сейчас мальчик?
— В госпитале. Пока что немногие знают о том, что мальчик является Сенджу. — начала объяснять брюнетка. — И Цунаде-сама, он имеет гены мокутона.
— Веди меня к нему. — тут же потребовала внучка Хаширамы.
— Хай! — вытянулась в струнку Шизуне и тут же направилась в госпиталь ведя за собой блондинку.
До места назначения дуэт из эффектной блондинки и энергичной брюнетки добрался за считанные минуты. По пути в палату мальчика им встречались как работники больницы так и её пациенты, которые с огромным уважением приветствовали внучку основателя деревни. Цунаде давно привыкла к подобному отношению к собственной персоне, и сдержанно кивала. Правда когда она замечала молодых матерей несущий своих карапузов, настроение принцессы слизней мигом портилось, и на неё накатывали такие эмоции как тоска, грусть и обида. И для подобных эмоций была причина, ведь она уже никогда не сможет стать матерью. Нет, физически она была полностью здорова, а вот духовно, она никогда не сможет завести детей. Дан был и остается для женщины первой и последней в её жизни любовью, несмотря на то, что физической близости с ним у неё так и не было. И она по правде сожалела об этом, ведь в таком случае у неё хотя бы мог быть ребенок от любимого. Но, чего нет того нет. В конце концов Цунаде принцесса, более того клана основателей, и её статус не позволял ей спать с мужчинами до свадьбы. Дан к сожалению не дожил до этого момента. Они вообще познакомились во время войны и даже согласись Цунаде отбросить клановые традиции времени на близость с Даном у неё, как и у него попросту не было. Тем более что сам Дан любил её платонической любовью и поцелую в губы предпочитал целовать женщину в лоб. Порою, ей казалось что платиновый блондин любил её не как женщину, а как сестру.
— Цунаде-сама, сюда. — вывел женщину из раздумий голос Шизуне, потащив её в палату находившем в конце коридора третьего этажа госпиталя.
Входя в палату, она нос к носу столкнулась с Джирайей, членом её команды и по совместительству хорошим другом.
— О, Цунаде, похоже тебе уже сообщили о моей находке. — заговорил с ней один из великой троицы Конохи, пропуская женщину внутрь.
— Как видишь, Джирайя. Что можешь сказать о мальчике? — спросила женщина тут же направляясь к койке на которой лежал искомый. На вид ему можно было дать где-то год-полтора, если не меньше. Он был в сознании и что удивительно не плакал. У ребенка была белоснежная шевелюра, по её мнению слишком длинная для дитя его возраста и пронзительные голубые глаза. Даже несмотря на выражение лица которое очень подходило для игрока в покер, мальчик выглядел настолько очаровательно, что женщина не удержалась и взяла того на руки. — Какой милашка. — одарила его блондинка чрезвычайно милой улыбкой, чем ненадолго отправила Джирайю в астрал. У последнего сложилось такое впечатление смотря на женщину, что его подруга держит в руках не результат сомнительных и жестоких опытов их общего друга, а её собственного ребенка. — Джирайя я беру его себе. — голосом не терпящим возражения сказала женщина.
— Цунаде, ты не можешь вот так просто забрать его. Мальчик помимо того что является Сенджу так еще и гены Учиха имеет в себе. Шаринганистые не позволят тебе спокойно забрать его. — ответил ей жабий отшельник.
— Мне плевать. Я в любом случае заберу его. Стоп, Учиха уже в курсе насчет того что он имеет в себе их гены? — вопросительно приподняв брови посмотрела она на своего друга.
— Нет, но Сарутоби-сэнсэй и старейшины скорее всего да. — скривившись при упоминании последних ответил беловолосый.
— Отлично. В таком случае пускай они постараются чтобы Учихи не прознали о моем сыне. Передай им, что если они хотят чтобы я осталась в деревне, то должны позволить мне оставить ребенка себе. Иначе, я никогда не вернусь в Коноху. — категорично заявила принцесса клана лесов.
— Сына? — раздался в палате голос старика средних лет. Всем присутствующим здесь он был прекрасно знаком, так как не узнать голос своего учителя саннины не могли. — Я не ослышался? Цунаде, ты действительно хочешь усыновить его? — поинтересовался у своей ученицы Сарутоби Хирузен.
— Да. — уверенно ответила женщина баюкая ребенка, хоть этого и не требовалось. Мальчик вел себя очень тихо и плакать в ближайшие пару лет не собирался. — У меня на это есть полное право как его родственницы. Учитывая то, что клан Учих не находится на грани исчезновения у меня намного больше прав на него.
— Если ты и вправду хочешь этого, то можешь забрать мальчика. Со своими старыми друзьями, в особенности с Данзо я договорюсь. — согласился на требование ученицы Хирузен. По правде он и сам думал над тем чтобы отдать ребенка ей, в надежде на то, что внучка Хаширамы найдет благодаря новоявленному ребенку смысл жить дальше. Слишком уж сильно по ней ударили смерть брата, а затем и возлюбленного. О практически полном исчезновении клана основателей даже упоминать не стоить. И теперь, когда она сама по собственной воле пожелала забрать ребенка, он был невероятно счастлив. Ведь он и лучшего в мире медика смог удержать в деревне и ученицу вывести из депрессии. Со счастливым и умиротворенным выражением лица, Третий Хокаге с недавних пор вернувшийся на свой пост, покинул пределы госпиталя, как и его ученица с новообретенным сыном.
