Сложная задачка

Феанаро стоял в длинном полутемном зале. Своды терялись в темноте, за колоннами гулял промозглый ветер и холодил спину. Прямо перед носом высился опостылевший черный трон. Феанаро был один, если не считать сопящих за спиной орков. Они нетерпеливо переминались на месте и ждали. Он пережил бой с балрогами и отчаяние первых дней плена, насмешки Врага и знакомство с одним бывшим майа Ауле, которого даже в Ангамандо прозвали Жестоким. Долгие месяцы дались ему нелегко, Феанаро был измучен, но, вопреки всем стараниям Врага, огненный дух его не угас. Правда, и Моринготто не оставил попыток сломить нолдо, который давно вызывал у него досаду и, что гораздо хуже, зависть. Накануне Феанаро позволили вымыться и дали чистую одежду, и теперь он стоял в тронном зале Ангамандо и гадал, какую пытку или насмешку Враг придумал для него на этот раз. Моринготто вошел, и словно темный вихрь прибил орков к земле. Феанаро стоило больших усилий устоять на ногах. — Ну что ж, ведите его сюда, мне не терпится посмотреть на эту встречу, — Моринготто махнул кому-то рукой. От усмешки на лице Валы — нет, на лице Врага! — у Феанаро покрылась мурашками спина. Из-за колонн показались орки, а между ними, связанный и придерживаемый за плечи еще один эльф. Сердце Феанаро пропустило удар. Из-под спутанных рыжих волос сверкнул холодным серебром яростный взгляд — не узнать его Феанаро не мог. Нет, орки не поддерживали ослабевшего пленника, они пытались удержать его, чтобы он не бросился на Врага. Еще невредимый, еще в целой одежде, лишь кое-где запятнанной кровью — конечно, он же сражался! Сбылся самый страшный кошмар Феанаро — больше всего он боялся, что сыновья попытаются его спасти и угодят в ловушку. Еще не сломленный… Нолдо тряхнул головой — нет, этого никогда не случится, его первенец не уступит упрямством ему самому. Нельяфинвэ обернулся и ахнул. — Отец, — почти безмолвно прошептали губы, — прости… — Молчи, ничего не говори, — так же тихо ответил ему Феанаро, но сын его понял. — Я думал, ваша встреча будет сердечнее, — выждав время, фыркнул со своего трона Моринготто. — Ты плохой отец, Феанаро? Или это твой нелюбимый сын? Не дождавшись ответа, он сделал знак, чтобы обоих пленников подвели ближе к трону, и склонился вперед, почти к самому лицу Феанаро. — Тогда тебе будет совсем не жаль смотреть на то, как он страдает? На лбу и шее нолдо напряглись жилы, но он сдержал себя. — Не похоже на тебя, это слишком простой шантаж, — ровно ответил он. — А ты не любишь, чтобы было просто? — Моринготто рассмеялся, от его дыхания пахнуло тьмой и холодом. — Тогда могу предложить задачку посложней. Ты уже достаточно позабавил меня своим упрямством, и я в награду готов сделать тебе подарок. Я даже предложу тебе самому выбрать. Например, я могу отдать тебе Сильмарилы! Предложение было столь неожиданно и столь невозможно, что Феанаро перестал дышать. Моринготто склонился ближе, и мастер поднял глаза навстречу приглушенному сиянию камней в его короне. За все время плена он привык отводить взгляд от них, слишком мучительно было видеть свои творения закованными в черный металл, такими же пленниками, как и он сам. И вот теперь они мерцали потускневшим в черной твердыне, но по-прежнему прекрасным истинным Светом и, словно живые, просили о помощи. Рот Моринготто растянулся в улыбке, когда он заметил, что его слова достигли цели. — Конечно, не все сразу. Достаточно будет и одного. Или же я могу освободить этого наглого паршивца, который возомнил, что сможет безнаказанно пробраться в Ангамандо, — Моринготто носком сапога указал на Нельяфинвэ, который дернулся в руках орков, но не сказал ни слова. Феанаро вздрогнул и оторвал взгляд от камней. Наваждение пропало, перед ним были Сильмарилы, лучшее его творение, и его старший сын. Который не просил о помощи. — Ты действительно сможешь отдать мне Сильмарил? — севшим голосом спросил мастер. — Сегодня я делаю щедрые подарки, — самодовольно ухмыльнулся Враг. — Так что да, отдам тебе камень. Или отпущу твоего щенка и позволю ему невредимым вернуться к вашему народу. Думаю, это будет равноценный выбор. Тут Нельяфинвэ выпрямился так резко, что орки не смогли его удержать. В глазах мелькнули страх и решимость. — Отец, не сомневайся! — вопреки предупреждению, звонко воскликнул он. Феанаро без лишних слов понял, о чем думал Нельяфинвэ. Он замер, понимая, что и правда мог бы так поступить. Ведь разве не за Сильмарилами они явились в Эндорэ? — Какая самоотверженность! — смеясь, перебил его Моринготто. — Да ты счастливчик, Феанаро, иметь такого сына. Но вот беда, ведь на другой чаше весов — твое драгоценнейшее творение, Камень, владеющий твоим сердцем. И Клятва, которая не позволит тебе от него отказаться! Ты пойман в сети своим же словом! Глядя на окаменевшее лицо мастера, Враг удовлетворенно улыбнулся. Феанаро медленно выдохнул и, после долгого молчания, поднял глаза. — Ты — отец лжи, и мы оба это знаем. Но, как и над каждым в нашем мире, над тобой властны твои слова. Ты сам сказал, а значит позволишь Нельяфинвэ вернуться к нашему народу целым и невредимым. — О, конечно. Но ведь и над тобой властна твоя Клятва, неужто ты позабыл об этом? — удивился Моринготто. Феанаро издал короткий сухой смешок. Потом еще, а потом захохотал так громко, будто лишился рассудка. — Клятва? — задыхаясь от смеха, прохрипел он. — Да ты, видно, плохо расслышал, когда твои лазутчики нашептали тебе про нашу Клятву! Конечно, она властна над нами, она ведет нас! Да только знаешь ли ты, в чем мы клялись? Ненавидеть и преследовать всякого, кто владеет моими Сильмарилами. Ненавидеть и преследовать, Моринготто! Эру свидетель, я каждый день, каждый миг исполняю свое слово! И я буду ненавидеть тебя — с каждым вздохом, с каждым ударом сердца, пока я жив!!!