Вега

      Они дополняют друг друга едва ли не идеально. Не свет и тьма, конечно, но что-то похожее определенно есть. Сюэ Ян — воспитанник улиц. Его неокрепшей психике довелось повидать немало шлака, и все это настолько въелось в него, выжглось корявым почерком на подкорке головного мозга, что стало неотъемлемой частью. И Мо Сюаньюй: он рос не в темной подворотне, но от всего, что там творится, его отделяла ничтожно тонкая, призрачная грань, за которую он был безмерно благодарен своей матери, потому как понимал — если бы не она, прекрасные родственнички давно бы выгнали его взашей.       Сюаньюй сверкал, словно пламя в безмолвной ночи, и отчаянно хотел показать Сюэ Яну, что жизнь не так уж сурова, а даже если и наоборот, то ей есть, что поставить в противовес этому. Он хотел показать: в ней есть, чему радоваться, чем любоваться, в ней есть и добро, и надежда, и счастье. Глядя на него, Сюэ Ян силится вспомнить названия самых ярких звезд, о которых когда-то вскользь слышал, но безуспешно.       Мальчишка любопытный, желающий знать все на свете. Он забавно дуется на яновское: «Меньше знаешь — крепче спишь». А когда Чэнмэй после этого со смешком треплет его по голове, продолжает удерживать обиженную мину всего несколько секунд и со вздохом сдается, снова начиная задорно щебетать.       Мо Сюаньюй до смешного невинный и абсолютно прекрасный в своем смущении. Стоит только перейти к чему-то чуть более деликатному, чем обычный разговор, заливается краской и начинает судорожно з-з-заикаться, вызывая у Яна неуловимо-нежную улыбку. Он неосознанно переходит на сорванный шепот, признаваясь в том, что ни разу не целовался, и, кажется, на пару секунд застывает изваянием, когда идущий рядом парень заливисто смеётся в ответ на это, запрокинув голову. Сюэ Ян хмыкает, замедляет шаг, чтобы поравняться с мальчишкой, и быстро касается губами его щеки, проказливо отскакивая чуть вперед.       В такие моменты Сюэ Ян правда верит ему. Правда верит, что жизнь не так уж и плоха.       Сюаньюй заметно вздрагивает плечами, сжимает пальцы на руках в кулачки и до рези жмурит глаза. Честно, это безумно мило. Мальчишка сам по себе безумно милый, и Сюэ Ян восхищенно выдыхает прямо ему в губы, в очередной раз отмечая это про себя.       В одной из многочисленных беседок Башни Кои — резиденции ордена Ланьлин Цзинь, — в осенней прохладе поздней ночи они сидят почти вплотную друг к другу, чувствуя жар, который не охладит ни одно «Сияние средь снегов», даже через слои золотых одежд. Ян придерживает возлюбленного, сидящего у него на коленях, за талию, другой ладонью невесомо накрыв его полыхающую щеку, в то время как сам Мо Сюаньюй, который, казалось бы, и предложил все это, панически сжимается в комочек, будто его тут собрались убивать самым жестоким способом, а не целовать. — Э-эй, расслабься, — Сюэ Ян заправляет непослушную прядь волос мальчишке за ухо и неожиданно нежно улыбается, когда тот все-таки приоткрывает один глаз. Иногда со стороны казалось, что у босяка из Куйчжоу раздвоение личности. Первая из них — одержимый социопат, не боящийся замарать руки людской кровью и не стесняющийся в выражениях уличной брани, а вторая, проявляющаяся только рядом с Мо Сюаньюем, — грациозный кот, готовый ласкать и принимать ласку. Непонятно только, как эти две персоны уживались вместе.       Сюаньюй выдыхает, расправляет плечи, выпрямляет спину. Он смотрит со смятением, перемежающимся с настолько явственной уверенностью в правильности всего происходящего, плещущейся на дне переливающихся от серого до пастельно-сиреневого глаз, что у Сюэ Яна сердце готово пробить грудную клетку, сделав тройной кульбит назад с хлопком. «Ох, и откуда он только такой взялся?..»       Сюэ Ян прочерчивает кончиком носа линию вдоль скулы, для удобства чуть склоняет голову набок и слепо мажет своими губами — сухими, искусанными, покрытыми микроскопическими трещинками — по чужим — нежным, никем не тронутым. Мысль о том, что этих губ до него никто не касался, никто не видел как эти щеки алеют, как эти глаза блестят при свете луны, разжигается где-то глубоко внутри, окатывая мимолетной волной темного, захлестывающего с головой удовольствия. Но оно моментально испаряется, стоит только мальчишке самому двинуться ближе, потянувшись за отстраняющимися желанными устами.       