"Просто интересно, сколько я еще выдержу?"
Вопрос, которым задается Йору каждый день, сплевывая в белоснежную, выдраенную еще позавчера вечером, раковину слипшиеся из-за густой крови лепестки лотоса. И все бы ничего, да только он не наелся цветочков, решив уподобившись несмышленому коту. Его сосед по квартире страдает той же болезнью и каждый день сплевывает в раковину лепестки адониса, который сравнивать с лотосом в процентном соотношении размеров дело бесполезное, ведь и без того видно, что лепестки адониса куда меньше. И от этого становится очень даже обидно за себя. И ответа на свой главный жизненный вопрос Йору, к сожалению, не находит. Ханахаки - болезнь неизлечимая, как ты тут ни крути. Рискнув жизнью и поиграв пару часов со смертью в гляделки, зыркая прямо в пустые глазницы костлявой, можно избавиться от цветов в сердце. Но только вот незадача.... Они прорастают вновь, ведь чувства к человеку заглушить весьма сложно. Точнее, есть некая дорогостоящая операция, позволяющая избавиться от этого чувства в принципе. Но избавиться навсегда. Потому Йору со своим рыжеволосым другом уже около двух недель страдают от неразделенной любви. И, по иронии судьбы, влюбились они в парней, которые, словно назло им, встречаются друг с другом.***
- Здравствуй, князь ты мой прекрасный. Что ты тих, как день ненастный?- щебечет вечно улыбчивый Кенске, явно гордящийся тем, что спер эту шикарную фразу из какого-то там русского старого мультфильма. - Еще одно слово и ты отправишься в окно точно так же, как и мои конспекты по макроэкономике... - Йо, я вообще-то помочь тебе хочу. Настроение поднять... А ты так жестоко меня посылаешь. - Себе бы лучше помог. Сам ведь гниешь от того же. Кенске тут же печально отводит взгляд на давно заляпанное чужими пальцами окно, в котором видит отражение самого себя: побитого жизнью, с огромными мешками под глазами и натянутой улыбкой, в которой нельзя прочесть ничего, кроме вселенской усталости. Это зеленоглазое чудо уже очень давно влюблено в одно милейшее создание, которое, к сожалению, не может ответить на его чувства. Милейшим созданием Йо в своих мыслях окрестил Сакурабу, что сейчас точно так же, как и Кенске, смотрел на свое отражение в стекле, наматывая на тонкий палец прядь слегка волнистых волос и поджимая тонкие губы, сдерживая рвущиеся слезы. Ему на полном серьезе жаль Кенске, которого он не может полюбить, ибо его сердце после той злосчастной операции больше не способно чувствовать подобное, а потому он корит себя за эгоизм и целыми ночами плачет, судорожно обнимая Кенске и прося у того прощение. Может, Рета и полюбил бы его, не страдай он сам от неразделенной любви два года назад. Их отношения похожи на красивую, но грустную сказку, в которой есть нежные поцелуи, прогулки с разноцветным зонтом по серым улицам во время дождя, чувственные объятия под теплым пледом, переплетенные пальцы рук... есть все, о чем может мечтать романтик, сидя на черепицах домика в Париже, ожидая Питера Пена, чтобы попасть в Неверлэнд. Нет лишь любви. Кенске давит в себе очередной порыв кашля, чтобы не вызвать истерику у Реты, который в этот момент тихонечко лежит у того на коленях, играя с длинными пальцами зеленоглазого и мягко прикасаясь губами к запястью. Рета же со временем давит в себе слезы и ненависть к самому себе, стараясь не расстраивать так счастливо улыбающегося солнечного мальчика... Их жизнь могла бы сложиться по другому, но когда Кен умрет, Рета не сможет превратиться в морскую пену и гулять по волнам, он будет тихо всхлипывать и обнимать вещи, держащие на себе его запах, носить цветы на могилу и до конца своих дней просить прощения. Йо не хочет, чтобы и его жизнь сложилась так печально, но пока все складывается в очень невеселый пазл, наводящей картинки к которому нет ни в виде рисунка на коробке, ни в виде вкладыша в самой коробке, в которой с сотню лишних деталей...***