***
— Наваки… Наваки… просыпайся… Наваки… — начал будить трижды, а теперь уже четырежды попаданца, ранним утром голос женщины которая с недавних пор стала ему матерю. Женя никогда бы не подумал что когда-нибудь действительно окажется в мире шиноби и у него в родителях будет ходит сама Цунаде Сенджу. Вот уже шесть лет, как он переродился в мире шиноби. Правда появился он на свет не обычным способом. То есть зачали и вырастили парня в пробирке, а не в утробе матери как нормальных детей. И произошло это благодаря сумасшедшему ученому вивисектору отзывающемуся на имя Орочимару.
И понятное дело что первым кого Женя увидел в новой жизни был именно он, Змеиный Санин. Нет, его не пугало то, что он являлся одним из экспериментов Белого Змея, как не пугал его и изучающий и пронизывающий насквозь взгляд. После пережитого в предыдущих мирах в нем что-то сломалась и возможная смерть, как и возможные выверты жизни парня абсолютно не пугали. Он уже представлял во всех подробностях как в будущем Орочимару захватывает его тело, так как являлся единственным оставшимся в живых образцом, вытерпевшим бесчеловечные эксперименты Змея.
Женя не знал местного языка на тот момент, но отчетливо слышал из уст Орочимару имена Мадары, Хаширамы и Цунаде когда тот проводил над ним свои эксперименты. Скорее всего он использовал их днк когда его создавал, и Цунаде в какой-то мере действительно является ему матерью.
— Мама, не тряси, я уже проснулся. — меланхоличным голосом обратился юный Сенджу к женщине, приняв сидячее положении, и начав сонно протирать глаза.
— Давай побыстрее. Тебе надо принимать ванну, пока вода не остыла. — стащила блондинка с него покрывало, после чего схватила мальчика за руку и потянула его в сторону ванной. Оказавшись в онной, женщина начала раздевать мальчика.
— Мама, мне уже семь лет. — сообщил в который раз уже мальчик, позволяя той раздеть себя.
— И? — невозмутимо спросила его блондинка.
— Я уже не ребенок. — попытался парень намекнуть на то, что и сам способен как раздеться, так и помыться.
— Для родителей дети всегда останутся детьми. — тем же невозмутимым голосом сообщила ему блондинка, продолжая его раздевать.
— Мальчики моего возраста раздеваются и моются сами. — схватившись за резинку своих трусов предпринял он последнюю попытку пробиться сквозь невозмутимость женщины которая с недавних пор является его матерью.
— Значит матери не любят их так же сильно, как я тебя. — ответила женщина убирая его руки с резинки и лишая того последнего предмета одежды. На это мальчик обреченно вздохнул, прекращая всякое сопротивление и полностью капитулируя перед принцессой клана Сенджу. К тому же, в том что Цунаде его мыла сама, были и свои плюсы, ведь она тоже мылась с ним. Голая. Полностью. Конечно в начале это его очень смущало, ведь раньше в живую голых женщин он не видел, но потом привык и начал получать от этого удовольствие. Да, да, Женя за три своих перерождения так и не присунул никому и остался ходить в девственниках. Хорошо что его новому телу было пока только семь, и его питончик никаких смущающих реакций при виде голых женщин не проявлял.
— Ахх, — расслаблено вздохнула женщина, усевшись в ванной, — банные процедуры самое то по утрам, не так ли, Наваки? — обратилась она к мальчику сидящему у нее на коленьях.
— Было бы еще приятнее если бы я принимал её один и на мою голову не давили два бесполезных куска мяса. — недовольно пробубнил парень, которого, сиськи женщины расположившиеся на его голове со всей своей тяжестью, пытались утопить.
— Какой ты грубый Наваки. А ведь еще говорил мне что уже не ребенок. Если бы ты был по настоящему взрослым, то понял бы в чем прелесть моих грудей и не назвал бы их кусками мяса. — обняла женщина беловолосого как какую-то плюшевую игрушку. Очень любимую игрушку, вырывая у парня очередной обреченный вздох.
***
— Ну вот, я опять опаздываю из-за тебя мама. Разве обязательно растягивать утренние купания на целый час? Вода к тому моменту уже полностью холодная. — пожаловался попаданец, понимая всю бессмысленность подобных жалоб.
— Не ной, Наваки. Любой мужчина был бы на седьмом небе от счастья, если бы получил шанс принять со мной ванную. Лучше поторопись в академию. Ируко-кун не первый раз жалуется на то, что ты с опозданием приходишь на занятия. — ответила ему женщина поправляя воротник его кимоно.
— Я пошел. — сказал он блондинке, одарив ту перед этим взглядом спрашивавшим «и кто виноват в том, что я каждый день опаздываю?».
— Счастливого пути! — крикнула ему вслед принцесса Сенджу, сопроводив того взглядом до ближайшего поворота, после чего вернулась в дом.
Цунаде уже давно сбросила с себя обязанности шиноби и всю себя посвятила внезапно появившемуся сыну. Временами ей конечно приходится проводить некоторые особо сложные операции в госпитале, но в последнее время благодаря Шизуне её участия в большинстве таких операций не требует. Девушка вырастает прекрасной заменой для Принцессы Слизней. Казалось бы, как Цунаде может проводить операции, если у неё гемофобия? Такая фобия у неё и вправду была раньше, но когда Наваки умудрился сломать себе руку во время их совместных тренировок, причем перелом был открытый, принцесса клана Сенджу смогла перебороть свою боязнь крови и с тех пор гемофобии у неё нет. Правда взамен появилась такая фобия как повышенное беспокойство за безопасность новоявленного сына, из-за которой по большей части страдал сам сын, а не она. Слишком уж сильно женщина заботилась и беспокоилась о нем, но подобным страдают все матери. Просто в случае Цунаде у нее беспокойство это очень обостренное...