Ян обрывает его, приложив к губам указательный палец и хитро ухмыляясь, а потом раскрытой ладонью ведет от неприкрытой шеи по нижней челюсти и к подбородку, шепотом спрашивая: — Хочешь еще?       Тот лишь несколько раз отрывисто кивает, хоть и заливаясь краской по самые корни волос, но твердо намереваясь не отступаться от задуманного.       Сюэ Чэнмэй спиной откидывается на деревянные перила беседки, потянув Мо Сюаньюя на себя, заставляя его лечь поверх. Он давит ладонью между лопаток, вынуждая мальчишку склониться еще ниже, и мягко толкается языком меж чуть влажных губ. Руки Сюаньюя, которыми тот прежде опирался на плечи возлюбленного, мгновенно слабеют, надламываются и он валится на тело под собой, непроизвольно сильнее сталкивая их губы друг с другом.       Сюэ Ян оттягивает в сторону ворот чужой кофты, вначале просто целует в шею почти неощутимо, пока Мо Сюаньюй откидывает голову назад и беззвучно раскрывает рот, а затем широко лижет, оставляя мокрую дорожку. Обнажив заостренные клыки, он легко прикусывает кожу, будто намереваясь съесть.       Ян хмурится, когда с неудовольствием осознает, насколько мешаются сейчас все эти тряпки. Как же хотелось касаться Сюаньюя не через многослойные одежды ордена, а в открытую.       У Мо Сюаньюя плывет перед глазами и легко мокнут ресницы от выступивших в уголках слез, смоляные зрачки затопили радужку до тонкой каёмки и сбившееся в ничто дыхание, обжигающее лёгкие ледяным пламенем. Заалевшие губы приходится прикусить, чтобы сдержать слишком судорожные и громкие вздохи. Ладони Яна скользят вдоль спины, по обхвату талии, внутренней стороне бедер и оглаживают колени. В следующее мгновение Сюаньюй целует его уже сам. Сам скользит языком в горячую полость чужого рта, жалобно всхлипывая, когда хватка довольного Сюэ Яна, что едва ли не урчать готов, лишь усиливается.       Сюэ Яну действительно нравится целоваться с неловким, по-юношески угловатым Мо Сюаньюем. Пусть и получается это у мальчишки пока и далеко от совершенства, но Ян готов показать, научить, дать прочувствовать сполна, терпеливо дождаться того момента, когда Сюаньюй переплюнет его самого. Но до этого еще дожить надо, а пока…       Для первого раза всего слишком много. У Мо Сюаньюя кружится голова и яркие звезды бесшумными кометами падают на землю, он потерянно жмется к Яну, лбом ко лбу, грудью к груди, и, когда пытается приподняться, внезапно заваливается назад, чуть не свалившись на деревянный пол. Благо, партнер его удержал. — Ах, я-я… Прости, я н-не… Боги, как же глупо… — в спешке Мо Сюаньюй начинает неразборчиво бубнить себе под нос, то ли оправдываясь непонятно в чем, то ли извиняясь неизвестно за что, но губы Чэнмэя снова мягко накрывают его и, отпрянув почти сразу, жарко шепчут: — Не копошись и успокойся. Ты отлично справился.       Сюаньюй горбится, вжимает голову в плечи и кивает, отводя взгляд. Он никак не ожидал оказаться в столь смущающей ситуации — его словно ушатом ледяной воды окатили, хоть и не до конца согнав рассеянный румянец, но сразу же вернув трезвость рассудка. Он поспешно слезает с колен, оправляя подол одежд, и говорит еще что-то настолько торопливо и неразборчиво, что у любого нормального человека уши бы в трубочку свернулись (но где Ян, а где нормальность, о чем это мы).       Мо Сюаньюй вдыхает, прерывая поток слов, и выпаливает: — Доброй ночи, — склоняется вниз, робко коснувшись кратким поцелуем щеки Сюэ Яна, и намеревается-таки удалиться к себе, все еще полыхая лицом, ушами, шеей и, такое ощущение, что вообще всем собой. Однако на самом выходе из беседки Ян вылавливает его, заключает в кольцо рук со спины и приникает губами к шее у самой кромки темных волос, оставляя там яркий след — обещание продолжения.       Мо Сюаньюй улыбается.       А Сюэ Ян, кажется, все-таки вспоминает одну звезду: «Вега».