Йору возвращается с подработки поздно вечером, неся в своих руках пакеты, переполненные едой быстрого приготовления и овощами (салаты Йору предпочитал готовить сам, ибо в магазине "не вкусно"). Вообще-то Йору раньше всегда готовил самостоятельно, но жизнь с рыжей бестией приучила его к немного другому режиму сна, питания и прочего. В старый дверной замок ключ вставляется лишь со второй попытки, поэтому Йору тихо выдыхает, мысленно благодаря небеса за то, что это не шестая попытка. Дверь со скрипом отворяется и квартира встречает Йору не самым приветливым образом: кеды Йо валяются в прихожей как попало (читать: так, словно эта козлина напилась и один свой шлепанец оставила под дверями, а второй протащил аж до коридора), в квартире надымлено так, что создается впечатление, что либо Йо что-то спалил, либо скурил не одну пачку сигарет. Проходя чуть дальше, Йору видит депрессующего Йо, который, хвала богам, ничего не спалил. Но то, что парочка сигарет из пачки на третьей полке сверху в прихожей пропали, радости и эйфории не прибавляет ни капли. К тому же, рядом с Йо валяются диски с грустными фильмами, от которых реветь хочется. Хатико, например. Йору подбирает коробку от этого фильма с паркета и устало смотрит на Йо, мысленно говоря, что тот зарос покруче Чубакки и что стрижка и бритье ему сейчас нужны даже чуть больше кружки какао и задушевного разговора. Отлично, занятие на вечер есть. Теперь можно не пялиться в одну точку после пролистывания инстаграмма Аоя. Вообще-то Йору за себя даже стыдно, ведь он ревет как девчонка, когда видит счастливых Аоя и Арату, смотрящих на него с фотографии и улыбающихся во весь рот. И если бы не эта поганая любовь, из-за которой он постепенно гниет изнутри, то жизнь бы могла складываться куда лучше. Возможно, Йору бы даже переехал к Шуну, который искал квартирантов на свою голову. А Йорушке, как милому ангелочку, за милу душу скинул бы 50% стоимости хором. Хотя Йору и думал, что это подстава стопроцентная и ему, как минимум, придется идти на кладбище в полнолуние и читать там заклинания, одевшись в красный балахон и держа в лукошке черного котенка. Но уже не суть. Йору ставит пакеты на стол в их маленькой темной кухне без окон и, не удосужившись разобрать содержимое, возвращается в зал, где Йо с угрюмой моськой переключает каналы, отстукивая при этом ритм какой-то песни на слегка подранной обивке дивана. Чуть позже хриплым голосом он начинает петь ту самую детскую песенку, которой когда-то учил Йору. И тут бы самое место тому, чтобы пустить слезу и начать подпевать, но эту идиллию нарушает трель дверного звонка. Йору, не ожидавший гостей, плетется к двери и открывает, пропуская внутрь Иккуна, которому Йору сам предложил помочь с математикой. В зал гостя звать не хочется совсем, поэтому Йору молча кивает в сторону своей комнаты, в которой не помешает прибраться, но кому оно надо, когда у тебя выходной раз в неделю, учеба в университете и три подработки? А выходные уходят на то, чтобы не забыть, как держать в руках волшебные инструменты для приготовления еды, чтобы выучить пару конспектов и посмотреть серию интереснейшего сериала. Ику - милый мальчик с вечным шухером на светлой макушке и "Улыбнитесь, Йору-кун", приходит сюда не в первый и даже не во второй раз, ведь математика - предмет не из легких, да и лишней помощь не бывает, поэтому безошибочно попадает в комнату Йору и располагается на небольшом столе, аккуратно убирая с него пару книг и икебану. С этого столика даже у Ику свисают локти, поэтому каждый раз в ожидании Йору он думает только о том, как хозяин комнаты за этим столом делает всю домашку. Через минуту Нагацуки приходит с двумя чашками какао и говорит: - Что ж, начнем!***
- Не хочешь посмотреть один сериал? Нашел сегодня на просмотрах интернета. Думаю, тебе понравится. Йору от такого заявления любопытно щурится, продолжая состригать длинные пряди уже немного потемневших волос, и беззлобно выдает: - Если это снова какой-то очень гейский лакорн, то я пас. -Нет, американский триллер. -Звучит заманчиво. Так выглядит буквально каждый их разговор: сухое перекидывание фразами, беззлобные и даже немного детские подколы, с которых никто не смеется... Йору заваривает себе чай и поудобнее усаживается, располагая острый подбородок на плече своего лучшего друга и, сдвинув брови, с серьезным лицом наблюдает за тем, как в сериале разворачиваются интереснейшие действия, на которые он благополучно забивает серии эдак на шестой. Потому что болят глаза, кончился чай и спать хочется неимоверно. Завтра выходной, поэтому до трех утра Нагацуки мужественно держится, после чего позволяет себе закрыть глаза.